Виа Долороза - Сергей Парфёнов

– Хорошо, Муля… Я расскажу… Путч, конечно, был липовый… Липовый был путч, друзья мои… А я ведь всю жизнь занимался планированием и анализом и худо бедно, а анализировать меня научили… Вот, вам, Игорь… Вам никогда не приходило в голову, почему это Бельцина так и не арестовали?… Вы спросите – откуда вдруг такой странный вопрос? Хм!… Я вам сейчас объясню!.. Помните, что, например, в своё время сделали в Польше? Там, перед тем, как ввести в стране чрезвычайное положение взяли и арестовали всю верхушку "Солидарности"! Всю! Подчистую… И с точки зрения логики, поступили абсолютно правильно! Оппозицию необходимо обезглавить – это закон борьбы! А Бельцина, который демонстративно порвал и с партией и с центральной властью – почему-то никто не трогает! Странно?… Действительно, странно… Но смотрите дальше! Когда Бельцин приезжает в Белый дом и делает там свои громкие заявления, – фактически объявляет путчистов вне закона, – никто не устраивает ему там блокаду, не отключает в Белом доме связь, свет… Словно от него ждут совсем другого… Не понятно? Конечно, не понятно… Против всех законов логики! Но все это, друзья мои, кажется удивительным и странным, если только не предположить, что Бельцин просто всех обманул! Ну, подумайте сами! Режим-то чрезвычайного положения на местах должны осуществлять, как раз местные органы власти, которые напрямую подчиняются Бельцину! Не идиоты же, в самом деле, путчисты, чтобы объявлять в стране чрезвычайное положение, не имея при этом возможности реально его осуществлять? А раз так – значит, они заранее должны были согласовывать свои действия с Бельциным! Так, что остается только констатировать, что без согласия Бельцина этот путч и не мог бы начаться… А уж как там он этим воспользовался – это уже другой вопрос!

Закончив свою пламенную речь, стареющий лев важно откинулся на стуле, давая возможность оценить стройность своих логических построений. Взяв чашку, он, громко причмокивая, принялся отхлебывать чай, блаженно при этом помарщиваясь… Игорь нерешительно возразил:

– Аарон Натанович… Но мы ведь просто чего то можем не знать… Нельзя же отрицать, что Бельцин во время путча показал себя сильным лидером… На мой взгляд такие люди и должны стоять у руля государства…

Старый профессор бросил на него снисходительный взгляд. Поставил чашку на место, он прогудел густым басом:

– Игорь, душа моя… Россия может стать единственной страной в мире, которая на рубеже XXI века готова полностью отказалось от планирования… Это факт… Нашему обывателю сейчас забивают голову всякой ерундой, – мол, отсутствие планирование – это панацея… Поверьте мне, в это могут поверить только очень и очень наивные люди! Для сравнения, скажем, в США планированием занимается 14 отраслевых министерств, в системе Министерства сельского хозяйства здесь занято 55 тысяч сотрудников. В промышленности министерства и корпорации составляют планы, как минимум на пятилетие… Кроме того… В большинстве развитых стран некоторые отрасли вообще находятся на дотации! Вы что, думаете – здесь дураки живут? Нет! Они здесь на этом деле собаку съели! Здесь давно знают, что лучше дотировать тех, кто работает, чем кормить-поить-одевать огромную армию безработных… Это ж элементарно! Но только в России этого не говорят… Или, что гораздо опаснее, не хотят говорить! Вот так! – и он по-театральному вздернул вверх указательный палец. Закончив столь эффектным образом свое выступление, он успокоено замер на стуле. Маленький Самуил Яковлевич преданно ткнулся лбом ему в пухлое плечо, а затем вскинул свою седенькую, лохматую голову и произнес:

– Аароша… Ты, как всегда, неотразим… У тебя редкостный дар раскладывать все по полочкам… Нда-с… – и, обернувшись к Наташе и Игорю, он со сверкающими от восторга глазами спросил. – Ну, как, молодые люди? Думаю, Аарон Натанович был достаточно убедителен?

Игорь с Наташей переглянулись, словно попали на занимательное шоу, став одновременно его участниками, но ответить из них так никто и не успел – в замочной скважине заскребыхал ключ и в комнату влетела маленькая пожилая женщина в теплой кофте. Она неуклюже волокла за собою принесенный с улицы стул.

– Ой ты боже ж мой, шо делается, Муля, а вы тут даже и не знаете, – пронзительно заверещала она. – Включайте же скорей телевизор – там передают, что Бельцин и Травчук развалили Советский Союз!

Ну, вот и все!

Америка, как призрачная страна Оз, растаяла в белесой дымке за окном иллюминатора. Короткий и яркий сон, после которого надо возвращаться в жесткую и суровую реальность страны, которая ещё осталась на картах, но которой уже не было наяву. Пора просыпаться… Блестящие небоскребы, сверкающий и переливающийся неоновыми огнями Город Большое Яблоко и женщина с пронзительно зелеными глазами, все это осталось в другом мире. Он нашел ее там, в этом сне, свою придуманную мечту, чтобы тут же потерять… Теперь уже, похоже, навсегда…

– Игорь вы действительно уезжаете? – спросила она перед тем, как попрощаться, там на Брайтоне, на берегу по зимнему серого и сердитого Атлантического океана.

– Да… Уезжаю… Я наверное сегодня вам столько глупостей наговорил… Простите… Наташа, а вы… Вы действительно замужем? – Игорь постарался, чтобы голос у него не дрогнул, но взгляд его выдал.

– Да, – поспешно ответила Наташа и, заметив на его лице застывший вопрос, тихо добавила. – Не обижайтесь, Игорь… Я люблю своего мужа…

Игорь опустил глаза и принялся полировать взглядом носки своих ботинок.

– Понятно…

Ну что ж! По крайней мере теперь все точки над "i" расставлены… А на что иное он, собственно говоря, рассчитывал? Что у нее никого нет и она, как увидит его, сразу бросится ему шею? Бред… Ерунда! Может это и к лучшему, что надо возвращаться. В конце концов, у нее своя жизнь, у него своя… Он не Высоцкий, а она не Марина Влади…

– Игорь… Оставьте мне, пожалуйста, на память ваш автограф, – вдруг попросила она.

Игорь растерялся, но потом быстро сунул руку за пазуху и вытащил оттуда свернутый в несколько раз лист. Развернул его. Это оказался тот самый рекламный плакат, который ему в день приезда подарил Питер Робинсон.

– У вас найдется ручка? – спросил он.

Наташа, порывшись в сумочке, передала ему тонкую шариковую авторучку. Игорь быстро написал что-то на афишке, размашисто расписался внизу и протянул плакатик и ручку Наташе.

– Спасибо! – Наташа аккуратно свернула лист и сунула его в сумку. – Счастья вам, Игорь! – но голос у нее был грустный.

– Вам тоже…

Ну, вот и все! Протянутая рука, рукопожатие… Всё, всё! Пора просыпаться… Домой! К черту гастроли! К черту даже огромную неустойку, которую ему придется выложить за несостоявшиеся концерты – слишком пошло развлекать эмигрантов здесь, в Америке, когда твоя страна разодрана на части… Игорь подавил рвущийся из груди тяжкий вздох, – не укладывалось в голове, что его страны больше нет! Он повернулся к дремавшему рядом в кресле самолета Аркадию и сказал:

– А знаешь, Аркаша… Я все раньше думал, что может быть хуже коммунистов? А теперь, кажется, знаю… Демократы! Дико звучит, а, Аркаш?

– Старик, дай поспать, – хмуро промычал в ответ Резман.

– Да и какие они, к ядренной фене, демократы… – с горечью произнес Игорь, отрешенным взглядом упершись в низкий потолок над головой. – Те же комсорги, да секретари обкомов перекрасившиеся… Что ещё вчера на партсобраниях своим партбилетом размахивали. Противно! Мы были готовы за них под танки лезть, а они, оказывается, нас просто использовали…

Аркадий повернулся к Игорю спиной и приложился щекой к короткой наволочке, надетой на спинку кресла.

– Пережили татаро-монгольское иго, смуту и коммунизм, переживем как-нибудь и это! – буркнул он, не размыкая плотно сомкнутых век.

– Ладно, спи, директор, – усмехнулся Игорь. – В Москву прилетим – отсыпаться будет некогда… Прилетим, буду делать новый концерт… Назову его "Эра вырождения"…

Но Аркадий вдруг резко вскинулся, как будто и не дремал вовсе. Глаза у него не сонные совсем, – злые, ненавидящие, неприязненно впились в Игоря.

– Игорь, блин, ты уже достал всех! – с клокочущей яростью заявил он. – Ты что думаешь ты умнее всех? Да? Ты думаешь, кто-нибудь протестовал, кто-нибудь вышел на демонстрацию, когда Союз развалился? Нет! Никто! Нигде! Не вышел! Понимаешь? НЕ ВЫ-ШЕЛ! Потому, что народ радоваться хочет! Радоваться! Рухнула долбанная Совдепия, на пороге новая жизнь – свобода, предпринимательство, частная собственность! А ты опять лезешь со своей сраной патетикой! На хрен это кому уже нужно! Понимаешь? На хрен!

Игорь посмурнел и посмотрел на товарища с тоскливым выражением.

– Вот то-то и погано, Аркаша…

– Что тебе погано? – резко спросил его Резман.