Ноосферату - Дэйв Макара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Натянув балаклаву, Карисса вышла за дверь и через мгновение появилась перед пленником.
- Фрей Хельмезакер… - Женщина стянула с головы намордник и широко улыбнулась. – Привет, подонок!
Судя по луже под стулом, Хельмезакер точно узнал, кто перед ним стоит.
И встрече совсем не обрадовался.
Более того, было видно, что он жутко, до вони, испуган!
Мне даже обидно стало, меня он так не боялся, хотя…
Я и маски не снимал, оттягивая наше знакомство.
- Фрей! Что же вы так напуганы? Это же я, ваша любимая Кари! – Женщина улыбнулась. – И мы сейчас с вами, фрей, поиграем! Вы же не откажете своей малышке в игре, правда, фрей?
Судя по виду, фрей бы сейчас предпочел уже сдохнуть, чем поиграть, но кто его будет спрашивать, а?
Карисса, неторопливо расстегнула комбез и вытащила из внутреннего кармашка два маленьких лезвия,
- Фрей, вы же помните, как это было весело играть?
Одно легкое движение и…
Я отвернулся.
Не могу отказать людям в такой малости, как обычная, житейская месть.
Надеюсь, у Кариссы хватит сил, чтобы вовремя остановиться, а если нет…
- Карисса! У тебя ровно пять минут! – Я сам вздрогнул от своего голоса. – И… помни…
Я вышел за дверь, оставляя женщину-монстра тет-а-тет с ее создателем.
Как ни крути, но месть это сладко.
Это подбадривает и придает смысл жизни, особенно, если смысла, как такового уже и не осталось.
Вот только…
Кто живет исключительно местью, у того смысл заканчивается вместе с ней, а вот у меня…
Я прошел через узкий и плохо освещенный коридор, свернул, как истинный мужчина, налево, поднялся на три ступени и толкнул толстую железную решетку, заросшую зеленью, выходя на маленький балкончик посреди альпийских прелестей.
Нет, все-таки, знали фашики, что, где и как спрятать, знали и прятали!
Вот, например, жители деревни в одном километре отсюда, даже представления не имели, что в их горе спрятан целый командный центр, где глава третьего рейха с огромным комфортом мог бы прожить лет двадцать!
Увы, помещения вырубить-подготовить успели, притащили и установили всю гидротехнику, раскинули провода и запитали от генератора, но…
Все остальное просто не пришло, превратившись в обломки прямо в вагонах.
А постройка, надо отдать должное, была просто первоклассная – все по немецки продуманно, все на своих местах, все логично вытекает одно из другого и, при этом, все так вписано в местный ландшафт, что никто до сих пор не заметил рабочих световодов, балкончиков, подобных тому, на котором я сейчас дышал целительным альпийским воздухом и тяжелых крышек оборонительных грибов, к которым так, слава Звездам, и не привезли вооружение.
- Не знаю, кто ты и зачем тебе нужен ОН, но… Можешь забирать! – Совершенно нагая Карисса с очумело-шалыми глазами, прошлепав по холодному камню, встала чуть впереди меня, тоже любуясь видами.
- Удержалась-таки… - Я улыбнулся. – Отвела душу?
- Да. – Женщина подняла руки к небу и сладко потянулась.
Потом выгнулась и…
Хлопнув крыльями, мягкокрылой совой исчезла в наползающих тенях.
«Ну, бывай, сестра…»
Глава 28
- Стоило его тащить? – Ника вздохнула, глядя на зашуганного, вздрагивающего от любого шороха, мужчину на экране телевизора. – Тем более через пол европы? Ты хоть представляешь, что бы стало, найди его?
- Одним гением на земле стало бы меньше. – Я скривился.
Да, обе моих дамы сердца, прознав, что за кашу я заварил, как-то странно охладели ко мне, стараясь держаться подальше, словно боясь заразиться.
А я?
А я рад был этому.
Сейчас мне было нужно много чего прокрутить в голове и их существование или какие-то обиды, требования или призывы проходили вне меня.
- Ты видел, что ты наделал? – Ника щелкнула пультом, включая новостной, круглосуточный канал, по которому с периодичностью раз в десять-пятнадцать минут показывали сюжеты с евро-европейского фронта, на котором основные игроки догладывали проигравших и тут же сами пожирались теми, у кого оказалось больше денег на войнушку.
- Папа римский Бенедикт VI призвал воющие стороны прекратить использование биологического оружия, как угрожающего всей жизни на планете. – Ведущая куталась в черную, непонятного цвета, хламиду и весь репортаж оттарабанила упершись носом в бумажку на столе. – Стороны признали справедливость и согласились провести очередной раунд переговоров о перемирии, под эгидой президента…
- Ты хоть понимаешь, что происходит? Это – угасание европейской цивилизации!
- А тебе-то не пофиг? – Я уставился на Нику. – Вообще не насрать, сколько они друг у друга народа перебьют? Пусть режут друг друга, нам-то что с того? Какая нам разница, поработят европейские народы турецкие, сирийские и мозамбикские мигранты или они вырежут друг друга в религиозных войнах, как делали это уже две тысячи лет? Мне вот, например – насрать.
Я забрал из рук Ники пульт и переключил канал на мультики, назло ей.
- Но ведь это – твоя вина!
- Ника… И ты, и Заря, вы наслушались драконов, но напрочь отказываетесь открывать глаза. Ни десять грамм, ни килограмм пищи богов не приводит к войне. И не приведет, если разумные существа – разумны. Амброзия – просто повод, не более того. И не сейчас, так через год, это бы вылилось в еще большие проблемы. Ты присмотрись, три президента носятся, как угорелые, призывая сесть уже за стол переговоров. Наш, вон, миротворцев собрал, на пару с казахстанским открыл «Поселения дружбы», а что в результате, напомнить? Все как грызлись, так и грызутся, никто мечи в орала перековывать не собирается!
- Но виноват-то ты!
Я махнул рукой.
Бесполезно.
Это как зомби, тянущий одно-единственное слово – моо-о-о-о-о-о-о-о-о-згии-и-и-и-и!
- Это же можно как-то остановить?! – Ника плюхнулась в здоровенное, на мой взгляд неудобное, сери-синее кресло. – Ведь должны же быть рычаги…
Я, мысленно, схватился за голову – вот только разговоров о политике мне в спальне не хватало!
В прочем, последний месяц, в этой спальне никто и не спит-то толком.
По крайней мере – я.
- Чтобы остановить, надо хотеть остановиться. – Заря вошла в спальню с подносом в руках, правда, пустым и принялась собирать грязную посуду, расставленную на прикроватных тумбочках. – А они – счастливы! Они счастливы резать друг друга после стольких лет фальшивых улыбок, после десятилетий превозношения одних над другими. Они делят территории, а не
