Лёд и пламень - Катерина Свободная

этом, — он разжал кулак. На его большой ладони поблескивала серебряная ниточка с редко нанизанными на неё перламутровыми жемчужинами. — Это принадлежало моей маме, и я бы хотел, чтобы ты сегодня надела его.

— Ойве это не понравится. И он будет прав, — тихо сказала Ева, но Тай уже осторожно водрузил украшение ей на голову.

— Оно принадлежит мне. И я решаю, что с ним делать.

Пестрящая праздничными нарядами толпа стояла чуть в стороне от деревни, на открытом месте, устремив взгляды на восток. Ойву было видно издали. Подобно мощному утёсу, он возвышался над толпой. Его ярко-красная праздничная рубаха сразу привлекала внимание. Рядом с ним стояла Тахти. Внимательный взгляд тёмных глаз был сосредоточен на горизонте.

Ева старалась ступать как можно тише, чтобы не привлечь внимания, но когда они были уже шагах в десяти от цели, Ойва всё же повернул голову в их сторону. Его взгляд обжёг Еву. Ох, не нужно было ей надевать украшение его супруги. Внутри у Евы всё сжалось, но она прямо и открыто посмотрела ему в глаза. Вслед за Ойвой обернулись все присутствующие. Надежда Евы остаться незамеченной рухнула. По толпе пронёсся едва слышимый ропот. Тахти подошла к Ойве ближе и что-то шепнула ему на ухо. За несколько секунд на его лице отразилась неприкрытая борьба эмоций, что было совершенно не типично для обычно хладнокровного вождя, после чего он вновь обернулся к Еве и Таю и жестом указал встать им по правую руку от него. Последние шаги Еве дались нелегко.

Внимательные, пытливые взгляды сверлили её со всех сторон. В некоторых взглядах она читала нескрываемый восторг. Они были, несомненно, красивой парой. Хрупкая, нежная, лёгкая, как облако, Ева рядом с могучим сильным исполином. При всей их разности невозможно было не заметить гармоничность этих различий. И всё же Ева предпочла остаться чуть позади. Тай поравнялся с вождём и шаманом. Стая тут же выстроилась за ними. Узнать сейчас их было трудно. Все одеты в национальные наряды, которые были сделаны очень оригинально и обильно украшены вышивкой, а лица и руки расписаны непонятными Еве символами.

От волнения Ева почувствовала, как холодеют пальцы. Но Тай обернулся, и она ощутила в его взгляде мощную поддержку, а едва заметная улыбка, украдкой подаренная ей, стёрла последние переживания.

Острые пики гор уже приобрели розовый оттенок, а поляна и лес ещё терялись в холодной мгле. На светлом небе ни облачка. И такая пронзительная тишина вокруг! Мир замер в ожидании. Никто не шевельнётся, не нарушит покой. Еве даже казалось, что она слышит гул бьющихся сердец окружающих людей.

И вдруг с востока словно пахнуло жизнью. Из-за горных вершин заскользили первые лучики солнца. Они ласково коснулись верхушек деревьев, вспыхнули золотом в утренней росе и побежали дальше вестниками нового дня. Показался краешек огненного круга жизни, и весь мир начал просыпаться. Лес преобразился, встрепенулся ото сна, потянулся навстречу жизни. Зазвенели праздничные трели птиц, зашелестела листва в кронах. Казалось, даже река ускорила ход, радуясь новому дню. У Евы возникло ощущение, что она в первый раз видит рассвет. Отчего раньше подобное не вызывало в ней столько восторга?

Все громко закричали, приветствуя солнце, приветствуя жизнь. Ева лучезарно улыбалась. Стало так приятно на душе. Она ощущала, как всю её наполняет новыми жизненными силами. Счастье внутри росло, захлёстывая эмоциями. И с полным появлением светила на небосводе, оно захватило её окончательно. Повинуясь внутреннему желанию, она закричала вместе со всеми. Это был крик души, порыв сердца. Её звонкий голос потонул в хоре других, более мощных.

Тахти, облачённая в яркие одежды, говорящие о её положении в племени, и накидку из шкуры медведя, пристегнутую под подбородком и свисающую по спине, выступила вперёд. Её не соответствующий возрасту громкий властный голос эхом разнёсся далеко вокруг. Едва заметно склонив голову, Тай показал Еве, чтобы она приблизилась, и стал переводить слова шамана.

— O Великий Дух наших предков, мы, смиренные дети твои, возносим благодарственные молитвы за дары твои. За хлеб на наших столах и воду в наших реках. За детей наших, рождённых и будущих. За дар твой великий, хранящий наше племя. За чистое небо над головами. За свет луны и свет солнца. Великою мудростью своей научи нас быть добрыми. Дай нам мудрость любить друг друга и посели мир в наших умах. Пусть научимся мы делиться всеми прекрасными вещами, данными нам на Земле. О Великий Дух наших предков, научи нас любви, состраданию, почтению, чтобы мы могли исцелить Землю и исцелить друг друга. Помоги нам достойно выносить все беды и лишения и принимать их как мудрый урок. С благодарностью мы обращаемся к твоим посланцам в четырёх ветрах и к Матери Земле, заботящейся о твоих детях. Пусть взор их простирается над миром до скончания веков. Мы будем служить вам, как вы служите нам. Благодарствуем! Благодарствуем! Благодарствуем!

Для праздничных молитв было отведено уединённое место в лесу, на небольшой поляне. Вертикально в центре стоял хорошо обтёсанный и очень высокий ствол дерева, символизирующий Столб Солнца. К его верхушке была прикреплена связка трав, освящённая шаманом. Затем другие столбы, высотой гораздо меньше, были вбиты на небольшом расстоянии друг от друга, образовывая вход по направлению к восходу солнца на восток, а выход на запад. Эти колья были переплетены наверху так плотно, что через них ничего нельзя было увидеть. Внутри этого сооружения находился алтарь для поднесений. Здесь так же полагалось молиться.

Само же место празднования было устроено в деревне, в стороне от домов. Его центром являлся внушительных размеров костёр, зажечь который полагалось в полночь. Он был такой огромный, что казалось, если его поджечь, то его можно будет увидеть с другой планеты. Он являлся символом солнца, предназначенным в эту ночь стать его заменой.

Чуть в стороне Ева заметила стоящие в ряд столы с праздничным угощением. Ойва соблюдал положенный пост и потому ничего не ел и не пил три дня и, наверное, был совсем обессилен. Однако его внешний вид ничем не выдавал этого.

— Когда можно будет принимать пищу тем, кто соблюдал пост? — спросила она Тая.

— С восходом солнца.

Но Ойва до сих пор не подошёл к столу. Властно и чётко он отдавал приказы, связанные с продолжением праздника. Казалось, его зоркий глаз поспевал всюду. Ева незаметно отделилась от своей компании и, налив в стакан ягодного морса, направилась к Ойве. Тай почти сразу ощутил её отсутствие. Он осмотрелся вокруг