Империя дракона - Наталья Якобсон

-- Ты решил прислуживать одновременно двум господам, для этого, действительно, требуется ловкость, - решил я поддеть Камиля и добился того, что по его щекам разлился яркий румянец.

-- Сейчас я на службе и поэтому не имею права подшучивать над вами, - нехотя признался он, - Вспомните, когда-то я говорил вам, что нанявшись на работу к могущественному хозяину приходиться угождать не только ему, но и всей его родне.

-- Родне? Ты хочешь дать мне подсказку? - я принюхался к воздуху, пытаясь определить не расставлен ли где-то поблизости капкан. Может все это всего лишь очередная коварная уловка, а за углом меня поджидают расставленные сети.

-- А вы считаете, что у его милости нет ни одного родственника, только сбежавший наследник, - ехидно сощурился Камиль.

-- Думаю его милость не принуждал бы меня составлять ему компанию, если б не был одинок, как перст.

-- Если б все сложилось так, мне бы было жить намного проще, - с искренней тоской вздохнул Камиль. - У вас никогда не было возможности узнать, насколько капризной может быть юная барышня.

-- Ты хочешь сказать, что у Ротберта есть племянница или внучка?

-- Еще хуже, у него есть дочь.

-- Дочь? - я усмехнулся, представив, как эта дурнушка издевается над Камилем. У него был серьезный и замученный вид.

-- Уверяя вас всего лишь однажды переговорив с княжной, вы не захотите больше сбегать от своего благодетеля, - сказал он, указывая мне путь по винтовой лестнице.

При слове "благодетель" я снова невольно усмехнулся. В мыслях так же неприятно отдавались слова "князь" и "княжна". Как я, проведя все детство при дворе, не смог догадаться раньше, что княжной обычно называют дочь князя. Я хотел задать провожатому вопрос, но Камиль уже убегал вниз по лестнице, оставив меня перед приоткрытой дверью в господские покои.

-- Вы боитесь переступить порог? - вдруг раздался знакомый голос. - Разве дракон королевской крови способен испытывать страх?

На пороге стояла празднично наряженная Пантея, держа в руке канделябр с семью пылающими свечами. Она услужливо освещала мне путь, а потом скользнула в маленькую каморку, где тут же раздался гадкий смех ее подружек. Похоже вся нечисть собралась здесь.

-- Госпожа сказала, что если вы не слишком стеснительны, то можете обращаться к ней просто по имени, - крикнула мне вслед Пантея.

-- И, как мне ее называть, дьяволицей? - я обернулся к Пантее, но заметил, только скользнувший через порог парчевый шлейф.

-- Княжну зовут Одиль, - ответ, все-таки долетевший до слуха, был едва различим.

Ну, что ж, Одиль так Одиль, главное не госпожа Люцифер. Я смело шагнул в ее покои, готовясь дать резкую отповедь за записку и глупые намеки. Оставалось надеяться, что вместе со скверным характером дочь не унаследовала от отца еще и горб. Переступив порог, я был заранее готов к тому, что сейчас на меня накинется стая летучих мышей или в спину вопьется отравленная стрела, но ничего этого не случилось. Единственная летучая мышь, находившая в комнате, сидела на подоконнике, прямо под арочным сводом, освещенным луной. Тонкая лилейная рука гладила отвратительного зверька по мохнатой головке. На изящном троне, сделанном из слоновой кости и перламутра сидела девушка. Только я не мог понять, кто она, видение, демон, принявший свой самый соблазнительный облик или плод моего собственного больного воображения. Ее чистая, почти прозрачная кожа мерцала. Плечи тонули в пене тонких, как паутина, кружев. Красавица любовно поглаживала летучую мышь, при этом не испытывая никакого отвращения. Даже за этим вредным порождением ночи она ухаживала с поистине царской грацией.

Однако ко мне царица отнеслась с тем же вниманием, что и к пустому месту. Пользуясь тем, что она вообще не смотрит в мою сторону, я принялся разглядывать ее. Роскошные черные волосы водопадом струились по спине. Стройный стан обволакивало платье, как будто сотканное из лунных лучей. Нельзя было с уверенностью сказать какого оно цвета золотого или серебряного. В конце концов, нельзя же определенно назвать цвет луны, сказать желтый он или серебристый.

-- По крайней мере, мнения поэтов в этом очень часто расходятся, - прозвучал звонкий, надменный голос, ответив на вопрос, который не был произнесен вслух. - А ты ведь поэт?

Одиль нахмурила брови, читать мои мысли ей удавалось с трудом.

-- По крайней мере, в душе он поэт, - засмеялась какая-то из прях, приоткрыв дверь каморки.

-- А доказать это на деле хватит ли таланта и галантности? - зеленые кошачьи глаза взглянули в мою сторону с насмешкой.

Только сейчас я вспомнил, что на мне сильно потрепавшаяся одежда и почувствовал себя крайне неудобно. Как странно, что при одном взгляде на эту богиню я вспомнил то, о чем не вспоминал уже так давно, о том, что когда-то был смертен и ощутил, что стою на краю бездны. Пропасть неожиданно разверзлась передо мной. Вот оно истинное зло. Да, эта красавица хрупка, но именно в ней заключена самая страшная опасность. Увидев, лежавшую перед Одиль раскрытую на середине колдовскую книгу, я окончательно пришел в себя.

-- Чего ты от меня хочешь? - прямо спросил я.

-- Отец объявил тебя наследником, - она неопределенно пожала плечами, будто давая понять, что это еще под вопросом. - Между собой мы решили, что ты будешь при мне всего лишь принцем - консортом не больше, ни меньше. Править буду я.

-- Какая прямолинейность, - я чуть не рассмеялся, хотелось просто уйти, хлопнуть дверью и забыть о том, что я вообще видел ее.

-- Зачем что-то скрывать? Ты такой же как и я. Мне ли тебя бояться?

-- Не смей равнять меня с собой, - я устало прислонился к стене, стараясь не смотреть на окутанный лунным сиянием силуэт.

-- Да, ты прав, мне до тебя далеко. Я еще никого не убила, в то время, как ты сжег целый город и может даже не один. Это так увлекательно, остаться наедине с драконом. Запомни, я сумею приручить даже самого дикого зверя!

Что-то в ее голосе подсказывало, что она говорит правду. Одиль не стала бы попусту тратить угрозы, особенно разговаривая с тем, кого она считает себе ровней.

-- Попытайся прочесть их мысли, - Одиль не выпускала мой рукав из цепких пальчиков и гордо шествовала по зале, желая, чтобы все увидели свидетельство ее храбрости. Ведь она смеет прикасаться к монсеньеру дракону, в то время, как другие боятся обжечь пальцы. - Все люди, приглашенные сюда, знают о существовании таких как мы, но будут молчать о нас даже во время допроса инквизиции. Они считают себя участниками одного грандиозного заговора и гордятся тем, что избраны из толпы для общения с в будущем твоими бессмертными подданными.

-- Зачем они тебе? Разве мало шести прях, Камиля и, кто знает, каких еще возвышенных созданий, почитающих за честь прислуживать твоей светлости?