Великий Годден - Мег Розофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я пришла с работы домой, мама на кухне нанизывала на шампуры кебаб. Ужин был для нас большим событием. Между восходом и закатом солнца все разбредались по пляжу, но к ужину обязательно возвращались домой. Но надо было быть осторожным: если ты слонялся около кухни, тебя могли призвать на помощь.
Тамсин пришла через несколько минут после меня.
– Хорошо провела день, радость моя?
Как будто был смысл спрашивать об этом.
– Замечательно! – ответила Тамсин. – Мы с Дюком ездили по пересеченной местности.
– Видела что-нибудь интересное?
– Двух зайцев, совсем молодых. Как раз там, где и в прошлый раз. У одного из них голова почти черная, так что я уверена, это те же самые зайцы.
– Надеюсь, ты была осторожна.
– Ну конечно.
О-хо-хо.
За Тэм явился Алекс, взял несколько луковиц и жонглировал ими до тех пор, пока они не упали и не покатились по полу.
– Алекс!
– Видела нескольких незнакомых мне лошадей, – продолжала Тэм. – В каком-то лагере для пони. Палатки поставили на заднем поле.
Мама рассеянно кивнула:
– Передай мне большое блюдо, пожалуйста.
– Знаешь, за свиной фермой ловят птиц.
– Правда? А как ты узнала?
– Иногда я возвращаюсь по той дороге.
Мама взглянула на нее:
– И через свиную ферму проходит птичья тропа для верховой езды?
– Это не совсем тропа. Я оказалась там случайно – немного заблудилась.
Лошади ненавидят свиней. Это известно даже мне.
– Тебе надо быть осторожной. Фермеру не нравятся случайные люди. Особенно верхом на лошадях. – Мама подняла с пола луковицу. – А какие ловушки для птиц ты имеешь в виду?
– Проволочные. Я видела множество сорок, попавших в них. Это было ужасно.
– У тебя будут большие неприятности, если лесник обнаружит, что ты рыщешь поблизости.
Тамсин выпятила подбородок:
– Я не рыскала.
– Ладно. Ужин через полчаса.
Но Тамсин еще не закончила:
– Вообще-то сороки выклевывают глаза поросятам. Вот почему их ловят.
Я посмотрела на нее:
– Ты уверена? Выклевать глаза у живого существа – не самый простой способ добыть себе еду.
– Еще они садятся на овец и выковыривают из ран личинки насекомых. Когда личинки заканчиваются, они продолжают есть. Так говорит Долли, а все члены ее семьи – фермеры.
– Прикольно, – сказал Алекс. – Думаю, глаза у них вкусные и тягучие. Ням-ням.
– Какой же ты противный! – воскликнула Тамсин и пошла наверх переодеться. Тэм никогда не помогала маме; все, что она умела делать, так это седлать и расседлывать пони.
Малколм и Хоуп пришли около семи, свежие после душа, с большой миской салата со своего огорода. Чуть позже притопал Гомез, как обычно, тяжело дыша. Подойдя к ним, он наступил на одно из своих больших ушей и сделал впечатляющее сальто. А потом, слегка взвизгнув, встал и с достоинством пошел дальше, будто ничего не произошло.
Кит пришел спустя десять минут, когда ужин был готов, не хватало лишь Тэм и Хьюго. За пять минут до того, как мама стала подавать на стол, вниз спустилась Тэм в сарафане, и Алекс сделал вид, что падает в обморок. Хьюго явился, когда мы уже приступили к еде, став чемпионом того лета по балансированию над пропастью.
– Привет, Хьюго! – Я здоровалась с ним уже из спортивного интереса.
Он воззрился на меня.
Все сидевшие на моей стороне стола подвинулись, чтобы освободить место, и я оказалась совсем рядом с Китом.
– Ты изумительно пахнешь, – прошептал он.
– Спасибо, – прошептала я в ответ. – А ты пахнешь как наживка для рыбы.
Кит рассмеялся. Мэтти метнула в меня взгляд-кинжал. Рядом с ней уселся Хьюго, унылый и неловкий. Хоуп говорила, что он симпатичнее, чем все считают, ну, может, станет симпатичным через несколько лет. У него были скулы Годденов, красивый подбородок и большие серые глаза. Его стеснительность, конечно, несколько его портила – и все-таки в нем было что-то особенное. Он перехватил мой взгляд и отвернулся.
Папа взял еще один бокал и долил вина Хоуп, Малколму и Киту.
– Рад, что день у нас удался, – сказал Малколм, глядя на детей. – Правда ведь? Никто не утонул, не переломал руки-ноги, не получил серьезные травмы? – Он поднял бокал, словно желал произнести тост. – А как насчет тебя, Мэл? У тебя был хороший день? Да, день был хорошим. Большое спасибо, что спросили! Очень хороший день, правда-правда.
– Ты не передашь мне салат? – попросил Алекс папу.
– Пожалуйста.
– Пожалуйста.
– Спасибо вам всем, кроме Алекса, за ваше доброжелательное внимание. Сегодня я праздную не только помолвку с возлюбленной. Мне позвонил мой агент, сказал, что мне предложили роль Гамлета в театре «Роуз». – Мэл сделал причудливый жест и поклонился, и тут все закричали и зааплодировали. – Вдобавок к тому, что я стану женатым человеком, я буду еще и принцем датским. И вот я спрашиваю вас: разве жизнь не прекрасна?
– Это очень мило. Тебе будет к чему стремиться после свадьбы, и ты не впадешь в депрессию, – сказал Алекс, и мама посмотрела на него с осуждением.
– Вау! – воскликнул Кит. – Я вот хочу когда-нибудь сыграть Гамлета в «Глобусе». Это будет потрясающе. – Он поднял глаза на Мэла: – Но «Роуз» – тоже очень хорошо.
– Спасибо тебе огромное.
На лице Тамсин появился ужас.
– Подождите. Значит, тебе придется выучить эту роль наизусть?
– Нет, – ответил Алекс, наклонившись к Тамсин. – Он напишет ее на руке.
Мэл толкнул Алекса и усадил его на место.
– Четыре тысячи строчек. По крайней мере, кто-то из вас, неофитов, понимает, что играть в театре – это не просто прыгать по сцене в трико.
Кит поднял бокал.
– За «Гамлета», – провозгласил он, и все чокнулись. – Невзирая на то что Мэлу предстоит тяжкий труд в его довольно немолодом возрасте.
– Мне тридцать один год, приятель. Самый подходящий возраст, между прочим. Сверься с первоисточником.
Кит поднял бровь. Хьюго, похоже, скучал.
– Я играл в «Гамлете» в школе, – заявил Кит. – Это было ужасно. Подростковая неуверенность в доме для вечно шатающихся.
– Что-что? В каком смысле шатающихся? – нахмурилась Хоуп.
– Просто шатающихся. В моей школе все постоянно шатались. Девушки в шелковых одежках шатались туда-сюда по урокам поэзии и сценической речи. Парни шатались за ними. Учителя шатались вокруг и следили, чтобы никто не дошатался до наркотиков или подростковой беременности.
Алекс хихикнул. Мама протянула руку и отодвинула от него вино.
– Примерно так, – сказал Кит и пошел по дорожке, откинув голову назад. Выражение его лица было самым что ни на есть серьезным. Выполнив идеальный разворот, как модель на подиуме, он пошатался обратно, изящно двигая руками.
– Прекрасное шатание! – сказал Малколм. – А, господь свидетель, я на своем веку
