Бич божий. Величие и трагедия Сталина. - Олег Платонов

Самое главное, что монархическую идеологию сохранила Русская Церковь за рубежом.

В обращении архиепископа Иоанна (Максимовича) на II Всезарубежном Архиерейском соборе в Югославии в 1938 году (отражавшем позиции всей Зарубежной Церкви) справедливо заявлялось:

«Русский народ весь в целом совершил великие грехи, явившиеся причиной настоящих бедствий, а именно: клятвопреступление и цареубийство. Общественные и военные вожди отказали в послушании и верности Царю еще до Его отречения, вынудив последнее от Царя, не желавшего внутреннего кровопролития, а народ явно и шумно приветствовал совершившееся, нигде громко не выразив своего несогласия с ним. Между тем здесь совершилось нарушение присяги, принесенной Государю и Его законным наследникам, а кроме того, на главу совершивших это преступление пали клятвы предков — Земского Собора 1613 года, который постановления свои запечатлел проклятием нарушающих их.

В грехе цареубийства повинны не одни лишь физические исполнители, а весь народ, ликовавший по случаю свержения Царя и допустивший Его унижение, арест и ссылку, оставив беззащитным в руках преступников, что уже само собою предопределяло конец.

Таким образом, нашедшее на Россию бедствие является прямым последствием тяжелых грехов, и возрождение ее возможно лишь после очищения от них. Однако до сих пор нет настоящего покаяния, явно не осуждены содеянные преступления, а многие активные участники революции продолжают и теперь утверждать, что тогда нельзя было поступить иначе.

Не высказывая прямого осуждения Февральской революции, восстания против Помазанника, русские люди продолжают участвовать в грехе, особенно когда отстаивают плоды революции».

В 30-е годы продолжал выходить монархический журнал «Двуглавый Орел». Со второй половины 20-х годов до 1944 года издавался православно-монархический, духовно-нравственный журнал «Хлеб Небесный». Выходил он при Казанском-Богородицком мужском монастыре в городе Харбине по благословению архиепископа Харбинского и Маньчжурского Мефодия. Монархический характер носил и богословский факультет (основан в 1934 году) Института Святого Владимира в городе Харбине. Факультет этот стал преемником российских духовных академий.

Практические дела русской монархии обстояли трагично. Великий князь Кирилл Владимирович, присвоивший себе императорский титул, своей неразборчивостью в средствах и интригами, связью с католическими и масонскими кругами дискредитировал монархию. С их помощью этот предатель последнего русского Царя надеялся взойти на русский Престол. «Император Кирилл I» через своего личного представителя установил контакт с представителями Ватикана. За практическую помощь со стороны католиков Кирилл обещал после занятия Престола Романовых «даровать официальное признание русского католицизма в виде русского экзархата и признать возможную католическо-православную унию». В 1929 году «Император» обещает предоставить католицизму в России свободу религиозной пропаганды в случае падения советского режима и занятия Трона Романовых. За это Кирилл Владимирович просил у папы поддержки его делу и признания его «как легитимного и ниспосланного провидением наследника Российского трона»[36].

Особые виды у «Императора Кирилла I» были и на масонов. Как отмечал в секретной записке генералу П.Н. Врангелю И.А. Ильин: «Особое место занимает сейчас признание заграничного масонства, русские ложи работают против большевиков и против династии. Основная задача: ликвидировать революцию и посадить диктатуру, создав для нее свой, масонский, антураж. Они пойдут и на монархию, особенно если монарх будет окружен ими или сам станет членом их организации... по-прежнему их главная задача — конспиративная организация своей элиты, своего тайно главенствующего масонского «дворянства», которое не связано ни с религией, ни с политической догмой, ни политической формой правления («все хорошо, если руководится нашей элитою»)»[37].

Масоны готовы поддержать Кирилла Владимировича и деньгами. «Появившийся манифест вел. кн. Кирилла, — продолжает И.А. Ильин, — не был для меня полной неожиданностью. Еще в мае я узнал, что группа лиц французско-швейцарского масонства, установив, что за вел. кн. Кириллом числится большая лесная латифундия в Польше, еще не конфискованная поляками, но подлежащая в сентябре 1924 года конфискации, работает очень энергично и спешно над приобретением ее у вел. кн. (он не знал о ней!)». На нужды «Императора» «должно отчислиться от этой продажи около 150 млн франков золотом. Сведения были абсолютно точные... Расчеты у масонов были двоякие: или повредить русскому монархизму верным провалом нового начинания, или повредить русскому монархизму возведением на Престол слабого, неумного и, главное, кооптированного масонами и окруженного ими лица. Должен сказать от себя, что менее популярного в России претендента на Престол нельзя было бы выдумать... К сожалению, вокруг вел. князя стоят люди или находящиеся под фактическим влиянием масонства (мне известны подробности от недостаточно конспиративных масонов), или же рассуждающие так: «Вопрос трона есть вопрос хлеба и денег»[38].

«Император Кирилл» был готов пойти и на сотрудничество с советской властью, которое он мыслил в категориях американского еврейского капитала. Он выдвигает идею «демократической монархии» с сохранением советских учреждений (Советов), в которых половина мест принадлежала бы космополитическим элементам[39].

Со смертью в 1938 году великого князя Кирилла Владимировича многие противоречия, раздиравшие русских монархистов, ослабли. Его сын великий князь Владимир Кириллович не осмелился воспользоваться самозваным императорским титулом своего отца и с согласия большинства членов Дома Романовых объявил себя главой Династии.

В этом же году в Париже состоялось собрание русских монархистов, высказывавшихся за широкое объединение возможно большего числа монархически настроенных русских организаций, а также за привлечение к монархической работе отдельных лиц, ранее не входивших в эти организации.

За основу объединения приняты два начала: 1) «вера в монархическое, императорское будущее России» и 2) «объединение вокруг имени великого князя Владимира Кирилловича как олицетворение будущей национальной России». Выработка каких бы то ни было партийных или надпартийных программ была отвергнута как преждевременная. Собрание избрало временный Совет для руководства делами Российского монархического объединения, куда, кроме истинных русских патриотов Н.Н. Шебеко, В.В. Свечина, М.Д. Нечволодова и др., попал целый ряд масонских конспираторов высокого ранга — адмирал М.А. Кедров, М.А. Хрипунов, И.И. Тхоржевский, И.С. Лукаш, Ф.Ф. Макшеев[40]. С таким составом руководящего органа монархическое объединение было обречено на внутреннее разложение, что и не замедлило произойти.

В августе 1939 года в резиденции «главы Династии» в Сан-Бриаке (Франция) собрались представители значительной части патриотического движения русской эмиграции — РОВС, РНСУВ, НТСНП, группы И. Солоневича, казачества, Русской Зарубежной Церкви. Участвовала здесь и управляемая масонами газета «Возрождение». Несмотря на объединение, никакой творческой программы действий принято не было.

В 1938 году по почину и трудами Союза ревнителей памяти Императора Николая II в Александро-Невском храме Парижа воздвигается Крест-памятник «Императору Великому Мученику, Его Царственной семье, Его верным слугам, с Ним мученический венец принявшим, и всем Россиянам, богоборческой властью умученным и убиенным».

Крест-памятник покойному Государю был окружен в русском Париже орелом горестного и любовного почитания: символ распятой, но втайне ждущей воскресения Родины. Как справедливо отмечалось в эмигрантской печати, Крест-памятник должен быть символом великодержавной Родины. «За время своего царственного служения Государь наш облекался и в походную форму солдата, и в величие блистательной Империи, и в сияние мученического венца. Найдем ли мы в изгнании лучший символ — России, дома, жертвы, преображения. И впредь — пусть каждое русское национальное дело, каждое наше изгнанническое торжество, все военные и культурные праздники сопровождаются очищающим душу паломничеством — к этому кресту без могилы»[41].

Во Франции в бедноте и нужде доживали свой век представители многих известных княжеских и дворянских родов. В Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем на средства богатой американки открылся благотворительный пансион для престарелых, который был назван Русским Домом. В нем доживали свой век наилучшие представители русской аристократии. А рядом с домом образовалось кладбище, ставшее местом последнего упокоения представителей старинных русских родов (уже к 1939 г. более 400 могил). Возле кладбища воздвигли церковь «в новгородском стиле XV — начала XVI века. Это было очень красиво и идейно связывало нас с Матерью-Родиной — Святой Русью». Храм вырос на пожертвования русских эмигрантов. Его проект и росписи стен принадлежали художнику-архитектору Альберту Бенуа, который до этого построил храм-памятник на могилах русских воинов на кладбище одного из местечек близ Мурмелона.