Темный дом - Максим Хорсун

Садовников убрал конверт с гонораром во внутренний карман куртки.

– А зачем эта писулька? – Он ударил кончиками пальцев по «явке с повинной».

– Ты слишком много о нас знаешь, – сказал Шимченко. – Только вздумаешь открыть рот, а бумажка уже будет лежать на столе у начальника главка.

Сталкер потянулся к палке и встал. Держа руку с бумагой на отводе, подошел к камину, бросил «признание» на угли. Ожило и заплясало пламя. Филя что-то удрученно прошипел. Шимченко хмыкнул, помахивая перед лицом ладонью.

– А вот теперь поговорим о деле. – Садовников оперся двумя руками на трость. – Да, и попросите даму выйти или просто принять вертикальное положение и пересесть на свободный стул. Она в такой позе, уж простите, сильно напрягает.

Шимченко пошевелил пальцами ног. Платиновая блондинка поднялась, хрустнув коленками, и быстрым шагом направилась к дверям. По пути она бросила на Садовникова еще один взгляд, в котором читались противоречивые эмоции. Сталкер понял, что, будь ее воля, от него бы не осталось и мокрого места. Откуда взялась эдакая ненависть? Ведь не по своей инициативе он отправился в Зону за тем злополучным деревом, будь оно проклято.

И уже в следующий миг Садовников узнал эту девицу. Он видел ее раз или два в притоне Парфюмера. Блондинка приходила с институтским хмырем… это с которым у Кота вечные «терки». С Зубовым она приходила!

Вот так мадам… Теперь ясно, отчего она напрягла гузку. Дело тут не в горе-елке, а в том, что блондинка боится его.

Напрасно она… Садовников стукачом никогда не был. Книга о сталкерах – не считается, это – история, а не доносительство. Если девица падка на интрижки, то его это не касается.

– Ладно, доктор Хаус. – Сенатор глядел, прищурившись, на сталкера: тот стоял на фоне камина, опираясь на трость. – Премиальные ты заслужил.

– Я же говорил – наш человек… – поспешил вставить Филя.

– Но вздумаешь со мной норовом мериться еще раз, – сенатор наклонился вперед, – долго не проживешь.

Садовников пожал плечами:

– Я не работаю с пистолетом у виска. Мне нужны бабки, вам – мои умения. По-моему, все по любви. Зачем осложнять такие взаимовыгодные отношения? Покажите, что надо проверить, а то время позднее, мне еще домой добираться.

Шимченко и Филя переглянулись.

– Отведи его наверх, – позволил сенатор.

«Намусорили… ну что за люди…» – уныло подумал Садовников, разглядывая кровавые пятна на паркете.

Вообще, «комариную плешь» кто-то успел наметить гайками. Аномалия была компактной: занимала примерно два квадратных метра. Тянулась языком от празднично украшенной сосны к двери. Как в нее можно было влететь дважды? Разве что – специально… Садовников сам себе покачал головой и сел на пол. Он уже обошел зал по кругу, других аномалий вроде не было. Но Зона – это не только аномалии. Зона – особая атмосфера, которой сторонится все живое. Зона – странности и неправильно работающие законы физики. И все это добро здесь присутствовало в большей или меньшей степени. Вообще, Садовников плохо представлял, как в доме сенатора до сих пор могут жить люди, ведь аура Зоны, пусть и в ослабленной форме, воздействует на них почти месяц! Но, похоже, никто отсюда и не думает переезжать.

– Неужели это все из-за тебя? – спросил Садовников у сосны.

Через открытую дверь за ним наблюдали Филя и здоровяк Большой. Сенатор тоже крутился неподалеку, но сталкеру до них дела не было. Сейчас он – на своем поле, выполняет свою работу, причем так, как считает нужным.

Игрушки закачались, зашуршало стекло по рыжеватым иголкам. Сквозняк заставил пойти волной шторы, которыми были закрыты высокие окна.

Сосна как будто пустила корни энергии в перекрытие между этажами, проросла невидимыми побегами сквозь стены, отравила соками проводку, вентиляцию и трубопроводы. И теперь ее флюиды повсюду: в каждой из многочисленных комнат, в хозяйственных постройках, во дворе и даже по ту сторону забора, окружающего сенаторские владения.

Среди нераскрытых коробок с подарками что-то блеснуло. Садовников напрягся. Сердце заухало в предвкушении. Сталкерская душонка почуяла хабар. Неожиданный, очень своевременный, приятный сюрприз!

– Хабардал… – пробормотал Садовников, почти ложась на паркет. – Хабардал…

Этот отголосок Зоны, эта жалкая комнатная тень Посещения ощенилась инопланетной побрякушкой!

Но как бы ее достать… Садовников принял упор лежа. Впереди – «плешь». С фланга – рисково, слишком близко к аномалии, засосет, как носок в трубу пылесоса. Попробовать подобраться с тыла и подцепить палкой из-под сосны…

В ветвях затрещало, словно кто-то разорвал ткань. Среди лап вспухло облако густой охряной пыли. Что это была за гадость – сталкер не знал и знать не хотел.

– Защищаешься… – прокомментировал Садовников, пятясь на карачках и гремя тростью по паркету. – Умная девочка…

Соответственно, отпадал вариант, чтобы осторожно вынести сосну из особняка и выбросить ее к чертовой матери.

«Плешь» потянула охряную пыль и в считаные секунды очистила воздух.

Садовников распластался по полу, вдыхая запах лака и дерева. Он, не отрываясь, глядел на хабар, такой близкий и такой недосягаемый. Что же там могло лежать? Судя по блеску, судя по теплому и даже ласковому свету, исходящему от объекта, это, вероятно, был… Это был…

Сталкер не знал, что это могло быть. Помимо всем известных штуковин, типа «черных брызг», «этаков», «пустышек» и прочего, Зона периодически радовала редким, а порой – уникальным хабаром, который ценился на порядок выше обычного. А сейчас, в период спада активности, такие цацки вообще – словно бриллианты.

– Вы хотите украсть мой подарочек на Новый год?

Садовников вздрогнул. Обернулся, до боли выгнув шею. Рядом с ним, оказывается, сидел пацан. Рослый, вихрастый, слегка толстозадый, одетый в камуфляжные брюки со множеством карманов и растянутую, не очень чистую футболку.

– Кто тебя сюда впустил? – спросил сталкер.

– Глупый вопрос, – парировал мальчишка. – Я у себя дома. А тут – мой подарок.

Сталкер присмотрелся: нельзя было сказать, что сходство с сенатором бросалось в глаза, но оно было несомненным.

– Сын Шимченко?

– Да. Виталий, – представился пацан. – Там, – он указал взглядом на аномалию, – «комариная плешь».

– Да что ты говоришь! – делано удивился Садовников. – Может, ты даже знаешь, откуда взялись пятна на паркете?

Мальчишка повесил нос.

– Я предупредил тетю Милу о «комариной плеши». Но она мне не поверила. Мне здесь никто не верит! – добавил он с горечью. – Это ведь я пробросал аномалию гайками.

Садовников уставился на юного Шимченко, словно в первый раз увидел.

– Да ты – мужик! – совершенно искренне высказался сталкер, он никак не мог ожидать, что этот с виду рыхлый сенаторский сынок, пухлощекий мажорик, способен на такие действия.

Пацану похвала сталкера пришлась по душе. Он покраснел, аки девица, довольно запыхтел, теребя оттянутый карман брюк.

– Гайки нужны? – поинтересовался он у Садовникова с предельной деловитостью.

– Нет, – мотнул головой Садовников. – Я обследовал весь зал, кроме «плеши», здесь ничего больше нет.

Виталик шмыгнул носом.

– Ну-у-у, – протянул он, – мне кажется, это не совсем так. Елка стала больше, ее верхушка как будто проткнула весь дом, но почему-то никто этого не замечает.

Садовников хмыкнул.

– Скажи, а у тебя были такие моменты, когда ты вдруг начинал чувствовать необычные запахи? – спросил он у мальчишки. – А может, неожиданно обострялось зрение? Или вдруг наваливалось необычное волнение, тревога?

Пацан замялся.

– Это Зона, – сказал он сбивчиво. – Я всегда хотел побывать в Зоне, и вот она сама пришла ко мне. Это все – из-за меня. Я это чувствую.

– И теперь тебе страшно…

– Нет! – почти выкрикнул Виталик. – Я так захотел! Я мечтаю стать сталкером! Самым лучшим! И я стану им!

В дверном проеме появилась фигура Фили. За помощником сенатора маячил похожий на глыбу Большой. Убедившись, что сынок босса и сталкер беседуют, сидя на полу сразу за порогом, люди Шимченко отступили на сумрачную лестницу.

– Я думал, что дети важных персон мечтают стать банкирами или депутатами, – примирительно сказал Садовников.

– Мне интересна Зона, – проговорил, насупившись, Виталик. – Изучать Зону – это все равно, что исследовать чужую планету…

– Э, батенька! – усмехнулся Садовников. – Тогда тебе прямая дорога в Институт.

– Нет. Я буду сталкером.

– Но сталкерам не до исследований… – Садовников едва сдерживал смех.

– Я буду исследовать. Буду сталкером и буду исследовать, – упрямо повторил Виталик, затем погремел карманами, набитыми гайками, и добавил: – Найду мутантов и вступлю с ними в контакт. Или попытаюсь их вылечить.

– Молодой человек! – всплеснул руками Садовников. – В нашей Зоне нет мутантов!