Игра воображения. Роман - Елизавета Аистова

– Мне кажется, я знаю Вас очень давно! Я Вам не нравлюсь?

– Очень.

– Тогда почему Вы так улыбаетесь? Как-то безнадежно.

Борис Борисыч засмеялся.

– Я выгляжу по-дурацки, да? – беспомощно спросила Василиса.

– Ты замечательная, – сказал Борис, и на его лбу снова появилась «гармошка» задумчивости. – Но я не готов к этому разговору.

Василиса долго не могла уснуть в тот день, вспоминая их сумбурное объяснение. Как увидятся они завтра? Но завтра оказалось похожим на все другие дни. Борис Борисыч во время обеденного перерыва много говорил о выставке современного художника Мохова, чьи работы его интересовали. Василиса рассеянно слушала, думая: «Наверное, его должна смешить моя дремучесть. Он насыщен самыми разными сведениями, как энциклопедия. Как это он столько всего помнит?»

Мама считала нахватанность признаком поверхностности, полагала, что надо быть компетентным в одной области, не распыляться в разные стороны: от количества информации страдает качество. Для мамы эрудиция – своего рода болезнь. «Человек, – говорит мама, – должен отсеивать ненужную информацию, иначе в его голове не окажется места для чего-то важного, чему он должен посвятить жизнь». «Вероятно, мама права, – думала Василиса, – но Борис говорит, как знаток. Его горизонты широки, вот в чем дело».

На работе Василиса, как и раньше, почти ежедневно, не считая дней, когда Борис Борисыч уезжал на объект или в командировку, виделась с ним. На нее уже начинали посматривать как на его любовницу (Василиса отлично это видела, и ей льстило подобное заблуждение). Даже Тамара, с приязнью относившаяся к Василисе, изучающе посмотрела на нее, и Василиса не поняла: осуждает или завидует?

Василиса рассказала Борису Борисычу о недавнем рождении сестренки.

– Поздравляю, – сказал он. – И сестренка, и дочка. Славно! Когда у тебя появится свой ребенок, ты будешь умело с ним обращаться.

– А у Вас есть дети? – спросила Василиса.

– У меня дочка, Катя, – сказал Борис. – Ей двенадцать. Почти как тебе.

– Нет! Мне уже девятнадцать!

Борис рассмеялся.

– Да, совсем забыл, ты уже закончила школу, – шутливо сказал он.

– Борис Борисыч, я не ребенок.

– Я и не считаю тебя ребенком. Но ты и не взрослая. У тебя вся жизнь впереди.

Мне бы хотелось, чтобы Вы относились ко мне всерьез.

– Я и так отношусь к тебе всерьез. У тебя сложная пора. Но и прекрасная! Главное – не ошибиться, выбрать нужное направление. Что ты решила? Все-таки опять на филологический?

«Почему все думают, что юность прекрасна? – рассуждала Василиса, оставшись одна. – Это время неуверенности в себе, метаний, поисков, заблуждений, когда ты не знаешь, кто ты и этого не знает никто вокруг тебя. И надо верить, сохранять оптимизм, даже если хочется реветь, только оттого что окружающие полагают: ты молода, а потому должна быть счастлива!»

Ревность

Лето стояло неприютное, холодное, дождливое; не верилось, что на календаре июнь. Василиса застегнула курточку на «молнии», но все равно зябла. Когда она вошла в здание компании, Борис Борисыч стоял в холле и беседовал с какой-то красивой женщиной. Тонкая, черноволосая, с короткой стрижкой под мальчика. На женщине было короткое, подчеркивающее фигуру демисезонное красное пальто кричащего оттенка и туфли на шпильках в тон. Василиса поздоровалась и прошла мимо.

«Это, вероятно, и есть мама Кати, дочери Бориса. Интересная», – подумала Василиса. Она не могла думать о работе. Набирала текст автоматически, а мысли убегали к Борису и его спутнице.

В обеденный перерыв Василиса выходила из здания. Борис нагнал ее. Ей показалось, он чем-то смущен. Но только показалось: через несколько минут рассказывал ей о своей поездке в Египет, о круизе по Нилу, о Луксоре, о египетских пирамидах, о фараонах, о Долине Царей…

– На второй день круиза был смешной момент: выхожу на палубу, любуюсь живописными нильскими берегами, оглядываюсь и вдруг вижу знакомую физиономию своего соседа по лестничной площадке! Бывает же такое!

Василиса совсем не к месту спросила:

– А кто та женщина, с которой Вы сегодня беседовали в холле?

– Какая женщина? … Ах, женщина! Это моя бывшая жена.

– Очень красивая. Вы ее любите?

Борис не отвечал.

– Вы и сейчас ее любите?

– Это сложный вопрос. Люди, оказавшись вместе, начинают терзать друг друга. От любви ничего не остается. У нее своя жизнь, возможно, она счастлива. Да никого она не любит, кроме самой себя! – вдруг раздраженно добавил он.

– Как Вы с ней встретились?

– Познакомились в доме наших общих друзей, я влюбился в нее, через неделю сделал предложение. Мы поженились, родилась Катенька. Постепенно все разладилось. Моя жена – очень избалованный, капризный человек, она нуждалась в моем внимании. В постоянном внимании. У меня, кроме нее, была еще работа, друзья, книги, выставки. Она хотела, чтобы я был ее собственностью. Я не смог ей этого дать. Она стала устраивать мне тяжелые, отвратительные сцены. Я ушел. Она быстро нашла мне замену.

– Может, ей обидно было…

– Нам обоим не хотелось, чтобы Катя росла без отца, и мы часто видимся.

– Как зовут Вашу жену?

– Анна. Василиса, мы с тобой отклонились от курса. Мой рассказ был бы гораздо полезнее, если бы ты слушала про Египет.

– Мне интересно про Вас.

– Мне про меня неинтересно. Ты загрустила? – заметил Борис Борисыч.

– Подумала об экзаменах.

– Я за тебя буду болеть. Учти, ты не можешь провалиться!

– Нам кажется, пора, – на этот раз «часами» стала Василиса, потому что почувствовала себя ничтожной, по сравнению с отлично одетой, красивой и уверенной в себе Анной.

– Да, да, – спохватился Борис. – У меня море работы!

Василиса окончательно решила поступать на очное. Ей хотелось не думать о Борисе Борисыче, раз он все равно любит другую женщину.

– Прекрасно, – сказал он однажды. – Надеюсь, что твоя учеба не помешает нам иногда встречаться?

– Мне кажется, Борис Борисыч, Вам это не нужно. Я Вам совершенно безразлична.

– Я ни к кому не отношусь так, как к тебе.

Он вздохнул, помолчал и добавил:

– Ты очень мне нужна.

И взглянул на нее так, что Василиса отвела глаза. Взрослый мужчина смотрел на нее, как на женщину. Это испугало и обрадовало Василису. Он продолжал на нее смотреть. Она не выдержала его взгляда и отвернулась. «Значит, я ему нужна? Формулировочка та еще! – горько усмехнулась Василиса. – Не „я тебя люблю“, а „ты мне нужна“. Мужской эгоизм! Хотелось не думать о нем, но это плохо получается. – Жизнь – какая-то сплошная повинность. Василиса ткёт и ткёт полотно для Царя, а все не превращается в царевну», – подумала она и принялась за прерванную работу. Начальство не похвалит ее, если увидит, какая куча материалов не готова.

– Как ты, Алиса, в стране чудес? – позвонил Костя.

– В стране страданий и неудач. Я не Алиса, а Василиса, я уже тебе говорила.

– Василиса, развеселися! Но мы с Машкой поссорились, – безо всякого перехода сообщил он. – Ты должна меня утешать и уговаривать, что все будет хорошо.

– Из-за чего?!

– Решил проводить одну сотрудницу до метро, а Машка увидела, устроила скандал. Она придала значение ерундовому флирту. Подумаешь, шли вместе.

– А если честно?

– Я приобнял эту сотрудницу. Ну, и поцеловал. Василиса, не думай, пожалуйста, что я легкомысленный!

– Знаешь, что сказала бы баба Вера? Она бы сказала, что ты кобель!

– Машка сейчас ревмя ревет. Ты ей сегодня не звони, не надо. Я сама позвоню, узнаю, как и что. Еще хуже переругаетесь.

После работы Василиса отправилась к Машке.

– Знать я его больше не хочу. И эта дрянь говорила мне о любви! Я замуж за него собиралась!

– Маш, не реви, может, еще помиритесь. Он сказал, что ничего у него с ней не было.

– Он обнимал ее за плечи.

– Маш, он ее, может, дружески обнял…

– И поцеловал в губы у метро. Тебе легко говорить!

– Я ответственна за все, что произошло. Сама не ожидала этого от Кости. Самое главное – он боготворит тебя! Он боится тебя потерять!

– Он мне даже не позвонил! Это нормально?!

– Он боится тебе звонить, знает, как ты расстроена! Завтра он придет просить прощения за свою вольность.

– И это ты называешь вольностью?! Ты, моя подруга?!

– Маша, не надо, еще не хватало нам с тобой поссориться.

– Ты совершенно ни при чем. Я ему поверила, а он обыкновенный бабник. В любви мне клялся!

Машка ревела, а Василиса сидела рядом и молчала. Некоторые люди, если плачут, делаются уродливыми. Машкиным глазам просто шло плакать. Они были прекрасны, как питерское небо в грозу.

Когда Василиса пришла домой, ее встретил другой рев: кричала Ксюша: может быть, ей не хватало молока. Мама носила ее на руках. Сестренке на вырост подарили три горшка. Один, снабженный рулем, как на велосипеде, купила подруга мамы, другой, обыкновенный, – Арсений, а третий, музыкальный, привезла Машка. Ксюша пользовалась всеми тремя по очереди, и они были выставлены в ряд в прихожей. Особенно она потом полюбила горшок со спинкой и рулем, чтобы держаться, но самостоятельно садилась на него в качестве развлечения прямо в колготках.