Проект «Наполеон» - Вячеслав Уточкин

— Дон Морис, наверное, будет расстроен, что на его корабле не нашлось места для друга семьи, — с наигранной грустью в голосе произнёс юноша.

Капитан застыл. Его усы дрогнули, зашевелились, как у таракана, застигнутого врасплох посреди кухни. В его глазах мелькнула настороженность, и после короткой паузы он в приветственном жесте раскинул руки и, натянув доброжелательную улыбку, провозгласил:

— Мы будем рады видеть на борту друга герцога Мориса Маналезе Первого.

…Так, спустя восемь лет, «Донна Роза» снова приняла меня в свои объятья, чтобы доставить на Корсику. Теперь мне было восемнадцать лет. Я стал высоким и крепким: мускулы налились силой от многолетних тренировок. Слабость легких, бывшая страшным проклятием этого тела в детстве, бесследно прошла. Лицо загорело под солнцем, черты стали резкими и суровыми. Тёмные, чуть длиннее обычного, волосы, растрёпанные ветром, придавали мне вид закалённого в боях дикого солдата. Я выглядел старше и серьезнее, чем был — возможно, благодаря перенесенным испытаниям и опыту прежней жизни.

Стоя на баке, я предавался воспоминаниям.

* * *

Это было первое убийство…

После Армагеддона прошло всего шесть дней, а мир уже изменился до неузнаваемости. Многие живые действительно завидовали мертвым. Именно в это мрачное время наша семья со слугами и имуществом прибыла в Тулон. Корабль пришвартовался к полуразрушенному пирсу, где воздух был пропитан вонью гниющей рыбы и тлеющей помойки. Но самым омерзительным был запах разложения, исходивший от тел, разбросанных в беспорядке вокруг.

Мы сошли на берег. Матросы быстро выгрузили наши баулы на пристань и заторопились готовить судно к отплытию, подняв сходни и оставив нас наедине с дивным новым миром. Я осмотрелся. Совсем рядом трупов, к моему – и не только – облегчению, не наблюдалось. Оно и понятно: люди в панике искали укрытия, никому не хотелось оставаться на открытом месте. Но место всё равно не тянуло на мечту будущего императора. Взглянув на родителей, я увидел на их лицах страх, готовый перейти в панику. Стресс последних дней полностью выбил их из колеи.

В прежней жизни игрового продюсера я однажды обращался за помощью, когда выгорел на работе, и у меня начались панические атаки. Тогда психолог посоветовал простое упражнение с резинкой, которое помогало отвлечься: оттягиваем и щелчок, главное — чтобы не очень больно. К сожалению, здесь ни психолога, ни резинок для родителей не было. А нужно было срочно переключить их с мыслей о безвыходности нашего положения.

Я специально отчаянно закашлялся, хотя плавание по морю, кажется, напротив, утешило мой кашель и смягчило дыхание. Искусственный кашель незаметно перешёл в настоящий, и я закашлял уже всерьёз. Вокруг началось движение: все бросились оказывать мне помощь. Отец предложил флягу с вином и специями, а мать искала в сумке лечебную настойку, которой перед отплытием велел поить меня врач, спасшийся в нашем доме.

Ну а я, сидя на одном из наших сундуков, пытался сдержать кашель и анализировал наше положение, прикидывая дальнейшие шаги. Особого смысла это не имело – едва ли кто-то станет прислушиваться к мнению десятилетнего ребенка. Но иначе я не мог – так уж устроен мой продюсерский мозг, привыкший думать на десять шагов вперед во всех направлениях.

— Наполеоне, пожалуйста, будь осторожнее. Мы все на пределе…

— Летиция, хватит, — прервал её отец. Его лицо оставалось мрачным, но в глазах появилась та редкая твёрдость, которую я видел у него лишь в самые критические моменты. — Здесь небезопасно. Нельзя надолго оставаться в порту. Нужно найти укрытие.

Мать остановилась и посмотрела на него, как будто не сразу поняла. Даже я вздрогнул, услышав в его голосе такую твердость.

— Укрытие? Где же мы его найдём? — спросила она, испуганно озираясь в поисках более-менее уцелевшей постройки.

Отец решительно кивнул в сторону затянутого дымом и пылью города:

— Там, в городе. Не думаю, что все здания разрушены. Кроме того, наверняка кто-то из местных уцелел. Попросим у них помощи, раздобудем информацию. Следует проверить.

— Я пойду с тобой, — мгновенно отозвалась мать, её глаза загорелись новой искрой решимости. В голосе звучали знакомые нотки уверенности, но в глубине была и тревога.

Отец покачал головой и положил руку ей на плечо.

— Летиция, кто-то должен остаться с детьми, — его голос стал тише, но сохранил твердость. — Ты знаешь, я прав. Наполеоне ещё слаб, а Жозефу не справиться, если что-то случится. Останься.

Мать открыла было рот, чтобы возразить, но осеклась, приняв доводы супруга.

— Хорошо… — тихо произнесла она. — Но будь осторожен, — добавила чуть громче, пытаясь скрыть нарастающую тревогу.

— Я возьму Самюэля, — сказал отец, — Он не только вкусно готовит, но и к тому же превосходный стрелок.

Все занялись подготовкой к выходу. Зарядили ружье и наши с Жозефом пистолеты, которые нам вручили еще при сборах к отплытию. Я в это время, продолжая безучастно сидеть на сундуке, осматривал разгромленный порт вокруг. «Да, это явно не Рио-де-Жанейро» — всплыла в голове крылатая фраза.

Осмотрев ближайшие постройки, отец нашел сторожку с проломленной крышей, в которой тем не менее можно было запереться в случае опасности. Вместе со слугой отнесли внутрь наши вещи. После этого отец и Самюэль отправились в город.

Однако безлюдный причал казался нам безопасным. Крики чаек и шум волн создавали иллюзию покоя. Вскоре мое дыхание успокоилось, а может быть, вино и травяная настойка сделали свое дело. И мы с Жозефом не стали сидеть на вещах. Клятвенно пообещав матери оставаться в пределах видимости и положившись на свое оружие, отправились осмотреть хотя бы ближние постройки на предмет скрытой угрозы или полезных припасов. Кроме пистолетов, нам перед отъездом вручили довольно большие для детей ножи, и я чувствовал себя очень неплохо вооруженным и готовым к любым неожиданностям.

И неожиданности не заставили себя ждать. Как только мы приблизились к баракам по соседству, одна из деревянных дверей распахнулась, и оттуда, как от пинка, вылетела низенькая седая старушка. Мы замерли в растерянности.

— Помогите, это там, — совершенно равнодушно и каким-то металлическим голосом, показав на дверь рукой, сказала она.

Жозеф выхватил пистоль и с детским криком, похожим на «ура», рванул к этой актрисе погорелого театра.

«Долбанутый Дон Кихот», — подумал я.

То, что это подстава, было видно с первого взгляда.

— Паразит, замедли время! — мысленно отдал я команду.

Меня охватило