Проект «Наполеон» - Вячеслав Уточкин

— Тогда ядру не хватит энергии для перерождения, и оно растворится в безвременье.

Я невольно поёжился.

— А что со мной?

— Вокруг твоего ядра все кусочки были странные, бесцветные. Они не распадались на энергию. Ты завис в безвременье, не отправляясь на перерождение, но и не растворяясь.

— Странно... И что вы сделали?

— Мы решили провести эксперимент. Отправили твоё ядро на перерождение, используя нашу энергию, чтобы посмотреть, как будет формироваться твоя новая мозаика. К сожалению, произошёл сбой. Вместе с ядром перенеслась вся твоя информационная мозаика. Ты попал не в тело новорождённого, а в десятилетнего ребёнка. При этом ты накрыл маленький пазл Наполеона своим большим и просто стёр его личность.

— Стёр? — переспросил я, чувствуя, как холод проходит по спине.

— Трагическая случайность. Отчасти — наша ошибка.

— Я могу что-то сделать? — спросил я после недолгой паузы.

— Теперь ты можешь заглядывать во фрагменты его пазла, поднимая свои. Но старайся делать это как можно реже, чтобы не нарушить общую картину своей жизни.

Я выдохнул, пытаясь осмыслить услышанное.

— Ладно... Ты можешь ответить на любой вопрос?

— Этого не может сделать ни одна сущность во Вселенной. Но многие глобальные вопросы мне по силам, — последовал ответ.

— Тогда перейдём к разделению сознания, — решительно сказал я. — Что? Где? Когда?

— Решение нескольких задач или одной задачи, разбитой на фрагменты, путем искривления пространства и замедления времени в личностном подпространстве, при помощи выбранного алгоритма самой простой пузырчатой сортировки, где возможные решения находятся в глубине разума и поднимаются к коре головного мозга. Неправильные решения лопаются. А оставшиеся в произвольном порядке активируют мыслительную деятельность и по сигналу извне выдают решение данной задачи, не нарушая психологического, физического и умственного состояния организма в данной точке времени и пространства, — ответило деловито существо.

— Паразит, ты паразит! Ты не выпендривайся, а на пальцах объясни! — раздражённо выпалил я.

— У меня нет пальцев, — грустно отметил паразит.

— Объясни кратко и понятно, что мне это даёт?

— Ты сможешь быстро получать правильные ответы на свои вопросы из подсознания. Для активации просто мысленно скажи «Распараллеливание». Кроме того, вспомни утреннюю драку с Антонио. Именно я активировал фрагмент дракона, позволив тебе замедлить время вокруг себя. Именно так ты победил соперника.

— Нафиг-нафиг! Мало мне Наполеона подо мной, паразита во мне, ещё и дракон какой-то! — в сердцах взвыл я, теряя весь самоконтроль. — Где этот дракон во мне сидит!? Что мне с ним делать?

— Это ещё одна загадка в дополнение к твоей странной мозаике. Иногда в Безвременье попадают фрагменты душ из параллельных вселенных. Они не растворяются в хаосе, но и не уходят на перерождение. В нескольких точках, населённых разумными существами, как, например, дом, в котором ты обрёл тело, они могут встроиться в пазл разумного. При этом цветовая гамма фрагмента в виде радужного смешения начинает доминировать над основой, и разумный сходит с ума или погибает. Однако, начав сражение первым, установив собственные правила в астрале и выиграв по ним бой, ты поместил фрагмент вертикально по отношению к своей матрице. Такая конфигурация образовалась впервые. Теперь твоя основа доминирует над фрагментом дракона и даёт массу преимуществ этому телу.

И тут меня из состояния транса выбил Жозеф, который ворвался в библиотеку и заорал:

— Наполеоне, быстрее, пошли во двор! Там такое!

— Такое? Какое — такое? — спросил я, ещё плохо соображая.

— Там такое, у-у-у-у-у! — повторил Жозеф и выскочил за дверь.

Глава 4

Медленно спустившись к парадному выходу во двор, через открытые двери я увидел, что в мою новую жизнь снова прокрался пушистый зверек, и вовсе не мелкий. Знакомое сияние и здесь раскрасило небо, намекая на скоротечность моего пребывания в этом теле. В ярости рука сама сложила фигу, а из груди вырвался возмущенный крик:

— А нифига! Я буду Императором!

Толпа во дворе затихла, и люди с удивлением уставились на меня. Да, провозглашать себя императором было несколько преждевременно!

Мысли в голове заметались, будто покрутили пальцем у виска, и стали разлетаться из такого опасного места.

— Прячьтесь! — закричал я людям. — Это метеориты! С неба полетят камни!

Но после предыдущего глупого выкрика никто не принял меня всерьез. Люди уже гомонили, глядя в небо, тыча в него пальцами, многие начали молиться. Они никогда не видели северного сияния, не видели даже картин и фотографий, поэтому крик десятилетнего мальчишки не мог заставить их оторваться от невиданного зрелища. Отец Наполеона и вовсе посмотрел на меня укоризненно, и это означало, как подсказала память, что он очень недоволен.

Я снова позвал их прятаться — но голос меня подвел. Он сорвался, дыхания не хватило, я закашлялся.

— Не кричите так, молодой синьор, — заботливо сказала Камилла, — вы опять будете кашлять. Я сделаю вам ромашковый отвар на ночь.

Время! Время утекало на глазах… Вот-вот с неба посыплются раскаленные глыбы, а я ничего не могу поделать! Да, время!

— Паразит, дай свое распараллеливание! — потребовал я, решив хоть немного выиграть минуты для размышлений.

Слов не пришло, но окружающая реальность пошла рябью и замедлилась до скорости улитки. Я сформулировал задание: «Необходимо выжить самому и по возможности спасти семью и народ во дворе!».

— Предлагаю воспользоваться особым драконьим голосом или взглядом, чтобы заставить толпу послушаться тебя и спрятаться в доме на первом этаже и в винном погребе, — всплыл деловитый ответ.

«Воспользуюсь голосом», — решил я.

И тут новая боль пронзила горло и все, чем я дышу — от кончика носа до самых легких, мучительными спазмами, не дав даже закричать. Казалось, она длилась целую вечность. Но когда, наконец, отпустило, и время вернулось в норму, люди все также стояли, болтали и таращились на небо. Сияние еще только набирало силу, но вскоре все вокруг утонуло в зловеще-красном свете, и люди начали беспокоиться.

— Быстро все в дом! Сейчас полетят камни с неба! Женщины и дети — в винный погреб, остальные — на первый этаж! — то ли прокричал, то ли прорычал я новым, гулким, как удар колокола, голосом.

Толпа дружно качнулась и начала послушно отходить. Я в ужасе подумал, что сейчас случится давка, и люди погибнут, как на стадионе в Лужниках в 1982 году,