Дом на цилиндрах - Кирилл Гольцов

Медленная душевная музыка продолжала играть, а девушка танцевать, но зрители начали неожиданно подниматься со своих мест и аплодировать. Всё громче, громче, и звук начал как-то перемещаться, как эффект в домашнем кинотеатре, метаться вокруг и постепенно разрывать эту радужную картинку. Ещё мгновение она поколебалась, а я постарался домыслить продолжение и тем самым не позволить сну уйти или стать другим. В какой-то момент казалось, что мне это по силам, но неожиданно рокочущий грохот отозвался где-то внутри мучительной вибрацией, и я испуганно распахнул глаза, увидев только потолок с колышущимися тенями деревьев и отсветами расположенного напротив дома рекламного щита.

«Чёртова труба!» — прошептал я через секунду, собравшись с мыслями и поняв, что раскатистый звук существует на самом деле, возвещая, что сейчас где-то в районе одиннадцати часов вечера. В последнее время эти ночные канонады стали практически нормой в будние дни и неслись из расположенного неподалёку от Тиндо города Жуковского. Собственно, нас разделяло немалое расстояние и даже большое кладбище со странным названием Островцы, которое по определению должно было бы служить неплохой звукоизолирующей прокладкой. Однако грохот аэрогидродинамической трубы, несомненно, оказался прямо-таки чем-то роковым. В интернете или в какой-то газете я однажды прочитал, что строительство аналогичной конструкции сейчас обойдётся почти в миллиард долларов, хотя, возможно, что-то не так понял или журналисты традиционно хватили лишку. Однако осознание того, что я живу в каких-нибудь тридцати километрах от подобной достопримечательности в конце концов заставило меня выкроить время и принять предложение заехать в гости к Борису Захаровичу — одному старому знакомому, живущему практически напротив Центрального аэрогидродинамического института. «Если хочешь узнать, почему я хочу переехать в другую часть Жуковского, подъезжай где-нибудь к половине одиннадцатого вечера. Сам всё поймёшь!» — сказал он тогда мне, и я, немало заинтригованный, был на месте к назначенному сроку.

Окна квартиры выходили прямо на белое здание местной администрации, за которой, через дорогу, высилась аэрогидродинамическая труба. Она, честно говоря, не произвела на меня особенного впечатления: серая, унылая и вовсе не такая гигантская, как я себе представлял. Хотя и помнил из тех же печатных источников, что вроде как там ещё много чего скрыто у неё под землёй. Но когда минут через двадцать послышался нарастающий рокот, от которого отчаянно задребезжали стёкла и даже что-то завибрировало внутри тела, я проникся к конструкции некоторой долей благоговения. И, конечно же, прекрасно понимал желание человека поскорее переехать отсюда в более спокойное место: в какой-то момент мне показалось, что от этой нестерпимой волны звука дом взорвётся, а наши головы разлетятся на много-много частей. К счастью, ничего подобного, разумеется, не случилось, но, как говорится, осадок остался.

«Чёртова труба, чёрно-белая зола. Вот такая вот труба, чёрно-белая она…» — непроизвольно начал бормотать я какую-то случайно рифмованную чушь, стараясь усыпить свой мозг и заглушить монотонность грохота трубы.

За этим занятием я и не заметил, как опять пересёк грань между сном и реальностью, — на этот раз на всю ночь…

Глава III

Проблеск к разгадке

Утром я проснулся от какого-то странного шума, доносящегося вроде как с кухни, и подумал, что это, наверное, опять разбушевалась черепаха. Имела она такую привычку: опираться на корягу и быстро-быстро по-собачьи шубутить передними лапами, буквально вспенивая и расплёскивая часть воды из палюдариума. Как правило, это означало, что ей что-то не нравится или она соскучилась по прогулкам, которые я по понятным причинам в такую жару полностью исключил. Однако, когда я чуть позже стоял под струёй прохладного душа, моё мнение изменилось. Я снова услышал стуки и трепетания — на этот раз слишком быстрые, чтобы подумать на черепаху, а потом на меня посыпалась пыль и грязь из вентиляционной решётки. Что бы это значило? Конечно, я давненько её не прочищал, но не до такой же степени, чтобы всё скопившееся там ожило. Нет, здесь было что-то другое и действительно живое: когда я поставил на ванну доску с кухонной табуреткой и приблизился к вентиляции, оттуда вдруг раздался громкий писк. От неожиданности я чуть было не рухнул вниз и, только уцепившись за небольшое раздвижное зеркало, в которое смотрелся во время бритья, смог устоять на ногах.

Неужели крысы? Отвратительно! Меня непроизвольно передёрнуло — связываться с этими животными никак не хотелось. Ведь открыв решётку, я или буду ловить крысу по всей квартире, или рисковать тем, что она бросится прямо в лицо. Неизвестно, где она побывала до этого и какую гадость может разнести по всему дому. Тем не менее действовать всё-таки пришлось: пока я пил на кухне тёплый кофе, морщась от ароматов, издаваемых зацветшим палюдариумом, из ванной послышался характерный треск, извещающий о том, что вентиляционная решётка частично выскочила из пазов, а значит неприятель может в любой момент ворваться в квартиру. Однако сразу я не вскочил, а почувствовал лёгкий укол страха из-за того, что это, может быть, вовсе и не крыса, а снова что-то странное, непонятное и неприятное, перекочевавшее из безумного вчерашнего дня. Однако, как оказалось, все мои предположения оказались неверны.

Я взял в туалете швабру и, выставив её перед собой, снова забрался на табурет в ванной. Решётка висела всего на одной хлипкой защёлке, и я, собравшись с силами, резко отбросил её вниз, а сам приготовился бить неприятеля. Однако прямо на входе сидела всего лишь какая-то небольшая птица типа воробья. Сказать точнее было невозможно — в комьях грязи и пыли скорее лишь угадывался общий образ. Но глаза… — они были живыми, блестящими и почему-то очень напомнили мне взгляд существа, которое я видел в газетном дыме. Возможно, эта аналогия (или что-то ещё) так повлияла на мой разум, но я вскрикнул и начал озлобленно тыкать шваброй в вентиляционное отверстие, желая поскорее избавиться от этой птицы и приходя в ужас от одной только мысли, что она может вылететь и кружить по моему дому. Нет, это почему-то казалось ещё хуже крысы. А когда я постепенно начал успокаиваться, то наконец замедлил поступательные движения и вскоре аккуратно отвёл швабру в сторону. Ничего — только развевающаяся грязь и никакой птицы. Прислушавшись, я убедился, что нигде не слышно ни писка, ни трепетания — возможно, она улетела или провалилась к кому-то снизу. В любом случае с проблемой, хотя бы временно, я справился и поспешил тщательно промыть руки, а потом и вентиляционную решётку с вытянувшейся накладной сеточкой.

Пока я этим занимался, мой взгляд неотрывно следил за отверстием и мне постоянно казалось, что в его мрачных глубинах что-то зловеще шевелится и издаёт странные утробные звуки. Хотя, скорее всего, это было всего лишь моё разыгравшееся воображение. Я поспешил поставить решётку на место, а потом, несмотря на по-прежнему взвинченное состояние, тщательно вымыл палюдариум со всем содержимым, сменил воду и капнул туда какой-то тёмно-коричневой жижи, вроде как позволяющей создать для черепахи условия, максимально приближенные к естественным. И всё это время в ванной меня, пожалуй, держало только одно — желание снова убедиться, что в вентиляции нет больше никаких шорохов и эта зловещая птица аккуратно не снимет своей скрюченной засохшей лапкой решётку, чтобы добраться до меня и отомстить. Помню, когда-то давно я смотрел фильм ужасов с названием «Птицы» или каким-то подобным, но посчитал поднятую там тему просто смешной, но сейчас мне так вовсе не казалось. Наоборот, перспектива быть заклёванным и растерзанным представлялась весьма возможной и где-то даже неотвратимой.

Потом я продолжил пить на кухне кофе, наблюдая, как черепаха плещется в чистой прохладной воде и перемещает туда-сюда корягу, по сравнению с которой всего лет шесть назад она казалась просто крохой. Как это тогда выразился продавец? «Пятачок» — диаметр панциря, как у монеты достоинством именно в такое количество рублей. А теперь-то уж, наверное, на целиковую купюру тянет, и далеко не самую маленькую. Даже, пожалуй, чем-то похожую на доллары, если судить по цвету, и евро — по габаритам. И тут я вспомнил, что хотел съездить купить черепахе несколько живых рыб. Да, как раз время было почти девять часов, и я успевал к открытию местного зоомагазина с забавным названием «Конечности и хвост». Своё домашнее животное я брал в другом месте, но то помещение успело много раз поменять арендаторов и сейчас там располагалось что-то, смахивающее на салон красоты. Впрочем, это было неважно — когда-то я ездил за рыбой и улитками на рынок «Садовод», куда перекочевал птичий рынок, но ещё в прошлом году он превратился в обычную вещевую барахолку, и те времена, когда за несколько сотен рублей можно было накупить большой пакет рыбы и крохотных улиток, канули в прошлое. Хотя у меня до сих пор в ушах стоял приглушённый стук из холодильника, где в морозилке, заботливо уложенные в закрывающийся пластиковый лоток, пытались согреться рыбы. Потом я откалывал несколько штук и порционно давал черепахе раз в несколько дней — это позволяло быстро и удобно покормить домашнюю любимицу и избавляло от лишней потери времени на разовую закупку еды.