Любовь, смерть и манекены - Мария Буквина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец говорил, что провёл в песках то ли минуту, то ли целую вечность. И когда, наконец, воздух вновь наполнил его лёгкие, мир вокруг изменился. Это по-прежнему была подземная пещера, но воздух, свет, гравитация, давление казались иными. Из стены проникал луч, явно не солнечный, а вытащившее отца существо билось в панике.
Это был Смурф, и он боялся. Он не хотел возвращаться туда, откуда шёл свет. И немудрено. Взрыв метана разрушил границу между миром, где жили существа, подобные ему, и миром с тварями похуже. Прорвавшись, эти твари быстро осознали, что собратья Смурфа им по вкусу. И, не ведая жалости, приступили к пиршеству.
Смурфу единственному удалось выбраться. Он успел покинуть свой мир. И почти сразу же нашёл отца. А тот, думая, что оказался в преисподней, встал на колени и начал молиться. Отец ползал перед Смурфом, умолял о прощении грехов… И хоть Смурф впервые услышал человеческую речь, он многое понял. Обладая своего рода эмпатическим восприятием, эти подземные создания легко считывают эмоции. А ещё Смурф был добрым и отзывчивым. Ведь даже тогда, когда на кону была его жизнь, он не бросил отца. За что в итоге и поплатился.
Со Смурфом путь наверх занял немного времени. Он умел летать, поднимал тяжести и оживлял неживое. Все препятствия, непреодолимые для обычного человека, он проходил, будто их и не было. Однако когда тьма закончилась, и засиял солнечный свет, ситуация переменилась. Наш мир обескураживал. Чистым воздухом, непривычной гравитацией, бесконечным горизонтом и человеческой жесткостью. Смурф не успел опомниться, как отец доходчиво объяснил, что доброта здесь наказуема.
Но разве можно обвинять человека в том, что он человек? Люди же – венец всего сущего. Нам позволено брать всё, что создано природой, уничтожать, не задумываясь о последствиях. А заодно верить в какое-то иллюзорное предназначение.
Вот и отец решил, что после всех тягот и мучений судьба, наконец, преподнесла ему дар. Не до конца понимая, что именно он получил, отец всё же догадался оставить выяснения на потом. И пока подарок не сделал ноги, подманил его и камнем ударил по тому месту, где должен был находиться мозг.
Отцу повезло. Обессиленный и измученный, Смурф отключился мгновенно. А когда очнулся, то обнаружил себя в цепях, прикованным к рельсовой тележке. И это было только начало. Отец понимал, что стоит кому-то ещё узнать о Смурфе, как его тотчас же заберут. А потому тот факт, что отца посчитали погибшим, пришёлся как нельзя кстати.
Прошло два месяца. По истечении которых я очнулся в пещере. За это время отец подчинил Смурфа и неплохо обустроился. А ещё он изучил все способности своего питомца.
О том периоде жизни я помню в основном боль. Поначалу физическую. Ведь я ещё долго не знал, что за шрам появился на моей груди. И не понимал, что происходит с телом. Однако к этой боли можно привыкнуть. Куда хуже было Смурфу. Все те эксперименты, что проводил отец были сродни пыткам. И наблюдая за мучениями волшебного создания, я испытывал боль иного рода. Вот эта боль была невыносима. Но и я представить не мог, что в будущем станет только хуже.
Время шло медленно. День за днём моё тело привыкало к чему-то инородному в груди. Я чувствовал это, однако на все вопросы отец отвечал молчанием.
Наверное, он не хотел меня напугать. Или просто не слушал. Увязнув в мыслях о способах обогащения и сопряжённых рисках, он всё больше отдалялся от реальности. Да и я тоже. Жизнь в пещерах походила на выживание на другой планете. А мой единственный друг для любого человека был бы самым настоящим пришельцем.
Да, со Смурфом мы поладили. Оба одинокие, израненные, трясущиеся от страха. Наши жизни переплелись, начиная с того момента, как Смурф принёс отца в мою палату. И в последующие годы наша дружба становилась лишь крепче.
Пока отец занимался развитием своего «бизнеса», я учил Смурфа разговаривать. Выходило неплохо. Даже с учётом моего скромного опыта в области образовательного процесса.
А потом случился проблеск счастья. Решив, что семье пора воссоединиться, отец наведался в больницу. И когда в туннеле появился знакомый силуэт, я чуть не задохнулся. Буря эмоций накрыла меня. Единственное, чего я хотел в тот момент, это обнять свою мамочку и больше никогда не отпускать.
Но радость быстро закончилась. Мир, в котором мы жили, уничтожил остатки её психики. Так к боли и тьме прибавились нескончаемые крики. Не помогало ничего. Ни разговоры, ни лекарства, которые отец привозил из города, ситуацию не улучшали. А сводить существование мамы к овощному прозябанию никто не хотел.
Тогда-то я и узнал правду о своём новом шраме. Это случилось однажды ночью, когда пробравшись в мастерскую, я понял, для чего отец вырезает эти жутковатые деревянные штуковины. Ведь одну из них он засовывал в голову мамы.
Большего ужаса я не испытывал. Ни до той ночи, ни после. Вжавшись в стену, я наблюдал, как отец заменяет мозг биологический на мозг, вырезанный из дерева. С тех пор пустой холодный взгляд мамы преследует меня. И то, что эта пытка наконец прекратится, хоть немного скрашивает ожидание приближающегося конца.
Что самое удивительное, животворящая магия Смурфа сработала. Одно прикосновение его лапки к любому небиологическому предмету, простой приказ, призывающий жить, – и предмет послушно пробуждался. Обретая при этом все функции, необходимые для исполнения заложенной хозяином роли.
Я говорю «хозяином», потому что так оно и есть. После пробуждения предмета Смурф мог снова прикоснуться к нему лапкой и дать любой приказ, который тот час же исполнялся.
Однако лишь неживые предметы были подвластны воздействию. Магия Смурфа не способна воскрешать. Она не действует вечно. И всё же именно благодаря ей я повидал мир, завёл друзей и встретил тебя.
Как видишь, тьма не бывает беспросветной. Сколь бы невыносимой не казалась жизнь, нельзя сдаваться. Никогда. Ведь рано или поздно что-нибудь да изменится. И тогда страх и боль исчезнут. А их место займёт то, ради чего стоит просыпаться.
Но всё это я понял лишь недавно. С каждым годом света в моей душе становилось всё больше. И его хватило, чтобы, несмотря на болезненные воспоминания, я смог, наконец, поведать свою историю.
Итак новый мозг мамы функционировал исправно, как функционировало и моё
