Любовь, смерть и манекены - Мария Буквина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но тут произошёл очередной толчок. И я всё понял. Замерев от страха, я ожидал нападения. Ожидал, что монстры хлынут из-под земли и сожрут всё живое.
Однако пока ничего не происходило. Лишь Смурф продолжал вопить и одновременно пытался меня схватить. Он хотел унести нас как можно дальше от точки прорыва. Но убегать не имело смысла. Наоборот, я должен был спуститься в шахту и остановить отца. Во что бы то ни стало. Пока не произошёл новый взрыв, пока барьер между мирами не был разрушен окончательно. И, приказав Смурфу улетать, я побежал ко входу в шахты.
Сказать, что мне было страшно, – это не сказать ничего. Я медленно спускался в чрево ада, и адреналин в крови грозил взорвать меня изнутри. Однако при всём испытываемом ужасе я не мог не впечатлиться. Почти четыре сотни рабочих день за днём копали, взрывали, бурили, строили, бетонировали. Они проложили путь к неизведанному. И, как и многим первопроходцам, большинству из них не суждено было выбраться.
Увидев меня, отец обрадовался. Он уже было решил, что я не приду и тем самым пропущу момент его триумфа. А ведь он так гордился своим наследием.
Однако планам на величие не суждено было сбыться. Возможно, если бы отец поверил мне и прекратил работы, его империя продолжила бы расширяться. Но, к сожалению, очень часто мы верим не в правду, а в то, во что нам удобно.
Отец тоже не был исключением. Он заявил, что история Смурфа – ложь, призванная защитить своих сородичей. И даже мой последний аргумент – Глок 17, позаимствованный со склада оружия, – не убедил его остановиться.
Сумел бы я нажать на курок? Думаю, да. Я был в отчаянии. А на кону стояла судьба всего живого.
Однако решать ничего и не потребовалось. Вмешались монстры. Пробивая стену с другой стороны, они ускорили встречу двух миров. Раздался грохот. Посыпались камни. И в образовавшуюся трещину просунулась гигантская клешня.
Это должно было стать началом конца. Карой, которую мы давно заслужили. Стоя в десяти метрах от стены, я приготовился к гибели. И единственное, что я мог тогда сделать, это направить пистолет на монстра и начать стрелять.
Клешня замедлилась. Она медленно приблизилась, будто изучая меня. А затем створки на её конце раскрылись, и из-под сдвинувшегося сгустка кожи показался глаз.
Пришибить, переломить или съесть? Я не стал дожидаться решения. Просто выстрелил снова. Прямо в глаз.
Монстр рассвирепел. Издав звук, напоминающий рычание, кашель и стон одновременно, он замахнулся для удара. А мне оставалось только принять свою судьбу.
Патроны закончились. Прятаться было негде. Так что я просто замер на месте и зажмурился.
Однако вместо монстра меня схватил человек. Это был папа. Он повалил меня на землю, прикрыв собой, и в результате сам оказался в клешне.
Ненавижу чувство бессилия. Когда происходит что-то ужасное, а ты стоишь и смотришь. Когда монстр затаскивает папу в трещину, а ты, вместо того чтобы броситься на помощь, разворачиваешься и убегаешь.
Удары клешней прекратились. Ненадолго, конечно. Однако пока монстры отвлеклись на изучение новой формы жизни, у меня появился шанс.
Дышать становилось всё тяжелее. В воздухе пахло гарью. А значит, вентиляция могла накрыться в любой момент. Но я уже не думал о выживании. Просто надеялся, что успею устроить взрыв, который уничтожит проход в наш мир и испепелит тела, чтобы они не стали «хлебными крошками» для монстров.
В этом мне повезло. Отцовский ноутбук, лежавший всё это время в тележке, не пострадал. И после входа в систему я получил доступ ко всему.
Вот уж действительно: ломать – не строить. Мне потребовалось минут десять, чтобы протоколы безопасности сдались и, перестав сопротивляться, позволили устроить катастрофу.
Теперь можно было расслабиться. Я больше ничего не мог сделать. Ни подняться наверх, ни помочь людям, застрявшим в каменных ловушках. Я лишь надеялся, что большинство работников всё же успели выбраться. Но нет... Видеонаблюдение показало обратное.
Обвалы, произошедшие из-за созданной монстрами вибрации, перекрыли выходы. И те, кто не погиб сразу, получили лишь несколько дополнительных минут.
Я собирался уже закрыть ноутбук. Но одна из уцелевших камер показывала до боли знакомую локацию. Это был «кабинет» отца. Или точнее пещера, в которой он проводил свои безумные эксперименты. Однако с тех пор как я был там в последний раз, многое изменилось. Например, появилась лестница, ведущая вниз.
Я тут же проверил соседние камеры. И обнаружил надежду.
Это была гонка со временем. И я не представляю, как мне удалось победить. Стены сотрясались от взрывов. Всё вокруг разрушалось. А остатки воздуха обжигали слизистые. Однако несмотря на весь этот хаос я успел. Проход в пещеры ещё не был завален.
Подъёмник, тоннель, лестница. Казалось, этот уровень ада не закончится никогда. Я задыхался. Разодрал в кровь руки. И когда, наконец, добрался до пещер, то понял, что дальше идти уже не в силах.
Я попытался ползти. Но после обвалов передвигаться таким образом было попросту невозможно. И после пары минут мучений я отключился.
А затем меня ослепил яркий свет. Но не тот, что в конце тоннеля, а самый обычный, дневной. И смутный образ. Я уверен, это был Смурф. Кажется, он говорил что-то. Но, к сожалению, я не расслышал ни слова. А затем Смурф исчез. Вокруг засуетились люди. И я снова потерял сознание.
Следующие девять лет пролетели слишком быстро. После длительного лечения я вернулся к учёбе и параллельно с занятиями разбирался с отцовским наследством.
Конечно, один я бы не справился. Но, как выяснилось, папа обо всём позаботился. Он нашёл надёжного человека, который стал его правой рукой, спрятал свои теневые доходы и неплохо защитился от партнёров по криминальному бизнесу.
Так в моём распоряжении оказалось целое состояние. Однако я не хотел этих денег. Я собирался их раздать – семьям погибших рабочих, благотворительным фондам и детским домам. Но быстро понял, что ошибаюсь.
Да, методы отца были ужасны, а цели корыстны. Да, полученные знания служили во зло. И всё же история знает немало примеров, когда на фундаменте из боли и жестокости воздвигалось нечто великое.
Так что я раздал лишь половину. А остальные деньги мы пустили на переориентацию и легализацию бизнеса.
Понадобилось несколько лет. Но мы справились. Сейчас кампания