Другие из нас. Восхождение восточноевропейских евреев Америки - Стивен Бирмингем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее, имя Юлии Ричман было известно всему городу, и ее положение казалось надежным. Однако в 1908 г. она едва не потерпела поражение. Именно в этом году она, возможно, неразумно, смело шагнула за пределы сферы народного образования в плутоватый мир торговцев на тележках. Это была самая деликатная сфера, и какими бы благими намерениями она ни руководствовалась, она показала, что не понимает одного простого факта из жизни еврейских иммигрантов: синагоги и иврит могли быть духовным оплотом Нижнего Ист-Сайда, но тележки стали временным якорем иммигрантов в Новом Свете.
К тому времени, конечно, многие жители Нью-Йорка согласились бы с ней в том, что еврейские тележки — это мерзость и пятно на городском пейзаже. И еще до того, как мисс Ричман решила единолично заняться этой проблемой, были предприняты попытки взять ее под контроль. Городские власти требовали, чтобы каждый торговец тележками приобретал лицензию за 15 долларов, и выдавали одновременно только четыре тысячи таких лицензий. Но еще не менее десяти тысяч нелицензированных торговцев курсировали по улицам, и, как правило, за взятку в несколько долларов можно было рассчитывать на то, что полиция не обратит на это внимания. В то же время в прессе много говорилось о «еврейской преступности на улицах», но при этом не упоминалось, что подавляющее большинство арестов производилось за нарушение правил пользования тележками.
В 1908 г. Джулия Ричман обратилась к генеральному комиссару полиции Теодору Бингхэму и потребовала от него строгого соблюдения законов о лицензировании толкания тележек. Поначалу Бингхэм отнекивался. «Вы не должны быть слишком строги к бедным чертякам», — сказал он ей. «Они должны зарабатывать на жизнь». Мисс Ричман холодно ответила: «Я говорю, что если бедные чертяки не могут зарабатывать на жизнь, не нарушая наших законов, то иммиграционный департамент должен отправить их обратно в страну, из которой они прибыли».
Ее ответ был широко процитирован, и Ист-Сайд немедленно взорвался яростью. Учитывая сильную эмоциональную привязанность торговцев к своим тележкам, она задела больной нерв. Сразу же было выдвинуто требование об отставке мисс Ричман, на что она, как обычно, ответила, что не намерена уходить в отставку. Вновь было заявлено, что мисс Ричман должна быть переведена в школьный округ, расположенный как можно дальше от Ист-Сайда. Но мисс Ричман не отличалась упрямством. Вместо того чтобы попытаться смягчить свое провокационное заявление или отказаться от него, она повторила его, настаивая на том, что нарушение правил пользования тележкой является основанием для депортации.
В этот момент Джулия Ричман вполне могла бы опасаться за свое физическое здоровье, если бы по чистой случайности не произошло событие, которое позволило переложить критику с нее на плечи другого козла отпущения. В статье, опубликованной в журнале North American Review под названием «Иностранные преступники в Нью-Йорке» и написанной не кем иным, как самим комиссаром Бингхэмом, утверждалось, что, хотя евреи составляют всего двадцать пять процентов населения Нью-Йорка, на их долю приходится пятьдесят процентов преступлений в городе. Среди прочего, Бингхэмзаявил:
Не удивительно, что при миллионе евреев, в основном русских, в городе (четверть населения), возможно, половина преступников должна быть из этой расы, если учесть, что незнание языка, особенно среди людей, физически не приспособленных к тяжелому труду, способствует преступности... Они грабители, поджигатели, карманники и разбойники с большой дороги — когда у них хватает смелости; но хотя все преступления — их удел, карманные кражи — это то, к чему они относятся наиболее естественно...
После этих зажигательных высказываний все комментарии мисс Ричман по поводу депортации были забыты, и центром ярости Ист-Сайда стал Теодор Бингхэм. Вспомнилось, что это был не первый случай антисемитских заявлений и обвинений со стороны комиссара. В прошлом году в статье для Harper's Weekly он утверждал, что из двух тысяч фотографий в галерее жуликов его департамента двенадцать сотен — евреи.
В то время как идишские газеты Нижнего Ист-Сайда гневно обсуждали заявления комиссара и требовали увольнения Бингхэма, в гостиных и офисах таких богатых евреев, как Джейкоб Шифф и Луис Маршалл, царила почти жуткая тишина. Где, хотела бы знать газета Jewish Daily News — или «Тагеблатт», как она называлась на идиш[4], — голоса этих влиятельных людей, претендовавших на лидерство в еврейской общине? Годами ранее, напоминала газета, в 1877 г., когда одного из немецких родственников местных жителей, банкира Джозефа Селигмана, с семьей не пустили в отель Grand Union в Саратоге (где Селигманы отдыхали в течение многих лет) на том основании, что отель больше не принимает гостей-евреев, по всей стране поднялся такой общественный резонанс среди еврейских сильных и богатых мира сего, что отель был вынужден прекратить свою деятельность. Где же теперь, перед лицом очередного оскорбления, это возмущение? Может быть, разница в том, что на этот раз объектом оскорбления стали русские евреи?
Шифф и Маршалл, похоже, предпочли решить вопрос без возмущения — или занять Штраус иную позицию в надежде, что если их проигнорировать, то вопрос забудется. Однако в конце концов, под давлением, Маршалл все же выступил с довольно осторожным заявлением. По его словам, он не хотел опровергать высказывания Бингхэма «какими-либо сенсационными методами». Вместо этого он провел частную встречу с мэром Нью-Йорка Джорджем Маклелланом и заместителем комиссара полиции. Было подготовлено тщательно сформулированное опровержение, которое через несколько дней было передано в прессу. В нем комиссар Бингхэм признал, что его статистические данные были ошибочными. Довольно неубедительно он свалил вину за ошибку на неназванные «источники» за пределами его офиса, которые ошиблись в цифрах, хотя почему офис комиссара полиции не имел под рукой точной статистики преступности и должен был обращаться к сторонним источникам, осталось необъясненным. Внешние источники оказались ненадежными. Комиссар очень сожалел о случившемся.
Но в Ист-Сайде еврейская пресса была далеко не успокоена. Как отмечала газета «Тагеблатт», Ист-Сайд гордился «Джейкобом Шиффом и Луисом Маршаллом» и считал этих людей заслугой
