Даркнет: Война Голливуда против цифровой революции - Дж. Ласика

Хотя иногда кажется, что директора голливудских студий не прочь заполучить что-нибудь вроде Трансмукера, устройства из фильма «Дети шпионов», отключающее все устройства на планете, Голливуд за свою историю много раз приспосабливался к новым технологиям. Disney, чьим основным доходом до сих пор остается продажа классических мультфильмов, был одной из первых студий, выпустивших фильмы для просмотра по спутниковому телевидению. Disney – в сотрудничестве с Pixar – стал пионером компьютерной анимации. В Интернете Disney открыл ToonTown, первый виртуальный мир для детей. Студия также ищет новые способы распространения фильмов в цифровом виде.

Сам Валенти тоже не технофоб. У него даже есть TiVo, позволяющее ему записывать передачи на жесткий диск. Однако он считает, что возможные действия зрителей с фильмами и телешоу должны быть ограничены. Для достижения этих целей MPAA работает с дюжиной ИТ-компаний, включая Microsoft и IBM, а также специалистами по компьютерным наукам из МТИ и Калтеха, «чтобы найти ту броню, которая так необходима нашим фильмам… Технологии породили эту проблему, технологии ее и решат».

В своих бессистемных агрессивных выступлениях перед Конгрессом Валенти часто прибегает к грубой риторике, например, отождествляя пиратство с «терроризмом».[2-16] (Мой собственный сенатор Дайана Файнштейн встала на сторону Голливуда, назвав файлообменные сети чудовищной угрозой для безопасности нации.) Валенти также стремится заклеймить все пиринговые сети как рассадник пиратства и порнографии. Неудивительно, что его недолюбливают во многих уголках киберпространства. Но разве его это волнует?

«Я не в восторге от этого, но я знаю, что все делаю правильно, – говорит он. – Я верю в перемены. Они характерны для любой индустрии, в частности для кинобизнеса. Я одобряю перемены, но собираюсь сделать все возможное, чтобы пиратство не разрушило наше будущее».

А на другом континенте Лоуренс Лессиг открывает дверь своего кабинета в Стэнфордском университете. Позади него на письменном столе пошатываются груды папок, наваленных рядом с «Макинтошем», на котором он написал свои книги «Код» [Code], «Будущее идей» [The Future of Ideas] и «Свободная культура» [Free Culture], посвященные угрозам свободе и творчеству в цифровую эру.

Исполин сетевого права одет в голубой кардиган, светло-желтую рубашку с расстегнутым воротничком и черные джинсы. На его маленьком розовом лице очки в тонкой оправе. Когда он говорит с характерными размеренными и мягкими интонациями, легко представляешь себе рой карикатуристов, которые будут бороться за право запечатлеть мощь и величие его выдающегося лба, когда проблема, о которой он говорит, достигнет слуха общественности.

В этот день, спустя две недели после сокрушительного поражения на суде по самому важному делу в его блестящей карьере (Элдред против Эшкрофта), сорокачетырехлетний профессор права кажется подавленным. Лессиг вложил душу в дело Эрика Элдреда, бывшего программиста из Нью-Хэмпшира, создавшего веб-сайт, на котором были выложены общедоступные литературные работы.[2-17] На сайт Элдреда в поисках произведений Натаниэля Готорна[21], Энтони Троллопа[22] и других писателей ежедневно заходило более трех тысяч студентов со всего мира. Элдред был доволен таким положением дел и начал выкладывать работы, впервые опубликованные в 1920-е годы: рассказы Эрнеста Хемингуэя, Ринга Ларднера[23] и Вирджинии Вульф, фильмы «Великий Гетсби», «Мальтийский сокол», «Певец джаза»[24] и «Плавучий театр»[25], песни Джорджа Гершвина и Ирвинга Берлина, книги доктора Суса[26], стихи Роберта Фроста и ранние статьи из журналов Reader's Digest, Time и The New Yorker. Многие, вслед за Элдредом, планировали опубликовать или использовать в своих работах эти источники.

Возможно, это вас удивит, но, опубликовав полдюжины своих любимых стихов Фроста и текстов песен Гершвина на веб-сайте, вы нарушаете закон об авторском праве. Вы не можете написать продолжения рассказа Хемингуэя, не получив разрешения от его наследников. Вы не можете использовать сэмплы из песен отца стиля кантри Джимми Роджерса, уже 71 год как покойного, не заплатив BMG/RCA.[2-18] Вы не сможете изменить мир постановкой написанного в 1927 году мюзикла «Плавучий театр» в местном театре, не получив разрешения от обладателя авторских прав. Вы не можете организовать выставку, посвященную Великой депрессии или миграции оклахомцев[27], не обратившись за разрешением к владельцам фотографий, видео- и аудиозаписей, которые хотите использовать. Для сравнения: любой из нас может свободно использовать образ Санта Клауса, созданный в конце XIX века карикатуристом Томасом Настом, только потому, что веселый старик стал общественным достоянием.

До недавних пор действие авторских прав прекращалось через 50 лет после смерти автора (или через 75 лет, в случае если права принадлежат компании). В этом смысле работа стала общественным достоянием.[2-19] Когда работа попадала в «свободную от адвокатов» зону, кто угодно мог использовать, преобразовывать, обновлять и распространять ее. Но в 1998 году вмешался Конгресс, удовлетворивший интересы крупных медиа-компаний, продлив срок действия авторских прав еще на 20 лет. Акт Сонни Боно отложил ожидаемую дату перехода в статус общественного достояния четырехсот тысяч книг, фильмов и песен до 2019 года (если только Конгресс вновь не изменит законодательство, как он уже поступал одиннадцать раз за последние сорок лет). В январе 2003 года Верховный суд высказал сомнение в разумности Акта, однако оставил в силе решение Конгресса.

После оглашения решения суда New York Times написала: «Возможно, решение суда и имеет смысл с точки зрения конституции, но не с точки зрения общества… Разумеется, авторы заслуживают права владеть своими работами, так же как и корпорации. Но и общественность имеет такие же права на окончание действия авторских прав и переход работ в статус общественного достояния, когда они смогут использоваться без выплаты отчислений. В сущности, решение Верховного суда допускает возможность того, что мы наблюдаем начало конца общественного достояния и рождение вечного копирайта».

Лессиг вспоминает о решении суда: «Один лоббист сказал мне: „Ты ведь понимаешь, Ларри, что у вас ничего нет, кроме идеалов и принципов. А в руках ваших противников все деньги мира. Ты можешь вспомнить хоть один случай, когда идеалы и принципы побеждали все деньги мира?“».[2-20]

И все же Лессиг продолжает бороться. Он не оставил убеждения, что копирайт слишком далеко ушел от своих корней. У его создателей не было и мысли делать из него право на вечное владение – копирайт рассматривался как способ стимулировать творчество на благо общества. В самой конституции черным по белому написано: чтобы «содействовать развитию науки и полезных ремесел», Конгресс может предоставлять авторские права «на определенный срок».

В последнее время, отстаивая интересы отдельных групп, Конгресс извратил этот аккуратный баланс. Хотя многие люди думают, что копирайт непременно стимулирует творчество, Лессиг утверждает, что его избыток не поощряет инновации, а используется медиа-корпорациями, чтобы присваивать идеи и сдерживать творчество.[2-21] Голливуд пытается превратить нас в «культуру разрешений», подавляя эксперименты и новые бизнес-модели, говорит он.

Чтобы увидеть пример культуры «под замком», совсем не обязательно вспоминать 1920-е годы. Битвы в войне за цифровые права ведутся не за прошлое, а за будущее. Совсем недавно начался бой за доступ к современным работам.

Как смогут миллионы людей в цифровой век ссылаться на чужие работы, адаптировать, заимствовать, сэмплировать и по-новому интерпретировать достижения массовой культуры? Что остается пользователям, если медиа-компании борются с нелегальным использованием своей собственности: с проигрыванием песен и фильмов на компьютере, копированием цифровых файлов и даже с публикацией кадра из фильма с комментариями на веб-сайте? Каковы правила боя в цифровом мире?

Лессиг внимательно изучал этот вопрос с того дня, как ему впервые довелось наблюдать столкновение закона с технологиями Интернета. «Правосудие все перевирает – у некоторых юристов совесть нечиста. Когда-нибудь мы будем с недоумением вспоминать об этих примитивных взглядах, позволивших суду ограничивать свободу слова и творчества».

Удивительный профессор права не только выпустил несколько книг об Интернете и правоприменении в киберпространстве, но также организовал в Стэнфорде Центр Интернета и общества (Center for Internet and Society), семинар по правоведению и исследовательский центр, где обсуждались судебные процессы, связанные с цифровыми свободами, а также был одним из основателей организации Creative Commons, которая помогает творческим людям гибко управлять их цифровыми правами. Путь Лессига, сына владельца металлургической компании в Уильямспорте, штат Пенсильвания, как апологета цифровых свобод не был прямым. В 1980 году, за три года до окончания Тринити-колледжа (Кембридж), учеба в котором изменила его взгляды, он принимал участие в Национальном съезде республиканцев – себя в тот период он описывает как «умалишенного правого».[2-22] Дальше была нелегкая работа в качестве единственного либерального секретаря верховного судьи Антонина Скалиа, затем он преподавал в Йельском, Чикагском и Гарвардском университетах, пока не переехал с женой на Запад.