Повседневная жизнь Москвы в XIX веке - Вера Бокова

Вообще взаимосвязь престижа и выезда сохранялась очень долго, и не только в дворянской среде. М. М. Богословский вспоминал о 1870-х годах: «Крупные доктора, получавшие хорошие гонорары, ездили летом в каретах, а зимою в парных санях непременно с высокой спинкою… Выше был гонорар — лучше был и выезд… но, с другой стороны, и высота гонорара при первых или случайных визитах определялась по экипажу: приедет на одиночке — 3 рубля, приедет на паре — 5 рублей; в карете —10 рублей»[50].

Вплоть до Крестьянской реформы в большинстве дворянских семей хорошим тоном считалось иметь собственных лошадей, свой экипаж, своего кучера и конюха для каждого взрослого члена семьи. Извозчиком дозволялось изредка пользоваться только мужчинам (чаще молодым); дамы «из общества» на извозчике в то время почти никогда не ездили: это считалось ужасным «моветоном».

Обстановка дворянских домов менялась редко. Лишь для молодой семьи дом обставляли заново и, как правило, супруги продолжали жить в этой обстановке до самой своей смерти. Поэтому до самого конца дворянской Москвы в барских домах оставалось все, как встарь — мебель красного дерева в стиле ампир, потускневшие зеркала, стеклянные горки со старинным фарфором, старые, карельской березы, шкафчики и диваны александровского времени, акварели на стенах, фамильные портреты, библиотечные шкафы с тускло поблескивающими золотом старинными корешками — всё французские названия; в книжках вклеенные гравюрки, переложенные мятой папиросной бумагой, засушенные цветы меж страниц, лиловые и голубые ленточки-закладки.

Дом делился на парадную и жилую половины. Парадные комнаты (зал и гостиные) в среднем дворянском доме были обставлены более или менее дорого и стильно: здесь сосредоточивались подобранная в гарнитуры мебель, изящные безделушки, художественная бронза, картины и проч. Использовались эти помещения преимущественно при появлении гостей; в остальные дни мебель тут была прикрыта полотняными чехлами, люстры и картины — пыльной кисеей. Лишь изредка возле окон гостиной пристраивался с работой кто-нибудь из женского населения дома: дневное освещение в парадных комнатах было лучше.

Жилые комнаты, куда посторонних не пускали, находились на антресолях и в тыльной части дома, выходя окнами в затененный сад или во двор. Здесь комнатки были маленькие и тесные, кое-как обставленные. В них размещались все члены семьи, домочадцы и прислуга. Здесь же находились разного рода буфетные и сундучные, в которых хранились посуда и всякие вещи, а также девичья, в которой шили платье и головные уборы и гладили.

Другим обязательным делением дома были мужская и женская половины. На мужской находились кабинет, библиотека, курительная и т. п. На женской — спальня, будуар, диванная. Деление было четким, хотя непроходимой границы между половинами, конечно, не было. Хозяин и хозяйка принимали «своих» личных гостей только на собственной половине.

Освещались дворянские дома в основном сальными свечами. Форточек было мало и вместо проветривания комнаты чаще «освежались курением» — дымом подожженной «смолки». Она представляла собой конусообразный футляр из бересты, сантиметров 25–30 в длину, наполненный каким-то смолистым составом. Конус держали за острие, а сверху укладывали горящий уголек и потом носили по комнатам. Смолистый со-став плавился и наполнял дом своим ароматом. Другим способом освежения было положить в медный таз мяту, залить ее уксусом и опустить в жидкость раскаленный кирпич. Имелись и горящие курильницы, на которые — лили духи (наподобие нынешних аромаламп). Уборка производилась везде, кроме спален, рано утром, пока господа спали, и была довольно поверхностной. Зато перед праздниками устраивали генеральную уборку и тогда в доме по два-три дня все стояло вверх дном.

Ели в дворянских домах, как и везде в Москве, часто и помногу. Поутру, в полдевятого-девять, пили чай со сливками и белым хлебом (калачами, солеными бубликами); около полудня обильно завтракали чем-нибудь горячим и часто мясным, что считалось слишком простым для обеда, — битками, котлетами, оладьями, сырниками, яичницей, а часто всем сразу. Между двумя и пятью часами был обед, который даже в будни за семейным столом насчитывал пять-шесть блюд, не считая закуски. К обеду обычно бывали «полугости» — постоянно бывавшие в доме.

Далеко не все московские дворяне даже и во второй половине века были поклонниками европейской кухни. По-прежнему хватало и любителей отечественного продукта. Многие, особенно в будни, любили пироги, кулебяки, ботвинью, жареную баранину, поросенка с хреном и прочие русские лакомства, причем дело не обходилось и без чудачеств. Вся Москва знала старушку-барыню Марфу Яковлевну Кроткову — большую обожательницу каши. Эту кашу ей подавали каждый день — и за простым, и за званым обедом — по пять-шесть сортов, всякую: пшенную, манную, гречневую, овсяную, пшеничную, крутую и размазню, молочную, с изюмом, с грибками, с мозгами, со снеточками. Старушка и себе накладывала по изрядной порции каждого сорта и блаженствовала, и о гостях не забывала, бдительно следя, чтобы каждому досталось по полной тарелке. Гости ели и кряхтели. Отказаться было нельзя: к своей обожаемой каше Кроткова относилась очень ревниво и на каждого, кто ею пренебрегал, ужасно обижалась.

При раннем обеде часов в шесть подавался полдник — пироги, чай, простокваша, ягоды со сливками, а вечером, часов в девять, ужин, за которым в небогатых домах доедали обеденные остатки, а в богатых специально готовили два-три блюда, иногда холодных. Если вечером в доме бывали гости, то чай подавался в 11 часов вечера в кабинете или гостиной.

Даже скромный званый обед за дворянским столом до середины XIX века (в отличие от будничного чаще на французский лад) состоял из двух супов (супа и бульона-консоме) с пирожками; «холодного» — галантина, майонеза, фрикассе, паштета и т. п.; «говядины» — то есть мясного блюда; рыбного блюда; «жаркого» — то есть блюда из птицы или дичи; овощного блюда — спаржи, артишоков, горошка и т. п. (сюда же включались грибы) и двух десертов. Отдельно на особый стол к водке выставлялось минимум два вида закусок (мясных или рыбных) и два «салата» — свежий и соленый (в числе последних считались соленые грибы). Что же касается больших званых обедов, то на них хозяева изощрялись в щедрости и выдумке, а повара в своем искусстве, и гостям предлагалось двадцать, тридцать, иногда и больше блюд несколькими переменами и обязательно какие-нибудь гастрономические редкости — спаржа, земляника, персики и виноград в разгар зимы, деликатесная рыба необыкновенных размеров, особого качества телятина или индейка, английские устрицы и прочее, на что специально обращалось внимание гостей. Такой обед мог тянуться часа четыре, и пока были живы старинные традиции, принято было все блюда каждой перемены одновременно выставлять на стол, а сопровождать обед «живой музыкой» собственного крепостного оркестра. Позднее блюдами стали обносить. На званых ужинах полагался суп и несколько горячих блюд.

Население большинства дворянских домов было многочисленно: помимо хозяев — то есть родителей с детьми разного возраста, в доме могли жить племянники и племянницы, незамужние родные или двоюродные и троюродные сестры мужа или жены, кто-то из одиноких старших (овдовевшие тетки, иногда бабушки по отцу или матери), и при них компаньонки, а также малоимущие дальние родственницы, компаньонки хозяйки дома, воспитанники и воспитанницы, гувернеры и гувернантки детей, — все, кого называли домочадцами и приживалами. Преобладали женщины: мужчины, даже пожилые и одинокие, редко уходили жить к родне из собственного дома, а уж если это случалось, то их старались поселить где-нибудь во флигеле, где у них возникала иллюзия «отдельности» и самостоятельности.

Еще в барских домах имелось множество слуг. Вплоть до ликвидации крепостного права в 1861 году прислуга в барских домах (дворня) была по традиции весьма и весьма многочисленна: дворецкий, камердинер, буфетчик, а то и два, ламповщик, по меньшей мере один повар и поварята (готовившие для господ и хозяйских гостей), кондитер, швейцар, истопник, садовник, дворник, выездной лакей (а чаще несколько), буфетный мужик, кухонный мужик, ливрейные лакеи, дядька при хозяйских сыновьях, нянька при младенцах, бонна при девочках, экономка, кухарка (готовившая для дворни), поломойки, швеи, прачки, горничные разных категорий, а также дворовые мальчики и девочки на побегушках. Имелся также «стряпчий», который хлопотал в присутственных местах, подавал прошения, апелляции, знакомился с секретарями, и «купчина», бегавший в Ряды за покупками: шпильками, булавками, ленточками, за палочкой сургуча и пр.

Пока сохранялись традиции XVIII века, в аристократических семьях держали также скороходов, гайдуков, форейторов, собственных парикмахеров, ключников, так что набиралось человек восемьдесят, а в деревнях так и все двести, поскольку к дворне относились и те, кто вел все усадебное хозяйство. Естественно, позднее, уже к середине века держать такую уйму прислуги большинству дворян стало не по средствам и число дворовых сократилось — человек до двадцати.