Десятая невеста - Анна Корвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снаружи прошоркали шаги. Полог откинулся, и в проеме передо мной возникла приземистая фигура. Помедлив, человек шагнул внутрь, приблизился и навис надо мной. Это был безбородый мужик с пышными усами и большим пузом, обтянутым несвежей белой рубахой. Всю эту красоту венчала сияющая лысина в одуване седых волос.
- Ты кто? – спросил мужик.
- Не выдавайте меня, дяденька, – пролепетала я. – Меня в неволю продать хотят. Разбойники меня ищут.
Мужик неторопливо кивнул – понял, мол. Я поспешно соображала. Сейчас на улицу мне точно нельзя. Города я не знаю, а разбойники наверняка тут не в первый раз. Мне б исчезнуть отсюда… И я выпалила:
- Вывезите меня из города!
- Деньги есть? – перешел к делу мужик.
Я помотала головой. Мужик кивнул – вроде бы не расстроился. Наклонился ещё ниже. Совсем близко я узрела большой красный нос в пупырышках и водянистые глаза. Меня обдало запахом лука, пота и перегара. Мужик подмигнул, и мне стало страшно.
- А как насчет зарезать кое-кого? – спросил он.
Перед моими глазами сверкнул меч.
ГЛАВА 4
Стены древнего подземелья сочились влагой. Кап, кап, падали капли одна за другой, и звук их метался эхом в помещении, куда не проникал ни единый лучик дневного света. Факелы, чадя, озаряли мрачную мглу.
С мечом в руках я стояла над человеком, что лежал у моих ног. Он корчился и рыдал, моля о пощаде, но я была непреклонна. Мне не было до него никакого дела, я даже не знала его. Но мои родные находились во власти того, кто научил меня владеть мечом и прислал сюда, чтобы я убила его соперника – так, как уже убила десятки до него. Я – дева-убийца, которая не знает жалости. Я – Госпожа Смерть, разящая тех, кого мне прикажут.
- Умри же, несчастный.
Меч блеснул в сиянии факелов. Человек вскрикнул в последний раз, дернулся и затих. Стены подземелья окрасились кровью.
Я протерла меч тряпочкой и побежала штопать рубашки. Дел сегодня было ещё по горло.
Вот уже который день я странствовала с лицедеями, представляющими «Баснь земли и ветра». Оказалось, спасаясь от разбойников, я дала круголя и, вернувшись к площади, наткнулась на лицедейскую повозку. Выручил меня не кто иной, как их старшой, Михорка, ожидавший в переулке, пока остальные показывали на площади представление. Это сначала он меня напугал, а после оказалось, мужик добрый.
Михорка сказал: актерка, которая играла девочку-убийцу, сбежала с каким-то местным молодцем, и нужен человек на ее место. Работа несложная: супиться и кровожадно размахивать мечом. Понятно, ни мне, ни лицедеям не надо было, чтобы я осталась у них навсегда. Михорка предложил: я доеду с ними до Семигорья, где они покажут двести четвертую часть в последний раз. После этого у них будет перерыв, во время которого они смогут подыскать новую актерку. Я же сразу после представления смогу отправиться в Варенец-град. От Мранича до Варенца есть хорошая дорога, пусть и через горы, но короткая. Ею ездят много торговцев. Они умеют путешествовать горами и двигаются быстро. Даже при том, что я потеряю несколько дней, оставшись с актерами, я их наверстаю с лихвой. А они мне заплатят за работу, да ещё добавят за стряпню, постирушки и прочие такие дела.
Я согласилась, делать нечего. Здешних мест я не знала, и поблизости все ещё рыскали разбойники, которые наладились меня выгодно продать. Откажусь я, и что? Иди куда глаза глядят, и попадись не этим бандитам, так другим. Денег у меня не осталось, разбойники тогда сразу все отняли. Положим, на корабле невест я поплыву даром, для того император его и снарядил, щедрый человек. Но ведь мне что-то ещё надо есть и во что-то одеваться. У меня осталась одна рубаха – та, в которой я уехала из Белолесья. Пусть я и не слишком стремилась наряжаться для императора, но хоть один приличный наряд и хоть какие-то бусики мне были нужны. Насколько я слышала, у этого Камичиро спеси хоть отбавляй. Сомневаюсь, что он хотя бы взглянет на невесту в отрепьях. Отошлет домой, и дело с концом.
Словом, предложение было хорошее, доводы Михорки звучали разумно, я сказала «да» и, в общем, не пожалела. Когда б я еще побыла лицедейкой? Раз за разом у меня получалось все лучше: я пучила глаза, делала страшный вид, и в ладоши мне хлопали не меньше чем прочим.
В Валахии и сопредельных землях было почти как у нас: добрые леса, просторные поля, славные домики. То, что мы углубились в Семигорье, я поняла скоро и без подсказок. Мы петляли по каменистым дорогам меж упиравшихся в поднебесье гор, поросших густыми лесами. Кто только додумался так назвать эти земли, я так и не поняла. Я насчитала гор двадцать и бросила. Видать, человек, нарекавший место, не пожелал утруждаться: досчитал до семи, сбился со счета и плюнул: пусть, мол, будет семь, хорошее число. Горы тут было повсюду и заканчиваться не собирались. Глазу моему не хватало привычного простора, а темнело раньше, чем полагается. Вроде ещё долго должно быть светло, но спряталось солнышко за большую вершину – и нет его. Сумрак, прохладно, и только знай себе по обе стороны от дороги шумят угрюмые леса. Под шаткими мостами зияли такие пропасти, что страшно было вниз глядеть, а внизу гремели бурные речки. Тут и там звенели водопады. Чем дальше – тем города и большие селения встречались все реже, а у подножья склонов торчали одинокие домики. Каркали вороны, по ночам в лесах выли волки. И чего нас сюда несет? Я спросила об этом у Михорки.
- Места хмурые, - согласился он. – Таково Семигорье. Но погоди, доберемся до Мранича, увидишь: и тут люди живут и ходят видеть истории.
Прибыли незадолго до заката, и я в сопровождении Михорки отправилась на постоялый двор, договариваться насчет завтрашнего отъезда. Сопровождающие нашлись сразу: как и предрекал Михорка, обозы выходили в Варенец-град каждый день, и мы быстро сговорились с приветливыми купцами, везущими в Варенец из Семигорья пеньку и крыжовниковое варенье.
Купцы наказали явиться на постоялый двор к рассвету: с первыми лучами солнца тронемся в путь. Успокоенная, я вместе с Михоркой
