Десятая невеста - Анна Корвин

   Еще крепче я обнялась с отцом и матерью, поцеловала маленького Задорку. Родные и Явор проводили меня до большака, где мне предстояло задать коняшке корму и дальше уже мчаться без остановки до самых Студениц – приграничного сельца, где я собиралась переночевать.

   Со вчерашнего дня все произошло так быстро, что я не успела толком даже осознать, на что согласилась. Сивка схрумкала свой горох и рванула так, что меня аж назад отбросило. Мгновенья не прошло, а фигуры матери, брата и Яворки растаяли в светлой пыли, а передо мной вдаль убегала дорога.

   Я ехала в Лихоморье.

ГЛАВА 3

К закату, как и намечалось, мы прибыли в Студеницы. Место здесь было славное, хорошее. Яблони цвели вовсю, и прежде чем лечь спать, я вышла поглядеть, как под багряным закатом чернеют вдали леса Валахии.

   Постоялый двор был забит битком: здесь останавливались наши купцы перед тем, как ехать дальше в Чужедолье, также и заграничные торговцы любили это место. Прямо передо мной прибыл хор медведей-балалаечников и занял весь второй этаж, но для меня все-таки нашлось местечко. Я поела, выпила брусничного морсу и продрыхла в своем закутке до рассвета. Лишь на травы пала утренняя роса, мы с сивкой рванули в путь.

   Колобок несся, как ошпаренный, указывая путь, а за ним наяривала сивка, распространяя вонь и характерные звуки. Поля, леса, города и села мы пролетали с такой скоростью, что я не успевала их разглядеть. Мы лихо пропердячили мимо купеческого обоза, обогнули по дуге Крутоград, где который год безобразничал Незван Градостроитель, пропылили по дороге средь ржаных и гречишных полей, свернули с большака и углубились в лес. Прочие, степенно державшиеся большой дороги, проводили нас недоуменными взглядами, и позже я поняла почему.

   В лесу мы замедлились, и я наконец вздохнула свободно. Сивка перестала тарахтеть и вонять, что означало, у нее закончился горох, но кормить ее новым я не торопилась. Во-первых, тоже надо было и мне передохнуть. Пока мы так вот летели, я занята была лишь тем, чтоб не свалиться с телеги, особо когда на кочках подбрасывало. Во-вторых, я с утра крошки в рот не брала. В-третьих, по лесной дороге не очень-то и побегаешь. Стоит сивке помчаться, как это она умеет на горохе, и я вместе с телегой навернусь об первый же корень. Так что я пустила свою «Палладу» неспешным шагом, а сама развернула тряпицу с капустным пирогом и принялась есть, поглядывая по сторонам. Солнце пронизывало лес золотыми лучами. Трепетали листьями осинки, шумели дубки, звенели ручейки, мелкое зверье шныряло в подлеске – словом, краса и благодать.

   Как раз перед тем, как, согласно словам Явора и указаниям карты, мы должны были повернуть направо, колобок остановился и заявил:

   - Впереди дорожные работы. Выбирайте пути объезда.

   - Ты чего мелешь-то? – спросила я, стряхивая с юбки крошки и допивая квас. – Какие ещё дорожные работы? Давай, катись.

   - Впереди дорожные работы, – упрямо бубнил колобок. – Выбирайте пути объезда.

   Я выругалась, слезла с телеги и пошла посмотреть, о чем это он.

   Сразу за поворотом начинался глубокий овраг, через который был перекинут каменный мост. Когда-то. А теперь ровно посередине моста зиял пролом, преодолеть который на телеге – да и без нее – не представлялось возможным. Откуда-то из-под моста доносились голоса, но поскольку овраг порос кустарником, разглядеть ничего не удавалось. Я осторожненько спустилась чуточку вниз.

   Под мостом на обломках камней сидели двое: здоровенный мужик в кожаной броне и чудище, похожее на ожившую груду камня. На столе, который они устроили себе из обломка обрушившейся плиты, стояло несколько бутылей и два стакана. Немного поодаль валялись два меча в красивых узорчатых ножнах. Мужик и чудище резались в карты. Самогоном перло так, что у меня аж глаза заслезились. Я чихнула, мужик обернулся, да зырк на меня налитыми кровью зенками! Я пискнула и ринулась было наверх, но он спросил довольно миролюбиво:

   - Чего тебе?

   - Проехать хочу, – стараясь держаться как можно спокойнее, сообщила я.

   - Куда?

   - Сами знаете. Куда дорога эта ведет.

   Мне нужно было в Малоброды. Оттуда, как гласила карта и указания Явора, я должна была выбраться на Вессирский торговый путь и ехать напрямки к Варенцу.

   - Езжай на большак. Чего тебя вообще сюда понесло.

   - Мне надо в Малоброды.

   Мужик тяжело вздохнул, залез наверх и встал передо мной, будто могучий дуб перед тонкой рябинкой. Шатало его, правда, ровно тот дуб в сильную грозу. Могучий он был, мужик-то, что Хотей Блудович. Или даже могучее – как Твердолик Переярович. Мне голову пришлось задрать, чтобы посмотреть ему в лицо, но я об этом быстро пожалела. Ибо глаза его были налиты кровью, а дыханье могло свалить с ног Змея Горыныча.

   Он попытался сосредоточить на мне взгляд. Получалось не очень.

   - Езжай отседова, - нетвердо сказал он и икнул. – Не видишь, дорожные работы.

   - Где? - я огляделась.

   Мужик махнул в сторону моста.

   - Не вижу я никаких работ что-то. А как вы с чудищем самогонку квасите – зрю.

   - Но-но! – мужик помахал пальцем у меня перед носом. – Это тебе не чудище. Это пред… ставитель… этих. Как их. Меньшинств! И у него забастовка.

   - И давно?

   - Третий месяц.

   - А чегойта? – спросила я, осторожненько выглядывая из-за незнакомца и пытаясь разглядеть на дне оврага «представителя меньшинств».

   - Тогойта, что не платят ему за починку.

   - Так мост же сломан, – указала я на, казалось бы, очевидное. - За что тут платить-то? Починил, глядишь, и заплатили бы.

   - Больно вострая ты, как посмотрю! – гаркнул мужик так, что я аж присела. – Гляди не порежься.

   - Ладно, ладно, – сказала я. – Угомонись. А мне чего делать-то?

   - Выбирайте пути объезда, – заявил мужик, как давеча колобок, и широко повел рукой, точно этих путей было видимо-невидимо.

   Я огляделась. Вокруг стеной стоял лес.

   - И где они?

   - Возвращайся на большак до Вареника, – сказал мужик. – Там до Горюновой Пасеки где-то с полчаса, затем по мосту через Гнилушку и до