Наследники Мишки Квакина. Том I - Влад Костромин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да ну, это богохульство какое-то, – усомнился я. – Сроду никто туалетов не освящал.
– Точно. Никаких освящений, – подтвердил пугливый отец. – Валь, если в райкоме узнают, что я туалеты освящаю…
И так несколько раз туалет оказывался закрытым изнутри и пустым, не смотря на защитные ритуалы проводимые матерью. Пришлось все-таки, используя дружеские связи, призвать на помощь слугу Господа нашего и священника Русской Православной церкви в одном лице – отца Василия дабы «освятить» туалет. Только после этого все странности прекратилось.
Тут надо прояснить, почему пришлось строить у нас новый туалет. Однажды пошел брат мой младший Пашка в старый туалет, который был пристроен за сараем и как бежит в дом с криками ужаса.
– Там, в туалете что-то живое плавает.
– Влад, сходи, проверь, что там такое. Только аккуратнее, вдруг там гремучая змея, – распорядилась мать. – Ты палкой пошевели сначала.
Пошел я проверить – смотрю, и правда что-то живое в каловых массах плавает, не пойми что. Пришлось вылавливать – оказывается, утка туда как-то проникла и обессиленная плавала, пытаясь крякать. Спас невинную душу, правда, вонь от нее еще с неделю стояла жуткая. Да и самому пришлось долго нырять в железную бочку, служащую резервуаром для поливки воды на огороде. На фоне этого события даже пришла мне мысль сделать во дворе летний душ, которую я в течение недели и осуществил.
После этого случая крайне боязливый и суеверный (весь в мать!) Пашка стал побаиваться туалета и ходил, мучимый фобиями, гадить в лесопосадку, а также в окружающий наш двор фруктовый сад, залезая на яблони. Но после того как напугал за этим неблаговидным, хотя и вполне естественным, занятием нескольких старушек, неизвестно зачем шастающих по саду, то родителями был поставлен строгий ультиматум ходить в туалет. За выполнением данного указания было поручено следить моей двоюродной сестре Лариске, которая в очередной раз проводила у нас лето.
Вот пошел он однажды в туалет, а она стоит на углу, возле сарая – контролирует: в туалет пойдет или в сад / лесопосадку нырнет украдкой. Вдруг раздаются его истошные крики:
– Спасите! Помогите!
Она думала, что он прикалывается, и стоит, громко смеется. Но так как крики перешли уже в разряд истерических неразборчивых визгов и перемежались надрывным плачем, то она побежала за мной.
– Влад, там с Пашкой что-то случилось!
– Это змея его ужалила! Я же предупреждала вас! – отреагировала мать. – Вечно вы, дикари, мать не слушаете!
Я не стал дослушивать это бред и побежал к туалету. Дверь была заперта изнутри. Я взломал дверь. Она была из оргалита на рамке из брусков – помните такие советские двери? Думал, может, и правда змея его укусила. Оказывается – доска пола в туалете сгнила и провалилась, а он выставил руки враспор в стены кирпичные и висит в воздухе. Ухватил его и вытянул. После этого и пришлось строить новый туалет из бруса над врытыми в землю колодезными бетонными кольцами. Тогда такого добра вокруг полно было.
На время строительства туалета пострадавшему Пашке было разрешено посещать загон для свиней. Тогда как раз пришел к нам с Украины тренд кормить свиней конским навозом. Очень хорошо свиньи с этого БАД-а массу набирают. Да и куриный навоз тоже любят кушать, при случае. Так что продукты жизнедеятельности брата шли на пользу обществу, в целом, и семье, в частности. Жалко, конечно, что не папаша тогда провалился. Но с другой стороны, такое дерьмо в дерьме не утонуло бы. Как вы думаете?
Гуляй-нога
Детство у нас с младшим братом Пашкой было суровое. Воспитывая нас, родители жестко били всем, что под руку попадется. Мать, например, любила шнуром от кипятильника пороть. Однажды я ее чем-то сильно прогневал. Гналась за мной через весь дом, догнала на крыльце, свалила на бетон, не спеша обулась в кирзовые сапоги и примерно с полчаса с наслаждением топтала меня ногами, норовя попасть по нижним рёбрам.
А вот еще эпизод. Папенька наш в те годы был весьма хозяйственным и тянул домой что ни попадя. Пока жили в деревне Пеклихлебы, где он работал помощником агронома, то он не только забил весь балкон стекловатой и оранжевым легкокрошащимся утеплителем, но и наворовал из колхозной столовой столько черного перца, что мы потом еще долгие годы перец ели. Когда отца назначили директором свежесозданного совхоза и мы переехали в деревню Горасимовка, то эта хозяйственность перебралась вместе с ним.
Шли годы, быстро лысеющий папенька по-прежнему тянул все, что плохо лежало. Временами даже умудрялся утянуть то, что лежало хорошо. Однажды он вернулся откуда-то.
– Что вы забились как сурки? Почему батьку не встречаете? – поприветствовал он нас с Пашкой, входя в дом. – Я всегда отцу стремился помочь, а вам, дармоеды, лишь бы спрятаться да книжки читать.
– Валь, я там мясо привез. Ты разбери его.
– Влад, шуруй к «летучке» Лобановой и принеси мясо, – продолжал раздавать указания pater familias21.
– А где оно там лежит?
– В кузове, в мешке. Даже такой неуч как ты не перепутает. На крыльце его положи, мать разберет.
Я, покорный воле отца, пошел через дорогу. Открыл дверь в КУНГ и нашел лежащий на полу дерюжный мешок. Забросил мешок на плечо и принес домой. Поставил, как было приказано, на крыльцо. Там у нас такая невысокая лавка с отделениями, в которых хранилась старая обувь, натащенная папашей, стояла. На эту лавку и поставил. Мать вышла на крыльцо и стала изучать содержимое мешка, а я пошел разжигать костер, чтобы поставить варить харч нашим свиньям.
– Вить, мешок тяжелый! – внезапно завизжала она.
– И что? – лениво поинтересовался жующий за столом в прихожей муж.
– Как что? Целая голова свиная! И окорок!
– Не ори ты, дура. Услышат же!
– Вить, из-за твоей лени Влад надорвался!
– Да что ты голосишь? Ничего он не надорвался.
– Влад, иди сюда, – позвала меня мать.
– Зачем? – подозревая подвох, поинтересовался я.
– Иди сюда немедленно, урод!
– Да не пойду я!
– Вить, ну ты и хамоидол ленивый! Ребенка искалечил!
– Да заткнись ты уже! Влад, немедленно подойди! – заорал отец.
– Зачем? – я все меньше и меньше хотел подходить к истеричной мамаше и выскочившему на крыльцо отцу. Он вообще не любил, когда его во время сна или еды тревожили…
– Он еще спрашивает! – мать внезапно швырнула в меня чугунок, в который собиралась укладывать мясо. – Еще пререкается, скотина! Хватит грубиянить!
Бросок был для меня полной неожиданностью, и я не сумел на него среагировать. Чугунок как пушечное ядро врезался мне в правую ногу, ослепительной вспышкой боли сбив меня на землю.
– Хватай его, пока лежит! – теряя сознание от боли, услышал я.
Пришел в себя от бодрящих ударов.
– Я тебя научу, как родителей уважать! – приговаривала мать, хлеща меня кожаным
отцовским ремнем. – На всю жизнь запомнишь, как тяжелые мешки носить!
– Дай ему Валь, как следует! – отец стоял неподалеку с тарелкой жареной картошки, которую он жадно пожирал, в руке. – Совсем от рук отбился, падла!
Я попытался вскочить и убежать, но упал от боли в колене.
– Что скачешь как козел? – поинтересовалась мать, прерывая избиение.
– Нога!
– Что нога?
– Нога поломана!
– Валь, ты ребенка покалечила! – проявил заботу папаша. – Ты сущая Горгона!
– Покажи ногу! – потребовала мать, приседая на корточки. – Это из-за твоей все лени, Витя! Если бы ты не был ленивым как мерин и сам принес мешок, то этого бы не произошло!
– Чугунок ты бросила!
– Я переживала, что он надорвался, когда волок такой тяжеленный мешок, – легко нашла оправдание своему поступку мать. – Это ты во всем виноват! Чурбан бесчувственный! Правильно мать твоя говорила: «Витина лень родилась раньше Вити».
– Маму не трожь! Лучше посмотри, что там с ребенком. Свиньям уже давно варить пора, а он валяется.
Осмотр выявил опухоль колена и скопление красно-желтой жидкости.
– Вить, у него нога опухла. И как мешок какой-то с жидкостью под коленом болтается.
– Ничего страшного. Походит с костылями, – отреагировал отец. – Ему не привыкать.
– Какими костылями? Ты же их продал, дебил лысый! – вновь начала истерить мать. – И за что мне такое наказание! Господи!!!
– Да ладно, чего ты ноешь? Возьму у деда, у Чумазова. У него как раз где-то один костыль валяется. Владу на одну ногу и одного костыля хватит.
– Витя, какой же ты бесчувственный!
– Можно подумать, ты чувственная! Да что с тобой разговаривать! Тьфу на тебя, – папаша вернулся в дом и продолжил прерванный ужин.
– Мясо не забудь разобрать, а то пропадет, – донеслось из дома через открытую дверь.
– Да, точно, надо же мясо разобрать, – мать встала с корточек и направилась к крыльцу. – Влад, ты полежи пока. Нога от земли охладится и пройдет. А костер Пашка сегодня потопит.
