Страна «гирин герен» - Юрий Долетов

Рядом на бронзовом барельефе — оба с двумя сановниками в длинных одеяниях, охраняемые стражей. В правой руке царь держит короткий церемониальный меч — символ власти. На груди у обы, как и у сановников, коралловые бусы — знак отличия, благородного происхождения.

Всадник на коне — это один из вельмож, которые обычно сопровождали царя во время выезда из дворца.

Отливки леопардов хранятся тут не случайно. Животные символизируют благородство, силу и храбрость. У царей были зверинцы с ручными леопардами, они считались незаменимыми на охоте…

Бронзового флейтиста пока не было, но во мне росла уверенность, что он где-то здесь и скоро я его увижу.

Негроидные черты лица у масок, племенные насечки, непропорциональные фигуры царей на барельефах — большая голова на укороченном туловище, удивительная точность воспроизведения мельчайших деталей одежды, оружия, утвари напоминали бронзу Ифе, впечатления о которой были еще свежи в памяти. Я сказал об этом Нгале Агвара.

— Иначе и быть не может. Бенинцев бронзовому делу научил мастер из Ифе. Даже имя его известно — Игве-Ига. Литейщика что-то году в 1280-м прислали к нам по просьбе обы Огуолы…

Профессия литейщика, кузнеца — людей, умеющих обращаться с металлом, — никогда не была в Африке, как и в других местах, распространенной. В древнем Бенине бронзовых дел мастера и вовсе попали в обособленный разряд. Они жили в отведенном для них городском квартале, неподалеку от дворца обы, и работали под присмотром одного из царских вельмож — эгаево. Приемы изготовления бронзовых скульптур держались в секрете, и за их разглашение литейщики платили головой.

— А как сейчас они работают, все так же замкнуто? — я вспомнил, как Акпан Иро прикрыл бачок при моем приходе в мастерскую в Лагосе. Мне подумалось тогда, что литейщик не намерен выдавать свои тайны.

— Приемы литья ныне ни для кого не секрет. Сами в этом можете убедиться. В Бенине улица есть — Игун. Там целые династии литейщиков осели. Правда, процесс изготовления отливки — дело кропотливое, не одного дня, требует большого терпения и тонкого мастерства. Сейчас он широко известен и называется «метод потерянного воска»…

То, что я сумел понять из рассказа Нгале Агвара, в общих чертах выглядит так.

Сначала мастер лепит из глины, разумеется имея под рукой необходимые инструменты и материалы, модель задуманного или заказанного предмета. Затем несколько дней она сушится на солнце, пока не затвердеет. На эту заготовку наносится размягченный воск толщиной около сантиметра, после чего следует самая ответственная операция. Нагретым ножом литейщик выводит на воске необходимые рисунки и линии. Восковое изображение обмазывают толстым слоем глины, оставляя кое-где отверстия. Когда этот внешний слой станет сухим (снова несколько дней ожидания), заготовку нагревают и вытапливают воск. В образовавшуюся между внутренним и внешним слоями глины полость заливают расплавленный металл. Через некоторое время обе «кольчуги» разбивают и приступают к чистовой отделке маски.

При таком способе создается лишь одна скульптура. Конечно, изготовить другое подобное изделие можно, но оно будет схоже с первым лишь в общих чертах, а не в деталях, поэтому каждая маска уникальна, неповторима.

Бенинцы оказались смышлеными учениками. Они не были вольны делать то, что хотели, и все же не только научились быстро ваять портретные отливки, но и пошли дальше своего учителя: взялись за изготовление барельефов со сложными композициями.

У человека всегда была естественная потребность обозначить каким-то образом свое пребывание на Земле. В Бенине до появления миссионеров не знали письменности. Все деяния правителей хранили в своей памяти специально выделенные на то люди. Но человеческая память, как известно, ненадежна: можно что-то забыть или напутать. Бронза стала материалом для фиксации тех или иных событий. Смерть царя, коронация его преемника, победа или поражение в военном сражении, сюжеты из жизни обы, вельмож, обряды в память предков, танцы, приезд неведомых белых людей (длиннобородых европейских купцов) — все это переносилось на металл и становилось вещественным доказательством устных преданий о древнем Бенине. По бронзовым скульптурам, как по книге-летописи, можно было бы проследить его историю, многие стороны жизни.

— Однако маловата ваша коллекция, вряд ли по ней что-либо поймешь, — сказал Макети Зуру.

— Часть масок его величество подарил здешнему музею. А вообще, наша коллекция — лишь верхушка айсберга, жалкие остатки прежнего богатства, — вздохнул Нгале Агвара. — Бронзовых изделий, что имели цари Бенина, хватило бы не на один музей.

— Куда же унесло основную часть «айсберга»? — спросил я.

— Было дело…

В конце XIX века Бенин начал утрачивать свое могущество. От империи одна за другой стали отделяться и ближние, и дальние провинции. К внутренним бедам добавилась внешняя угроза. Англичане, которые к тому времени захватили немало районов в южной части Нигерии, решили сломить там последний очаг сопротивления колонизации — Бенин.

В феврале 1897 года английский экспедиционный отряд подверг осаде город. Его жители упорно защищались, но не смогли устоять перед карателями, имевшими лучшее оружие. Англичане подожгли Бенин, ворвались во дворец обы и начали грабить сокровища: сорвали со стен бронзовые барельефы, из алтарей похитили ритуальные маски усопших царей, изделия из слоновой кости… В руки колонизаторов попало более двух с половиной тысяч художественных реликвий, которые были переправлены затем в Европу. — Да еще каких! — насупился Нгале Агвара. — Один бронзовый флейтист чего стоит. На аукционе в Лондоне его продали за сто восемьдесят тысяч фунтов стерлингов… До самых последних слов Нгале Агвара во мне теплилась надежда, что еще шаг-другой — и мы наконец подойдем к полке с «музыкантом». Вот тебе и «свет не клином сошелся». Макети Зуру развел руками, вздохнул, сочувствуя мне… Все же я увидел бронзового флейтиста. Месяцев через пять Макети Зуру заехал ко мне домой. Напустив на себя таинственный вид, он предложил заглянуть в одно интересное место в Лагосе. Я согласился, и минут через десять мы вошли в… национальный музей. Это был тот и не тот музей. То же серое двухэтажное здание в парке, те же застекленные витрины. И одновременно — все иное. В экспозиционных залах полно людей, в витринах — терракотовые маски «культуры Нок», бронза Ифе, Бенина…

— Как вам удалось заполучить все эти шедевры? Ведь тут раньше ничего не было, хоть шаром покати.

— Собирали по крупицам. Кое-что раздобыли у себя: часть экспонатов из своих фондов выделили музеи Джоса и Ифе. С ними легко было договориться. Загвоздка получилась с Бенином. С них чего спросишь: все равно что кусок хлеба у нищего из рук вырывать. Решили обратиться к западным музеям. Попросили вернуть хотя бы часть бенинских масок, что были вывезены из страны. Кстати, флейтист наш нашелся.