Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску - Георгий Адамович

Ну вот — до свидания. Надеюсь на Ваше всепрощение и крепко жму руку, с самыми дружескими чувствами.

Ваш Г.Адамович

(Я здесь еще дней 8, а потом: <парижский адрес>).

32

8/X-<19>55 г. <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович,

Получил сегодня Ваше письмо от 4-го. Лето кончилось, «маразм» мой должен кончиться, значит, тоже: отвечаю сразу!

Первое — недоумение, почему матерьял к № 6 нужен 1-го ноября?? Напишите честно, какой крайний срок. 1 ноября явно «с запросом», раз № 5 только к 1-му и выйдет. Дай Бог, чтобы № 6 вышел в феврале, — правда? Почему же 1 —е ноября?

Затем — что писать? О книге Замятина (заметку) напишу охотно[200]. По-моему, книга плохая, хуже, чем я думал. Затем могу написать сводку отзывов, т. е. ответ на отзывы, с некоторыми отзывами придуманными, составленными из того, что пришлось слышать. Это, конечно, без подписи: анонимы и от редакции.

Затем — что-нибудь более существенное. Но что? Комментарии? «Скрипт» в Россию? Я лично предпочел бы первое, т. е. комментарии[201]. Скрипты явно не вышли как «коллективное творчество», а индивидуальное — довольно претенциозно.

Сговоримся на Комментариях, если Вы согласны.

Если о моей книге напишет о. Александр[202], буду очень рад, даже если он ее выругает. Его точка зрения будет во всяком случае вернее, чем какая-нибудь слонимо-аронсоновская.

А вот о № 5 дать отзыв в «Н<овом> Р<усском> С<лове>» мне не хотелось бы[203]. Пусть пишет, кому полагается. Я уже старался «ободрить» издательницу, но не хочу делать это в связи с каждым №. Да и Терапиано ее недавно ободрял[204]. Лучше пусть будет разноголосица, а если Аронсон опять будет браниться, можно будет устроить полемику — что журналу выгоднее всякого хвалебного хора.

Вот, кажется, все. Какую чепуху написала недавно Кускова по поводу статьи Варшавского![205] Я вспомнил, что у Розанова («Оп<авшие> листья») есть упоминание о «дуре-Кусковой»…[206] Старость все мнимо облагораживает, но глупость остается.

Ваш Г.Адамович.

33

20/X-<19>55 г. <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович

Спасибо за письмо — и за добрый отзыв о моей книге. Хочу, однако, по этому поводу кое-что сказать, но «между нами», не для других.

Книга эта только наполовину «моя». Даже на четверть. В ней много болтовни и в ней нет ни одного имени, которое я действительно любил бы. Насчет Бунина: я вовсе не так его люблю, как может показаться. Он — пресный писатель, при всех своих достоинствах. Но сказать о нем правды я не мог. Нехорошо в книге то, что о некоторых я писал то, что действительно думаю (З.Гиппиус), а о других — не совсем. Получилась «диспропорция». Кстати, по-моему, о Гиппиус — лучше, чем о других, но согласен — какое-то оправдательнопохвальное послесловие требовалось бы. Вот Цвибак вытащил из главы о ней одну фразу о «классной даме», и получилось, будто я о ней писал плохо[207]. Ну, довольно о себе.

Очень сомневаюсь, что № 6 «Опытов» выйдет к Новому Году. Дай Бог, к маслянице <так!> или даже Пасхе! Но пришлю все, что Вы просите, — т. е. «Комментарии», Замятина и сводку — в ноябре[208].

Крепко жму руку.

Ваш Г.Адамович.

34

29/X-<19>55 г. <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович

Получил вчера Ваше письмо.

Отвечаю по двум «пунктам».

Письма Гиппиус: их у меня много, и напечатать кое-какие отрывки из них стоило бы[209]. Но они в Париже, а попаду я туда только к Рождеству. Значит, если Вы выпускаете № в январе — они в него попасть не могут. Надо ведь и пересмотреть их, и отобрать то, что годится. Письма Штейгера я растерял. Есть одно или два, но очень личные, и мне их неудобно печатать из-за слишком сильных излияний в дружбе и верности[210]. Кажется, есть интересное письмо Цветаевой — если найду его[211].

Яконовский[212].

Я его знаю очень мало. Дважды с ним встретился в знакомом доме. От хозяйки этого дома узнал, что Вы его «пригласили» в «Опыты». Правду сказать, это меня очень удивило. Но я не хотел Вам об этом писать, — и чтобы не вредить человеку, и чтобы не вмешиваться не в свое дело.

Но теперь Вы сами меня о нем спросили.

Писаний его я не помню. М<ожет> б<ыть>, он и не бездарен. Но наверно, он хамоват, развязен и самоуверен, словом — «не ко двору». По-моему, печатать его было бы для «Опытов» ни к чему, даже вредно. Повторяю, однако: это впечатление не от его литературы, а от его разговоров и манеры держаться. Но за всю жизнь я не видел случая, чтобы такое впечатление могло обмануть. А там — как знаете.

Пока все. Крепко жму руку. Как дела вообще?

Ваш Г.Адамович.

35

1 дек<абря> 1955 Manchester

Дорогой Юрий Павлович

Вот Замятин. Глупая и смешная книга. Я сначала написал резче, а потом смягчил — в предвидении многих обид!

Оставим ближайший № без «сводки отзывов». Того, что Вы прислали, — маловато. М<ожет> б<ыть>, Вы записали бы отзывы устные? Я с своей стороны сделаю это на праздниках в Париже. Тогда пересмотрю и письма Гиппиус (если только будет № следующий, после ближайшего). А вышел ли тот №, о котором Вы писали, что он

выйдет в ноябре?

Надеюсь, Вы уже получили «Комментарии», послал их с неделю назад. Только что взял читать «Нов<ый> журнал», начал по традиции с Алданова[213] — («сами все знаем, молчи!») — а Маркова оставил pour la bonne bouche[214]. Я понимаю Ваше влечение к нему, хотя надо бы ему еще многому поучиться, и внешне, и внутренне (особенно — внутренне).

Ваш Г.Адамович

Напоминаю, что с 15 дек<абря> до 15 янв<аря> я — не в Манчестере, а в Париже.

36

2/ХII<19>55

Дорогой Юрий Павлович

Только что прочел Маркова, а пишу потому, что вчера — посылая Замятина — написал Вам о нем <Маркове> что-то глупое и шаблонно-наставительное.

Его записки — прелесть. Все хорошо (пожалуй, кроме рассуждений в самом конце), все талантливо по-настоящему и человечно по— настоящему. У Вас — очень острое чутье, если Вы его выделили из других ди-пи, довольно благородных. Собственно, эпиграфом к нему надо бы поставить: — Так было, так будет![215]

Я читал как «свое», хотя мы росли совсем иначе, в другой обстановке. Даже про балет и «стеснение в груди» — свое[216]. И еще меня задело, что он, по-видимому, учился на Ивановской, в бывшей «1-й гимназии»[217], где прошло все мое детство, от зубрежки в начале до ночных разговоров о Вагнере и Гейне в конце (и постановка гимназистами Еврипида в переводе Анненского:

По самому сердцу провел ты

Мне скорби тяжелым смычком…

— хотя смычков в Греции не было!)[218]

Очень хорошо, правда[219]

Ваш Г.А.

37

Декабрь 1995?[220] <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович

Прилагаю «комментарии».

Остальное — на будущей неделе.

Убедительная просьба, как всегда, почти что «sine qua non»: корректуру — хотя бы только для «Комментариев». Они переписаны очень убористо, наверно будут опечатки и ошибки!

Я здесь, в Англии, до 15 декабря. С 16-го декабря — на месяц, приблизительно, — буду в Париже.

Адрес обычный <…>

Всего лучшего

Ваш Г.Адамович

P.S. Комментарии несколько «возмутительного» рода. Напишите, что Вы о них думаете (средняя часть)[221].

38

6/I-<19>56 <Париж>

Дорогой Юрий Павлович

Спасибо за письмо, «заметки читателя» (о моей статье) и «Опыты».

«Заметки» — как все Ваше — очень интересны, очень личны, но, по-моему, несколько зыбки и расплывчаты[222]. На полях сказано: «черновик!». М<ожет> б<ыть>, в этом и объяснение? Надо бы, мне кажется, сжать, уточнить. Простите за непрошенную критику, но едва ли — надеюсь — Вы ждете только взаимных комплиментов (т. е. как и я не жду их). Много верного, крайне «субтильного». Но в начале Ваш вопрос: «было ли у Христа учение?» — не верен. М<ожег> б<ыть>, у Христа и не было (хотя было!), но в статье у меня дело в Толст<ом> и Дост<оевском>, а не в Христе. Как они его истолковали? Я только об этом говорил. В общем — спасибо за внимание, и еще: остроту внимания. Кстати: меня очень интересует, читал ли «Комментарии» о. Шмеман, Ваш советник, — вернее, вторую часть их, где о догматах? Если читал, что думает? Меня интересует отношение священника, в смысле допустимости и приемлемости дня него, хотя бы только как читателя?[223]