Письма Чехова к женщинам - Антон Чехов

Буцефал велит Вам кланяться и сказать, что он Вас нисколько не боится, потому что уверен во мне. Но все-таки не хочется умирать до Вашего приезда! Т. е. черт знает что я пишу!

Зачем Вы хандрите, начихайте на все, как делаю теперь я, ведь Вы всегда это мне говорили, а теперь, что – 17-го числа будем вспоминать Вас и будем щисливы этим.

Желаю Вам еще 28 раз поужинать, авось Вы будете сыты на целый год. А знаете, если бы Левитан хоть немного походил на Вас, я бы позвала его поужинать!! Как Вам понравилась маленькая Кундасова [53] – ведь Ольга Петровна привела ее к Вам для Вашего спасения! Если бы Вы были поумнее, то поняли бы и оценили бы. Вы, верно, ничего не поймете, что я пишу, но это будет даже хорошо. Я сегодня все старалась разобрать на свет то, что в Вашем письме зачеркнуто, но ничего не могла разобрать, Вы мне, надеюсь, скажете, когда приедете. Кажется, три строчки, о которых Вы пишете, написаны, Вы зеваете страшно, мне тоже хочется спать, а потому надо кончать. Как я Вам завидую, если бы Вы знали, Антон Павлович! Я совсем не хотела писать того, что пишет писательница! Где мне! Но вышло, что мы хотим одного – бежать…

Прощайте, ешьте побольше, за себя и за меня, и приезжайте скорее в Москву.

Л. Мизинова.

А. П. Чехов – Л. С. Мизиновой

21 января 1891 г., Петербург

Спешу порадовать Вас, достоуважаемая Лидия Стахиевна: я купил для Вас на 15 коп. такой бумаги и конвертов. Обещание мое исполнено. Думаю, что эта бумага вполне удовлетворит изысканным вкусам высшего света, к которому принадлежат Левитан, Федоров и кондуктора конно-железной дороги.

В то же время позвольте и огорчить Вас, достоуважаемая Лидия Стахиевна: я приеду не раньше среды будущей недели.

Извините, что письмо так небрежно написано; я взволнован, дрожу и боюсь, как бы о нашей переписке не узнал высший свет.

Пожалуйста, никому не показывайте моего письма!

Остаюсь преданный Вам

А. Кислота.

Скажите Буцефалу, что я чихаю на его поклон.

Если бумага эта Вам понравится, то, надеюсь, Вы поблагодарите меня письменно. Ваши письма я показываю всем – из тщеславия, конечно.

Бибиков, который был у меня и видел Вас и сестру, написал в Петербург, что он «видел у Чехова девушку удивительной красоты». Вот Вам предлог поссориться и даже подраться с Машей.

А. П. Чехов – Л. С. Мизиновой

17 мая 1891 г., Алексин

Золотая, перламутровая и фильдекосовая Лика! Мангус третьего дня убежал и больше уж никогда не вернется Издох. Это раз.

Во-вторых, мы оставляем эту дачу и переносим нашу резиденцию в верхний этаж дома Былим-Колосовского, того самого, который напоил Вас молоком и при этом забыл угостить Вас ягодами [54] . О дне переезда нашего уведомим своевременно. Приезжайте нюхать цветы, ловить рыбку, гулять и реветь.

Ах, прекрасная Лика! Когда Вы с ревом орошали мое правое плечо слезами (пятна я вывел бензином) и когда ломоть за ломтем ели наш хлеб и говядину, мы жадно пожирали глазами Ваши лицо и затылок. Ах, Лика, Лика, адская красавица! Когда Вы будете гулять с кем-нибудь или будете сидеть в Обществе и с Вами случится то, о чем мы говорили, то не предавайтесь отчаянию, а приезжайте к нам, и мы со всего размаха бросимся Вам в объятия.

Когда будете с Трофимом в Альгамбре, то желаю Вам нечаянно выколоть ему вилкой глаза.

Вам известный друг

Гунияди-Янос [55] .

Кланяется Вам сторожиха. Маша просит, чтобы Вы написали насчет квартиры. Адрес не станция Алексин, а город Алексин.

Л. С. Мизинова – А. П. Чехову

10 июня 1891 г., Покровское

Удивительный, неподражаемый Антон Павлович. Прежде всего мой поклон мангусу и пожелание еще раз убежать; во-вторых, кланяется Вам Софья Петровна; в-третьих, квартиры, которые Маша просила меня посмотреть, – по-моему, ни к черту не годятся [56] . На Пречистенке стоит 850 р. и комнаты меньше Ваших, а те, что в Петровском парке, тоже не годны вот почему: одна очень красивая, особняк, на самом шоссе и около заставы, но стоит 1500 р., когда я спросила дворника об хозяине, не уступит ли он, то тот ответил, что вряд ли, и представьте, это квартира Джанумова; другая совсем в закоулке, и зимой там жить, на мой взгляд, положительно немыслимо; она совсем у Башиловки, но идти к ней отвратительно, масса кабаков и харчевен.

Поправилась ли Маша и что с ней было? Я знаю об Вас только то, что мне говорит Левитан, а то я даже не знала бы, что Вы живы или нет. За это черт Вас задави, как говорит Ольга Петровна.

Живется мне довольно мерзко на том основании, что я почти не пользуюсь летом и моими любимыми вечерами, так как после захода солнца не могу выходить; купаться мне также нельзя, и вот я и страдаю, даже говорить нельзя громко и много, благодаря каким-то влажным хрипам, которые у меня открыли перед отъездом. Ну да черт с ними, а лучше Вы мне напишите об вас. Софья Петровна со мной ужасно мила, все зовет к себе, а Левитан мрачен и угрюм, и я часто вспоминаю, как Вы его называли Мавром. Мне ужасно хочется поехать к Вам, но сейчас мне нельзя, потому что я очень кашляю и пью воды и всякую мерзость, поэтому неудобно все это тащить к Вам, а вот попозже надеюсь все-таки еще раз пореветь. Ехала я до Осташково с Семашко, и он мне все рассказал об вас, что знал. Ваши письма, Антон Павлович, возмутительны, Вы напишете целый лист, а там скажется всего только три слова, да к тому же глупейших. С каким удовольствием я бы Вам дала подсатильник за такие письма. Большое спасибо Ивану Павловичу за обещанное письмо; я была уверена, что получу его. Много же пескарей вы поймали и съели; воображаю, как Вы едите теперь у Колосовского – еще больше, я думаю, на радости, что мангус нашелся. Не знаю, разберете ли Вы мое писанье, только я уверена, что больше Вы никогда не скажете, что у меня хороший почерк. Передайте мой поклон всем Вашим, а Машу за меня обругайте. Если увидите сторожиху, то передайте ей мой поклон, а также и то, что я ее так же часто вспоминаю, как и Антона Павловича Чехова, нашего симпатичного, талантливого и т. д.

Если вы не совсем еще стали дубиной, то напишите.

Мой адрес тот же, что и Левитана, только пишите в с. Покровское.

Лика.

А. П. Чехов – Л. С. Мизиновой

12 июня 1891 г., Богимово

Очаровательная, изумительная Лика!

Увлекшись черкесом Левитаном, Вы совершенно забыли о том, что дали брату Ивану обещание приехать к нам 1-го июня, и совсем не отвечаете на письма сестры. Я тоже писал Вам в Москву, приглашая Вас, но и мое письмо осталось гласом вопиющего в пустыне. Хотя Вы и приняты в высшем свете (у головастенькой Малкиель), но все-таки Вы дурно воспитаны, и я не жалею, что однажды наказал Вас хлыстом. Поймите Вы, что ежедневное ожидание Вашего приезда не только томит, но и вводит нас в расходы: обыкновенно за обедом мы едим один только вчерашний суп, когда же ожидаем гостей, то готовим еще жаркое из вареной говядины, которую покупаем у соседских кухарок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});