Сила сильных - Джек Лондон

Кенигсвальд считал нгандонгские черепа бесспорным свидетельством существования яванских неандертальцев — охотников за головами. Большое скопление костей он объясняет тем, что неподалеку от нынешнего Нгандонга, в излучине реки, была стоянка неандертальских охотников. Слои песка и галечника подтверждают догадку, что люди жили здесь только в сухое время года. К началу периода дождей, когда река выходила из берегов, откладывая песок и гальку, они покидали эти места. А черепа врагов, случайно ли, намеренно ли, оставляли. Может быть, тем, кто жил здесь, приходилось торопиться, спасаясь от врагов, и они не успевали прихватить трофеи или оставляли их здесь умышленно, как знак на границе своих владений. Так поступают и в наши дни некоторые племена на Новой Гвинее, веря, что живущий в черепе дух поможет одолеть непрошеных гостей…

По сравнению с находками в Европе черепа с Явы интересны прежде всего тем, что все они обнаружены на одном месте, в речных отложениях. Кенигсвальд объясняет это особой мягкостью климата, благодаря которой людям не приходилось искать убежища от непогоды. Местные жители до сих пор верят, что пещеры — это обиталища змей, летучих мышей и злых духов. В тропиках все раскопки в пещерах остаются безрезультатными.

Животный мир, окружавший неандертальцев на Яве, был иным, чем в Европе. Судя по найденным костям, здесь жили буйволы, бантенги (крупные рогатые животные, которые и в наши дни обитают в джунглях у южного побережья Явы), олени вида, и поныне живущего на Яве, олени руза и близкие к ним индийские олени. В реке водились бегемоты, а на ее свободных от леса берегах — два вида слонов: один близок индийским слонам, другой — последний представитель стегодонтов. Много было и диких свиней. Остатков хищных животных здесь почти не нашли — только один хорошо сохранившийся череп тигра и обломок нижней челюсти волка.

Нгандонгские охотники жили одновременно с классическими европейскими неандертальцами в начале последнего оледенения. Но условия жизни нгандонгских охотников были гораздо благоприятнее, чем их европейских современников. Кроме того, нгандонгские охотники обладали не установленной до сих пор у других ископаемых людей особенностью: они были охотниками за головами.

Смерть Ома

Голубоватые известняковые скалы, то полого, то круто тянувшиеся вдоль реки, стали недавно прибежищем племени ориньякских охотников. Под большой скалой люди соорудили примитивные хижины, в которых ночевали и прятались от непогоды.

Раньше они переселялись сюда только на лето, но теперь решили провести здесь и зиму. А если зима окажется не слишком суровой, то они останутся в этих краях навсегда. У них достаточно шкур, чтобы покрыть хижины и даже надеть на себя. Теперь уже нет таких суровых и жестоких зим, когда деревья трещат от мороза, а реки промерзают до самого дна: о них рассказывают старики, да и то со слов дедов. Прежняя тундра ледникового периода исчезла под победоносным натиском степей и лесов, а равнина, простиравшаяся по ты стороны скалистого склона, была богатым охотничьим местом.

На стоянке царило оживление. Солнце стояло высоко, и детей, конечно, привлекал протекавший рядом ручей, Они строили маленькие садки, сажали туда рыбешек, которых ловили руками в воде у берега, брызгали друг на друга, а когда кто-нибудь, поскользнувшись на мокром камне, падал в воду, звонко смеялись.

Мальчики постарше уже не принимали участия в этих забавах. Они с интересом следили за тем, как сидевшие у костров охотники приводили в порядок свои орудия или делали оружие из кремня и кости, внимательно прислушивались к рассказам старых охотников об опасных приключениях, требовавших отваги и хитрости. Правда, временами эти рассказы превращались в пустое хвастовство — порок, свойственный человеку с древнейших времен.

В стороне от кострищ женщины занимались обработкой шкур недавно убитых диких лошадей и оленей; девочки помогали им.

Быстро промелькнул день, у детей — в игре, у охотников — в работе. Когда опустились вечерние сумерки, охотники развели костры, разделали последнего убитого оленя и принялись жарить куски на раскаленных камнях. Аромат жареного мяса разносился по стоянке.

Когда все насытились, охотники стали обсуждать план завтрашней охоты. Откладывать ее нельзя — только что съеден последний олень. Несколько охотников принесли весть, что вблизи лагеря появился табун диких лошадей, мясо которых все так любили. Было решено подогнать лошадей по степи поближе к скалам. Испуганные животные с крутого обрыва будут срываться в долину. С переломанными ногами они станут легкой добычей охотников.

Племя улеглось спать. Только старый беззубый Ванг остался сторожить угасающий костер, а молодой статный Ом взобрался на скалу — этой ночью он охранял стоянку.

Взошла луна. Высокая фигура молодого охотника четко вырисовывалась на вершине скалы. Скоро он присел, все так же не спуская глаз со стоянки и ее окрестностей.

Внезапно в сгущающейся ночной темноте раздался мощный рев — это пещерный лев возвестил, что вышел на охоту. Сердце Ома затрепетало — от пещерного льва не было спасения. С ним нельзя встречаться один на один, от этого хищника лучше держаться подальше. Ом огляделся: несколько поодаль стоял могучий бук, ветви которого почти достигали земли. Он уже готов был забраться на него, но, вспомнив о спящих соплеменниках, поднял большой камень и бросил вниз. Описав широкую дугу, камень упал у костра, где дремал старый Ванг. Ом торопливо вскарабкался на дерево и притаился, ожидая, что будет дальше. Нападет лев на людей или нет, зависит от Ванга. Если дремлющий старик слышал рев, он быстро подкинет сухих ветвей в гаснущий костер. Яркое пламя отпугнет хищника. Однако пещерный лев мог быть и далеко от стоянки, мог охотиться в степи. Старый разбойник поселился где-то далеко, в низкой темной пещере, и очень редко забредал на охоту в эти места.

Вдруг послышался топот и по степи пронеслись несколько диких лошадей. Беспокойство охватило и небольшое стадо направлявшихся на водопой мамонтов. Старый вожак поднял хобот и предостерегающе затрубил. Правда, хищник едва ли отважится напасть на них, но в стаде было два детеныша. Стоило им отойти подальше в сторону — и они могли стать его добычей. Но и мамонты вскоре скрылись.

Некоторое время все было тихо. Неожиданно совсем близко раздался треск ломающихся ветвей и из невысокого кустарника выскочил могучий, с великолепными рогами олень. За ним по пятам несся пещерный лев. Несколькими гигантскими прыжками он настиг оленя, прыгнул на него и, сбив с ног, разорвал ему горло. По телу оленя еще пробегали последние судороги, а лев уже вырывал из него куски.

Ом подождал еще немного, тихо соскользнул с дерева и изо всех сил побежал к лагерю. Спустившись с обрывистого склона, он увидел, что огонь уже ярко пылает и охотники разводят новые костры. Значит, старый Ванг услышал рев льва.

Между тем пещерный лев продолжал трапезу. Когда зверь насытился, его внимание привлекло красное сияние над долиной, бросавшее кровавые отблески на ближайшие скалы. Лев направился на свет, но ничего не увидел, пока не спустился пониже, на небольшой выступ скалы. Отсюда он смог разглядеть огонь и людей.

Первым любопытного хищника заметил Ом.

— Смотрите, смотрите! — закричал он. — Там, на скале, Великий Убийца!

Женщины и дети бросились в хижины. Мужчины стояли все вместе, возбужденно переговариваясь и крепче сжимая оружие. Лишь один из них, шаман, лекарь и колдун племени, побежал в свою маленькую, расположенную в стороне от других хижину. Когда он через несколько минут вышел оттуда, его трудно было узнать: он надел оленью шкуру с черепом и рогами, лицо намазал красной охрой — под цвет крови и огня, а к локтям и коленям прикрепил куски рысьей шкуры.

Шаман поспешил к большому костру, прихватив из груды сухого валежника два больших сука. Подойдя к огню, он сунул их одним концом в пламя. Когда сучья вспыхнули, он поднял их высоко над головой и прошел мимо изумленно попятившихся охотников за линию костров. Там он остановился, метнул взгляд на пещерного льва и начал свои заклинания.

— Уйди, Великий Убийца, — закричал он пронзительным голосом, — исчезни во мраке ночи или ты умрешь! Я — Смерть, Смерть, Смерть! — Размахивая горящими факелами и выкрикивая: «Я — Смерть! Я — Смерть! Я — Смерть!», он начал какой-то безумный танец.

Широко раскрытыми от страха и удивления глазами смотрели охотники на неистовство колдуна. Даже лев замер от его криков и танца. Однако его сердце переполнял не страх, а любопытство. Он подошел к самому краю скалы и неотрывно следил за колдуном. Увидев, что заклинание не помогает, колдун отбросил горящие ветки и опять побежал к своему шалашу. Когда он снова появился, руки и ноги его были измазаны охрой, а высоко над головой он поднимал гремящий талисман. Ом разобрал, что это нанизанные на скрученную сухую кишку зубы и когти пещерного медведя, окаймленные лисьими и волчьими зубами.