Там, где меняют законы - Юлия Латынина

— Держи!

Через мгновение вгляделся в ее лицо и озабоченно добавил:

— Лена, что с тобой?

— Ты знаешь, — проговорила Елена, — врач сказал правду. Я различаю цвета. Вот…. взглянула на букет и увидела….

Уже поздно ночью, когда Елена, умаявшись, свернулась клубком подле Вырубова и заснула, и когда букет, виновник праздника, был водружен Вырубовым в самую шикарную вазу, каторую спешно нашли по его приказанию, и торжественно водворен в углу спальни, и Вырубов поклялся, что никогда этот букет не выбросит, — уже поздно ночью Вырубову пришла в голову простая мысль: а собственно, чей букет увидела Елена?

Он приподнялся и посмотрел туда, где в полумраке спальни отсвечивали темно-красные лепестки роз, и тихо присвистнул, а потом заложил руки за голову и стал мрачно размышлять о том, что человек, к сожалению, устроен гораздо хитрее, чем автомат Калашникова.

На следующее утро Малюта встал гораздо раньше Елены. У него была назначена встреча на восемь часов, он сидел, полусонный, на кухне, и просматривал газеты, глотая кофе и громко при этом хлюпая. Миша-кимоно ехал на встречу вместе с Малютой. Когда машины выстроились во дворе, Миша, против обыкновения, не сел в джип охраны, а плюхнулся на заднее сиденье к Малюте.

— Надо поговорить, — сказал он.

Кортеж тронулся и, мягко набирая скорость, понесся на рысях по проселочной дороге. Сверху, как гигантские конфетти, на дорогу сыпались красные и золотые листья кленов, и желтое солнце было нанизано, как бабочка, на вершину далекой сопки.

— Ну? — проговорил Малюта.

— Это по поводу Игоря. Он сказал тебе, что занял деньги под универмаг у Раттшнейдера. Он уверял, что Сыч не оставил ему ни копейки, но он врал. На самом деле все деньги Раттшнейдера — это деньги Игоря.

Малюта, откинувшись на кожаный подлокотник, читал передовицу «Нарымского рабочего». Передовица была посвящена вчерашней презентации и сравнивала реконструкцию универмага с реконструкцией Днепрогэса. «Голосуйте на выборах за таких, как Сергей Вырубов и Игорь Тахирмуратов, и эти люди возродят не только замыслы передовых архитекторов, но и идеалы Страны Советов!» — призывала статья. Упоминание страны Советов объяснялось весьма просто: «Нарымский рабочий» издавался компартией.

Миша-кимоно подумал было, что Малюта не слыхал его слов, но Вырубов перевернул газету, тщательно разгладил складку между листами и спросил:

— Это все?

— Ты же знаешь, Игорь составил договор так, что весь универмаг заложен в обеспечение этого кредита. Он сказал, что иначе герр Раттшнейдер не дал бы денег. А никакого герра Раттшнейдера нет. Это просто ширма. А теперь он сгоняет деньги на липовые фирмы и срывает сроки строительства.

Малюта думал довольно долго, а потом набрал сотовый телефон главного редактора «Нарымского рабочего»:

— Михалыч? — сказал Малюта, — ты когда завтра будешь про универмаг писать, имени Тахирмуратова не употребляй. Ясно?

В день второго декабря Игорь Тахирмуратов вернулся домой поздно вечером. После того, как его выгнал Семин, он очень много пил. Чем больше Игорь пил, тем меньше доверял ему Малюта, а чем меньше доверял ему Малюта, тем больше он пил.

И в этот раз Тахирмуратов был довольно сильно пьян. Он сначала сидел в баре вместе с Мишей-кимоно, и когда он начал бить стаканы, Миша-кимоно повез его в казино «Стрелец». Там Игорь проиграл тысяч десять, заплакал и сказал:

— Пропади все пропадом!

Упал головой на сукно и заснул.

Миша-кимоно проиграл значительно меньше, долларов семьсот, что вообще имело мало значения, поскольку «Стрелец» был его казино. Когда Игорь заснул, Миша-кимоно погрузил его в свой джип и повез домой.

В машине Игорь проснулся и более-менее пришел в себя, так что когда Миша затащил его в дом, он еще нашел силы удивиться. В доме гостиная была ярко освещена, в камине пылало синтетическое полено, а в кресле, напротив полена, сидел бледный и усталый Малюта. Его темно-русые волосы были встрепаны больше обычного, и серые глаза глядели равнодушно и строго. Он был в черных удобных брюках и оранжевом свитере с рисунком, напоминавшим рисунок на спинке гюрзы.

— П-привет, брат, — сказал Игорь, — а ты откуда здесь? Я т-твоей машины не видел.

Машины Малюты перед коттеджем действительно не было. И вообще никаких машин не было, не считая той, на которой приехали Игорь с Мишей-кимоно.

— Перетереть надо, — сказал Малюта.

— Я это… н-не очень в форме.

— Ты слишком часто не в форме.

Игорь остановился перед Малютой, уцепившись за спинку пышного кожаного кресла, и Миша-кимоно не то усадил, не то толкнул его в это кресло.

— Тут такая проблема, — сказал Малюта, — помнишь фирму «Десница», которая кинула универмаг на двести пятьдесят штук? Мы пробили эту фирму, и она зарегестрирована по фальшивому паспорту, а деньги с нее снял твой человек.

Игорь долго думал.

— Ты что, хочешь сказать, я эти деньги украл? — наконец нетвердо спросил он.

— Да.

— Эт-то… я разберусь. Эт…то подстава.

— Теперь это называется подстава? Раньше это называлось крысятничество.

Малюта резким движением бросил на стол папку с документами.

— Когда мы стали проверять, таких историй обнаружилось четыре. Не две, как ты мне сказал, про «Десницу» и «Синиту», а четыре. Два раза лавэ пропало с концами, но ты об этом мне не сказал.

— Я… наверно, я много пью… — сказал Игорь. — меня, наверно, швырнули…

— А с кредитом тебя не швырнули? — спросил Малюта.

— К-каким кредитом?

— Когда ты полгода назад пришел ко мне, ты сказал, что Сыч тебя обобрал. Что у тебя ни копейки. А когда мы стали ремонтировать универмаг, ты сказал, что добудешь кредит. Ты добыл деньги, ведь так? У германского подданого Раттшнейдера… А теперь когда мы стали смотреть, то получается, что это деньги не Раттшнейдера, а твои, и что кредит-то всего на пять лимонов, а под него заложено все здание.

— Дай мне выпить, — неуверенно сказал Игорь.

Малюта встал, разворачиваясь в полный рост одним плавным движением, таким же, с которым вылетает из кожаных ножен длинный и тусклый десантный клинок.

— После выпьешь. Ты мне все-таки ответь, когда ты ко мне пришел и сказал, что тебя до копейки обобрали, у тебя были деньги или нет?

— Были.

— А почему ты мне соврал, брат?

Игорь покачался в кресле.

— Я боялся, что ты отберешь то, что осталось.

Малюта помолчал. Глаза его отражали так же мало, как занавешенное шторой зеркало. Горело в камине синтетическое бревно, и в продолжение всего диалога за спиной Игоря мягко, как медведь в берлоге, расхаживал Миша-кимоно.

— Так как же все-таки получилось, брат, — спросил Малюта, — что ты свои деньги назвал чужим кредитом, и что под этот кредит оказалось заложено все здание?

— Бес попутал, — сказал Тахирмуратов.

— Еще в чем тебя бес попутал?

Лицо Игоря из смуглого стало серым, землистым, и тонкие усики обвисли и смотрели вниз. Он трезвел достаточно быстро, чтобы понять: происходит что-то не то.

— Сережа, я это… немного не в форме. Давай завтра поговорим, а?

— Еще в чем тебя бес попутал? — повторил Малюта.

— Ни в чем.

— Ты знаешь такого паренька, Изотова? Он еще в Чечне воевал.

— Н-не знаю.

— А он говорит, что знаешь. Говорит, что ты его спас. Ему в Чечне позвоночник вынесло, его списали и кинули догнивать в коммуналку, а ты ему операцию в Швейцарии оплатил. Он тебя охранял, пока ты к нам не ушел.

— А… Леха… — озадаченно обрадовался Игорь, — Леху я знаю. Конечно.

— Почему ты попросил Леху убить меня? — голос Малюты прозвучал, как выстрел.

— Я?… это… это неправда… он…

Малюта наклонился к Игорю через стол.

— Ты приехал к Лехе семнадцатого ноября, лично. Без моей охраны и на своем БМВ. Ты повез его в японский ресторан, а потом в баню. Потом вы поехали домой и ты стал рассказывать ему, какой я негодяй. Ты сказал ему, что две мои фирмы обнесли тебя на триста с лишним штук, и что я повесил этот косяк на тебя и велел тебе покрыть недостачу из собственного кармана. Ты сказал, что моя фирма подала иск на банкротство «Нарымского пассажа» и хочет забрать себе все на халяву. Ты сказал, что сначала я тебя убью, а потом заберу универмаг.

— Он это самое… он спутал…

— Это ты спутал, Игорек. В этом городе нет такого отморозка, которому можно меня заказать. Даже если этот человек обязан тебе всем. Я не колбаса в магазине. Твой Леха приперся к нам на следующий же день, а когда ты приехал к нему вчера, мы все записали на пленку. Почему ты не сказал ему правду? Что это твои фирмы обнесли универмаг? Что это твоя фирма подала на банкротство? Что я нужен был тебе мертвый, чтобы покрыть твои косяки?

Игорь тяжело, пошатнувшись, вскочил.