Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чай будет в самый раз. Если можно, очень крепкий.
Он повернулся и посмотрел на служанку, а она, как ему показалось, бросила взгляд на его промежность. Мэтью снял только что купленный темно-серый плащ и темно-зеленую треуголку и отдал их девушке, которая, поворачиваясь, чтобы уйти, потерлась бедром о его бедро (и это ему уже точно не померещилось). Мэтью подумал, что у нее, должно быть, большой опыт в такого рода делах: она прикрыла свой маневр плащом, и все закончилось очень быстро, оставив лишь ощущение покалывания.
— Садитесь, садитесь! — сказала миссис Лавджой, показывая на стул.
Она продолжала по-прежнему дружелюбно улыбаться и, может быть, вовсе не собиралась его убивать. Может быть, она ничего не знает о чудовище по имени Тирантус Морг, может быть, существует вполне разумное объяснение тому, как шестая ловушка для воров, изготовленная по ее заказу Оливером Квизенхантом, оказалась у Морга.
Может быть, может быть, но Мэтью все равно намеревался сойти сегодня за молодого адвоката по имени Михей Шейн и сыграть свою роль как следует. Шейном его окрестила Фейт Линдсей, а Михеем звали очень доброго и трудолюбивого портного со Спрус-стрит. Портной взглянул на золотую монету, которую ему предложил Мэтью, и принялся переделывать темно-зеленый костюм, оставшийся в ателье после того, как молодой торговец, которому он предназначался, проиграл кругленькую сумму на собачье-крысиных боях в лесу к северу от города. Мастер немного подобрал тут, чуть-чуть выпустил там, и вот — этот пес готов сражаться.
…За два дня, прошедшие после визита Мэтью в дом изобретателя, бритье и горячая ванна сделали чудеса. От кровоподтеков остались одни лишь намеки, хоть они и норовили еще влезть в любой разговор, и, конечно, пластырь еще какое-то время должен был оставаться под левым глазом. Прошлым вечером в своей комнате в пансионе миссис Энгуайр на Пятой улице он снял кожаные повязки с ладоней и ступней и обнаружил, что раны и ссадины вполне сносно зажили. Он задумался: как там Грейтхаус? Хорошо бы здоровяк выкарабкался. Но сейчас нужно думать только о завтрашнем дне и о встрече с Джемини Лавджой.
И вот прохладным солнечным утром он взял в конюшне на Четвертой улице лошадь, поехал по приятной, тихой сельской дороге, проходящей между пологими лесистыми холмами, плодородными фермерскими полями, обширными пастбищами и аккуратными каменными стенами, и сразу за таверной «Шустрый плуг» повернул свою скакунью на ухоженную дорогу, идущую на северо-запад. Вскоре он увидел огромную кованую арку, выкрашенную в белый цвет, с голубой надписью «Райский уголок», и проехал под ней. Очевидно, он сейчас увидит, как кто-то представляет себе Небеса.
— Полагаю, скоро нас коснется первое дыхание зимы, — сказала миссис Лавджой, сев напротив него.
— Вне всякого сомнения, — ответил Мэтью.
— Люблю осень. От этого бодрящего воздуха после летнего уныния чувствуешь себя такой свежей, такой живой.
— Да, живее всех живых.
Он увидел, как ее внимательный взгляд скользит по его синякам и пластырю.
— Значит, у вас для меня письмо?
— Да, мадам.
Мэтью достал из внутреннего кармана сюртука конверт. На нем рукой Квизенханта было написано: «Любезнейшей Джемини Лавджой, касательно мистера Михея Шейна». Никогда не помешает иметь с собой хорошее рекомендательное письмо. Мэтью вручил его миссис Лавджой. Она взяла со стола медный нож и вскрыла конверт одним быстрым движением. Пока леди читала письмо, Мэтью пытался прочесть леди.
Ей было, наверное, лет сорок пять, она была очень хороша собой, и в ее красоте было что-то от львицы. Мэтью, конечно, никогда не видел львиц, но читал о них. Миссис Лавджой подходила под эти описания по всем статьям. Горделивая корона рыжевато-каштановых волос, убранных назад и уложенных эффектно ниспадающими на плечи локонами, пожалуй, скорее подошла бы льву, а не львице. Седина была пока не так заметна, хоть и начала появляться на висках. Женщина она была не маленькая, но и не слишком крупная. Она не пыталась скрыть, что широка в кости, и не носила для этого платьев с пышными складками и оборками. Одета она была просто, в очень красивое платье цвета индиго, с облачками изящных кружев кремового цвета у горла и на запястьях, а на ногах у нее были удобные черные туфли, украшенные черными бантиками.
Мэтью наблюдал, как она читает. Она жадно вбирала каждое слово, подпирая рукой подбородок. Он мог представить себе, как эта львица возлежит на своем каменном троне где-нибудь на склоне африканского холма и вглядывается в красноватую даль — не видно ли там пыльного следа какого-нибудь зверя послабее. Он уже заметил, что глаза у нее ясные, зеленые, широко посаженные, слегка миндалевидной формы, подбородок квадратный, твердый, а лоб высокий, как и подобает царственной кошке. Нос у нее был длинный и острый, а рот большой — вполне пригодный для того, чтобы обглодать парочку костей. Боже милостивый, подумал он, я рассуждаю совсем как Хадсон Грейтхаус. Мэтью еще не успел рассмотреть ее зубы и не был уверен, что хочет этого. Она медленно, никуда не спеша, моргнула. Колец на ней не было, но на обоих запястьях красовались золотые браслеты филигранной работы.
Потратив одну из монет, переданных ему Моргом после резни в доме Линдсеев, Мэтью позаботился о том, чтобы самому выдержать тщательный осмотр. Новый костюм, новый плащ, новая треуголка — все это было необходимо для обмана. Вернее, для расследования. На ногах у него были черные сапоги, которые его приятель-портной добыл для него у своего приятеля-сапожника по божеской цене. Мокасины свое отслужили — когда Мэтью снял их, они чуть только не разваливались.
— Мистер Шейн, — внезапно сказала миссис Лавджой, не отрываясь от письма, как будто просто повторяя это имя. — Как поживает мой друг Оливер?
— Хорошо. Вы знаете, что Присцилла родит через четыре месяца?
— Знаю. Я видела ее на
