Двери во Тьме - Андрей Круз

— Простенький дыхательный у нас есть, по нашим задачам хватит! — обрадовался я. — Мне бы просто в воду в теплом чем-то лезть, остальное нормально.

— Так, да? Тогда… — Тенго задумался. — Тогда можем в понедельник.

— Ты тоже поедешь?

— А ты как думал? — удивился он вопросу, после чего «включил акцент»: — Мне интересно, да? Да и не даст никто технику просто так, без меня не обойдешься. Слушай, когда в гости позовешь?

— Да хоть щас приходи, — удивился я вопросу. — Или давай я в субботу ребрышки зажарю — мне как раз мангал доделать должны.

— О, обживаешься! — засмеялся он. — Как Настя?

А Настя отлично, на самом деле. Появление дома, пусть пока и с неопределенным статусом, всколыхнуло в ней некие ранее неизведанные ментальные уровни. В ней неожиданно проснулась прилежная домохозяйка, которая неустанно драила этот самый дом, которая отчаянно пыталась наполнить его какими-то вещами, создающими ту самую житейскую ауру, которая и делает жилье домом. Я было хотел намекнуть ей на то, что это может оказаться очень временным местом и, может быть, нет смысла вкладывать столько сил и денег в его оборудование, но потом говорить этого все же не стал — сообразил, что это ее способ бороться с нервным ожиданием. Ожиданием того, что приближается, того момента, когда действительно придется решать. И хорошо, если только решать.

Я же помогал Тенго с лесопилкой, вспомнив весь свой опыт управленца: взялся руководить строительством еще одной гостиницы, скорее даже некоего дома отдыха — в общем, нашел себя в труде. И попутно оборудовал неплохое стрельбище за базой разведбата — при его содействии, разумеется, — где каждый день подолгу стрелял из кольта и ТТ, а заодно и из автомата с карабином, дырявя картонные силуэтные мишени. В общем, как-то вжился в городскую жизнь, причем довольно неплохо.

В пятницу с утра был скандал. Нет, Настя была полностью в курсе моих планов в отношении Кирилла, но мысль о том, что мы с Федькой и этим самым Кириллом уедем пьянствовать до завтра, приводила ее в бешенство.

— Почему в Углегорске? Почему не здесь? Можно его домой пригласить.

— И когда он напьется и начнет скандалить — здесь его и успокаивать? Не надо никого сюда, это дом, а Кирюха — это работа. Причем неприятная ее часть, как оказалось.

Тут я душой не кривил: людей, имеющих привычку спьяну безобразничать, я вообще от себя подальше держать всегда старался, исходя из того, что то, что у трезвого на уме, у пьяного на языке, то есть полагая, что как раз подшофе истинная личность и проглядывает.

— Можете в «Золотой роще» напьяниться, я с вами посижу, — сразу предложила она очень предсказуемый вариант.

— Не надо с нами сидеть — он тебя стесняется, а я его на служебное преступление подталкивать буду.

— А ночевать там обязательно?

— Нет. Лучше пьяными ночью оттуда уехать. Исключительно с целью поискать приключений, а то так их мало.

— Ты не ерничай, я серьезно разговариваю!

— Блин, я у Шалвы в гостинице заночую, у тебя там, считай, сплошная агентура, что ты беспокоишься?

— Это тебя тут как-то убить пытались или нет? И увезти?

Поругались, в общем, но не без результата. Она меня уломала. Подумал — и действительно решил перенести действо в Захолмье. Причем не сразу: вспомнилось мне кое-что из рассказанного Федькой. Продолжая отбрехиваться, оделся и уехал на додже Федьку забирать из гостиницы.

— Как давить его будем? Сразу по полной? — поинтересовался Федька, устраиваясь на сиденье рядом.

— Нет, попробуем вообще не давить. Точнее, будем давить не на него, а на низменные чувства. — Машина тронулась с места, я активно закрутил большой руль, сдавая задом со стоянки. — На алчность и все такое.

— Во, наконец-то у тебя шарабан нормальный, — сказал Федька, постучав по плоской металлической панели перед собой. — Да, насчет алчности — а насколько это надежно?

— Ну а что тут может быть ненадежно? — Остановив машину, воткнул первую передачу, тронулся с места. — Главное, чтобы он согласился. Он нам информацию — мы ему «тазик». Нет информации — нет «тазика», ходи пешком. Тогда можно переходить на следующий этап воздействия. Но думаю, что все сработает, Кирюха до кайфа и удовольствий жадный, поведется сразу. Я таких в жизни много встречал, чаще всего во всяких офисах.

— А если нас же потом заложит?

— С чего это? — хмыкнул я. — Он тогда и себя заложит. Причем последствия будут разные — для нас узнать содержание секретных документов не преступление, мы обязательств в них не заглядывать не давали, а вот Кирюхе внедрят в тело по полной, по самый эдельвейс, до детского голоса.

— Ну ладно, как скажешь.

— Ты мне вот что скажи, — вспомнил я. — Твой друг в Сутееве свою лавочку не прикрыл?

— Это Мишка, что ли?

— А ты мне его не представлял, — напомнил я. — Ну тот, у которого там всякие бани и рыбалки с охотами.

— Нет, а чего ему-то прикрывать? — удивился Федька. — К нему закатиться хочешь, что ли?

— Для разгона. В Сальцево боюсь пока соваться, откровенно говоря — мало ли, после нашей поездочки в Алексино, — в Углегорске тоже рисков хватает. А нам бы еще и по душам поговорить.

— А потом?

— А в Захолмье, в «Золотую рощу». Своя территория, все такое.

— Настька хвоста накрутила? — выдвинул Федька довольно правдивую теорию.

— Отчасти. Приключений слишком много было в последние дни. И Кирюха у нас хлопец проблемный.

— Да можно в принципе, — задумался Федька. — Давай вот чего… давай туда прямо по дороге заедем и договоримся. Ну и баньку он тогда затопит, фиг ли ждать? — и сделал попытку закурить.

Безуспешную. Закурил он только тогда, когда мы стучали в дверь огромного деревянного дома, выстроенного на окраине заваленного снегом села. Дверь открылась, в проеме показался рослый бородатый мужик в накинутом на майку полушубке и обрезанных валенках.

— Ха, Федька! — удивился он и даже пальцем ткнул в грудь моему товарищу. — Чего приперся?

— Ты гостей еще принимаешь?

— Тебя, что ли? — удивился тот, после чего протянул мне руку и представился: — Михаил.

— Владимир. Бирюков.

— Меня, Мишань, — кивнул Федька. — С Вовчиком вот, — кивок в мою сторону, — и еще один молодой охламон будет. Но мы так, в баньку бы и водочки, например. Со всем полагающимся.

— У тебя что за «полагающееся»? — уточнил Михаил.

Федька с сомнением посмотрел на меня, почесал в затылке, вынудив меня самого сказать вслух:

— Не препятствую, просто я пас, — после чего я поднял открытые ладони в жесте защиты и полного отрицания. Но сам при этом подумал, что для полного уплющивания Кирилла это как раз может сработать.