Гонец из прошлого (Посыльный серой стаи - 1) - С Задонский

- Не могу знать, милая Вика. Да я этим вопросом никогда и не задавалась. Но зато так напугалась - могли ведь, если бы узнали, что я укрывала в сейфе эти дела, и отправить в лагеря на перевоспитание - что я все три последующих посещения представителей этой организации о делах молчала, как рыба. А когда вышла на пенсию, то забрала их с собой.

Кононенко сидел тихо, о чем-то задумавшись, а потом ответил на вопрос Виктории, чем подтвердил опасения Натальи Владимировны:

- Видимо, этот оперуполномоченный раскопал какое-то важное дело, в котором фигурировали Нахтигалиев и ещё пятнадцать человек. Но там был задействован ещё кто-то из аппарата НКВД. Поэтому он и работал в архиве, а не брал эти дела с собой в управление. Информация как-то просочилась к тому человеку, которого наш оперуполномоченный подозревал. Естественно, он стал опасен, и его убрали. А у вас, Наталья Владимировна, этот господин, который, как мне кажется, работал на испугавшегося высокопоставленного сотрудника НКВД, а потом уже и КГБ, просто хотел выведать, что вы знаете об этом деле. И если бы вы только намекнули ему, что в течение нескольких лет хранили в своем сейфе компрометирующие документы, то...

- Не продолжайте, молодой человек, не надо! - старая женщина схватилась за грудь и упала в кресло. Все бросились к ней, но хозяйка квартиры жестом показала Виктории, что ей нужно достать из серванта лекарство. Через несколько минут она заверила своих гостей, что все уже прошло.

Все понемногу успокоились и сели выпить по чашечке чая.

Кононенко стал раскланиваться с гостеприимной хозяйкой, но Виктория вдруг задала последний вопрос:

- А все-таки почему фамилия у Нахтигалиева, как мы считаем, татарская, а имя и отчество русские?

Все посмотрели на Наталью Владимировну. Она подняла указательный палец вверх и снова скрылась во внутренних комнатах. Ее не было несколько минут, а когда она появилась, в руках у неё было несколько томов иностранных словарей.

- Вы ещё не смотрели все эти шестнадцать дел, но я ещё тогда, когда над ними работал оперуполномоченный НКВД, догадалась, как, впрочем, и он, каким образом связаны эти шестнадцать человек. Вот смотрите, практически все фамилии русские или, вернее сказать, славянские, к тому же среди них есть и однофамильцы: Соловьев, Соловьяненко, Присоловков, Соловейко, Соловей, Соловчак, Соловушкин. Все, кого я назвала, имеют свою пару, один корень, но это не родственники, а просто однофамильцы. И только два человека не имеют пары - это Нахтигалиев и Бюльбюльман. Я покопалась в словарях и нашла между ними нечто общее...

- И что же? - с нетерпением спросил Малыш.

- Я уже догадался, - тихо сказал Кононенко. - Если в принесенных вами словарях мы найдем перевод на иностранные языки слова "соловей", эти переводы будут схожи с фамилиями Нахтигалиева и второго, как его там...

- Бюльбюльмана, - поправила его Наталья Владимировна.

- Да, Бюль-бюль-мана, - по слогам проговорил Кононенко.

- Вы абсолютно правы, товарищ капитан. Все эти фамилии по каким-то непонятным причинам связаны со словом "соловей": по-немецки "соловей" - это "нахтигаль", а по-турецки - "бюльбюль".

Когда Кононенко, Малышонок и Виктория попрощались с Натальей Владимировной и вышли на улицу, капитан попросил лейтенанта и девушку немного подождать и снова вернулся к Наталье Владимировне. Та, казалось, нисколько не удивилась его возвращению и, пригласив Конона в комнату, сказала:

- Вы вернулись, чтобы предупредить меня о том, чтобы я держала язык за зубами, но не потому, что это тайна следствия, а потому, что мне может угрожать опасность от всех этих "Соловьев".

Кононенко не удивился проницательности старой женщины и подтвердил её предположение:

- Не знаю, почему, но вся эта история мне совсем не нравится. Не могу вам сказать большего, но все, чем наша следственная группа занималась, было только цветочками, а ягодки появятся, как только наше начальство узнает про историю с Нахтигалиевым.

- Мне кажется, вы не станете об этом докладывать своим руководителям! - произнесла Наталья Владимировна.

Кононенко немного поежился от её слов - она, сама того не зная, прочитала его мысли. Он кивнул, ещё раз попрощался и вышел на улицу.

- Куда сейчас, товарищ капитан? - спросил Малыш, рассчитывая на то, что Кононенко поручит ему проводить девушку домой, чего Малышу очень хотелось.

Но капитан Кононенко поблагодарил Викторию и сказал, что им с лейтенантом необходимо срочно ехать на Павелецкий вокзал, чтобы успеть проводить их начальника и друга, который уезжает в командировку на Северный Кавказ.

Девушке тоже, видимо, не хотелось расставаться с оперативниками, она вдруг высказала горячее желание проехаться вместе с ними и увидеть их друга.

Глава 114

Как только неизвестная машина заехала во двор, Игорь Вячеславович сам спустился к новым гостям и пригласил их подняться наверх.

К удивлению Михайлова, в мансарду вошли Голубев и Богуславский. Увидев в комнате Сергея, они сразу же заулыбались.

- Мы так и знали, - весело сказал Саша Богуслав-ский, - раз посланец неизвестного ветерана пригласил нас в столь поздний час к себе домой перекинуться парой слов, значит, наш общий друг Михайлов должен быть где-то поблизости.

Тут появился хозяин вместе с Валентином Петровичем и пригласил всех к столу выпить чашку чая.

- Ну-с, давно мы хотели с вами, уважаемые Владимир Николаевич и Александр, встретиться и переговорить. Вы нам очень помогли, оказав неоценимую помощь нашему общему другу Сергею в Трабзоне. До вашего приезда я рассказывал ему одну старую историю. Сережа, - обратился старик к Михайлову. - Я пойду проводить Ульяну Генриховну и Дениса, а ты угости чаем и вкратце передай им наш предыдущий разговор, - с этими словами он вышел.

Как только дверь за Трофимовым закрылась, Михайлов разлил гостям чай и сказал:

- Владимир Николаевич, вы мне передали микрокассету с записью разговора с Кириллом Мефодиевичем. Там он рассказывал о своей работе в качестве водолаза-глубоководника на секретной немецкой базе подводных лодок.

- А что, его слова подтвердились? - удивленно спросил тот.

- Да, и самым прямым образом, - и Сергей рассказал все, что совсем недавно поведал ему Игорь Вячеславович.

Голубев и Богуславский слушали его, не перебивая, - все становилось на свои места. Вернулся хозяин дома и, дав Сергею закончить рассказ, включился в беседу.

- То, что уже рассказал вам Сергей, вводит в общих чертах в курс нашего дела, а остальное вы сами поймете. Если у вас будут вопросы, прошу не стесняться и сразу же меня перебивать.

С вашего разрешения, я продолжу. Вернемся к вопросу об архивах. Оказывается, их вел и наш с вами врач. С момента включения в агентурную сеть "Куницы" он делал шифрованные записи, занося туда все данные на лиц, с которыми контактировал по указанию своего шефа. В этих бумагах было кое-что интересное: там указывалось, через кого и как его организация устраивала на работу в советские и партийные учреждения, правоохранительные органы и силовые структуры своих людей.

- Извините, Игорь Вячеславович, - вмешался в разговор Голубев. - У меня есть два вопроса.

Тот факт, что этот врач-агент вел записи своей агентурной работы, свидетельствует о низкой дисциплине в резидентуре "Куницы". Я думаю, нужно было быть на очень хорошем счету, чтобы руководство смотрело на его действия сквозь пальцы. Может быть, они об этом не знали?

И второй вопрос. Люди, направляемые врачом в высшие органы власти, конечно же, не все были агентами иностранной разведки. Многие были нашими, доморощенными. Откуда же нашлось столько предателей?

- Очень хорошо, что вы, Владимир Николаевич, обратили на это внимание. По поводу первого отвечу. Как вы правильно заметили, агент, естественно, никому не докладывал о своих записях, и в настоящее время их скопилось очень много. Второе. Он вел их с помощью шифровального блокнота, который использовал для передачи сообщений в разведывательный центр одной из иностранных разведок. Именно этот факт и позволил нам прочитать его записи.

- Интересно, интересно! Как же это? - не удержался от вопроса Михайлов.

- Оказалось, это несложно. "Врач", давайте дадим ему такой условный псевдоним, был на редкость недисциплинированным сотрудником резидентуры. После передачи очередной радиограммы он не уничтожал использованные листы из шифрблокнота, а прятал их в тайниках, для того чтобы использовать во второй раз. Когда появились новые способы шифрования и передачи разведывательных сведений, он по старинке продолжал пользоваться шифром конца сороковых - начала пятидесятых годов.

- Дальнейшие ваши действия, Игорь Вячеславович, мне понятны. Наши службы дешифрования в шестидесятые-семидесятые годы смогли вскрыть шифры, которыми закрывались телеграммы, частично перехваченные службой радиоконтроля КГБ. Так как по отдельным телеграммам, пусть даже полностью расшифрованным, общей картины деятельности нелегальной резидентуры "Куницы" составить было нельзя и практически во всех спецслужбах были его люди, то дело закрыли и спрятали в сейф архивного хранилища. Но каким-то образом вы получили в свои руки шифрованные документы "Врача", а шифр уже знали по архивным материалам КГБ. Тогда вы через своих людей...