Троя. Герои Троянской войны - Ирина Измайлова

И тут раздался новый крик Патрокла:

— Па-а-а!

Авлона вздрогнула. Что это с ним?

— Па! Мы десь!

Мальчик смотрел в просвет между камнями и, насколько позволяла узость пространства, махал ручкой кому-то, кого Авлона не видела.

— Па-а!

— Патрокл! Авлона!!! — прогремел почти рядом знакомый голос.

Ахилл бежал вниз по склону, не чувствуя боли в раненой ноге, не замечая ничего. Наверное, так он не бегал ни разу в жизни. Его брат и жена отстали от него на две сотни шагов, но и они видели все, что происходит, слышали зов малыша и тоже отчаянно кричали:

— Патрокл! Авлона!

Трудно сказать, поняла ли львица угрожающую ей смертельную опасность. Во всяком случае, она повернулась в ту сторону, откуда донеслись крики. И в тот же миг громадный железный наконечник вошел ей в грудь. Пущенный с расстояния в сотню шагов, «пелионский ясень» пронзил зверя насквозь, почти до хвоста.

Еще через несколько мгновений Ахилл подлетел к камням, резким движением отбросил львицу, уже переставшую конвульсивно дергаться, затем подхватил один из камней и швырнул еще дальше.

Авлона, спиной упиравшаяся в этой камень, с коротким криком опрокинулась навзничь, а малыш, восторженно визжа, плюхнулся сверху.

— Папа! Мама! Эве-э-э-э! (Это означало «эвоэ!»)

Ахилл одной рукой подхватил мальчика, поднял к лицу. Уверился, что ребенок невредим, затем нагнулся к девочке и тоже поднял ее.

— Живые, живые! — он задыхался, то ли хохоча, то ли рыдая. — Живые!

Гектор и Пентесилея подбежали к ним одновременно, хрипя и шатаясь.

— Да… — глухо проговорил Гектор и выплюнул кровь пополам с песком, попавшим ему в рот во время отчаянного бега. — Это называется, успели!

— Авлона! — крикнула Пентесилея, не узнавая своего голоса. — Ты смогла! Ты продержалась… Ты…

В это время Ахилл опустил девочку на землю, чувствуя, что она падает, соскальзывает с его руки, и тревожно заглядывая в ее личико, сведенное гримасой последнего волевого усилия. Ее пальцы продолжали стискивать рукоять ножа, но она уже не чувствовала их…

— Авлона, ты что? — герой нагнулся к ней, продолжая держать на вытянутой ладони другой руки своего сына, визжащего от восторга и дико размахивающего ножками в зашнурованных до самого живота амазонских сандалиях.

Авлона выронила нож, упала лицом в пыльную, высушенную солнцем землю и отчаянно заревела, как самая обыкновенная девчонка. Она плакала все громче, все горше, содрогаясь всем телом, уже не думая, как это стыдно.

Но ей некого было стыдиться. Вокруг нее плакали все. Все, кроме малыша Патрокла, который скатился с отцовской ладони и неистово прыгал вокруг взрослых, хлопая в ладоши и не понимая, почему все плачут?

Глава 13

— Итак, все наши вещи украдены погаными карликами и, значит, пропали навсегда, оружие тоже похищено, нет ни одежды, ни сумок, ничего из съестных припасов. Остались: копье Ахилла, два меча, секира Пентесилеи, три ножа, два огнива и те лохмотья, что уцелели на нас. Но мы, все пятеро, живы и почти что целы, что само по себе уже невероятно! Положение тяжелее, чем когда бы то ни было, но и удача невероятнее, чем можно было вообразить!

Произнес все это Гектор, первым пришедший в себя после охватившего всех порыва полубезумного восторга. Он медленно опустился на землю и провел рукой по лбу, размазав пот вместе с грязью.

Остальные молчали, не имея сил отвечать. Наконец Авлона, все еще всхлипывая, проговорила:

— Мою секиру тоже можно найти. Она торчала в плече у львицы, но потом упала и валяется где-то рядом…

— И это не самое тяжелое положение за все время наших скитаний, брат! — воскликнул Ахилл. — Разве не тяжелее нам было, когда каждый остался один, не зная, что с другими, когда буря разбила наш корабль о камни возле берегов Египта? Нет-нет, сейчас было очень страшно, но не страшнее, чем тогда.

— И мы все быстро нашлись! — сказала Пентесилея.

— Ну да! — воскликнул царь Трои. — Мы нашлись благодаря тебе, сестрица Пентесилея, и нашей Авлоне. Вот нам с тобой урок так урок, Ахилл! Мы, двое великих героев, за одни сутки наделали больше глупостей, чем десяток тупых пьяных сатиров, по крайней мере, два раза были на волос от гибели и выжили чудом. А две женщины, вернее, женщина и двенадцатилетняя девочка, подали нам урок сообразительности, воли и отваги. Вот уж пощечина! Твоей вины тут очень мало, брат. Главным идиотом во всей этой истории был я! И если бы все это закончилось плохо, винить было бы некого, кроме меня.

— Закончись это плохо, винить было бы не только некого, но и некому! — усмехнулся Ахилл. — Я виноват не меньше, чем ты, Гектор. Мы оба куражились друг перед другом своей отвагой, опасаясь, как бы осторожность не была вдруг принята за трусость. Как же — герои! И вот мы, как кролики, дважды трепыхались в силках, причем второй раз уж никак не вылезли бы из них сами. Из-за нас едва не погибли и Пентесилея, и дети! Умереть бы от такого позора, да ведь сейчас нам никак нельзя умирать…

— Не приписывай себе моих глупостей, братец! — возразил Гектор. — Я знаю твое великодушие, но сейчас оно меня не утешает.

— Но мы же все живы, — сказала Пентесилея. — Разве что-нибудь еще имеет значение?

Она тоже сидела на земле, привалившись спиной к тонкому стволу акации. Ахилл наклонился к ней чтобы наконец обнять и расцеловать. И вздрогнул. За эти сутки он впервые взглянул на свою жену при свете дня. В пещере все скрывала полутьма, потом, когда они выбрались наружу, было не до того, чтобы друг друга разглядывать. Теперь Ахилл увидел, что на короткой черной тунике Пентесилеи с правой стороны густо проступили еще более темные пятна и полосы.

— Пентесилея! У тебя кровь на тунике!

— Да, — спокойно подтвердила амазонка. — А чего ты так испугался? Я пролезала через завал камней, там, в пещере, и лаз был для меня слишком узок. Как ни владею я своими мышцами, но пришлось немного пожертвовать шкурой… Правая грудь, бедро… все это не так страшно! Хуже, что при рывке кажется, пострадали ребра — но ведь и они срастутся!

Ахилл встал на колени, завернул тунику и тихо охнул, увидав сплошную черную полосу кровоподтека, рваные раны на правой груди и бедре амазонки, ссадины и синяки по всему телу.

— Послушайте! — воскликнул Гектор, благоразумно отвернувшись, чтобы не видеть наготу жены брата. — Сейчас нам трудно прийти в себя, но времени, мне кажется, мало… Самое большее час, и мы угодим под настоящий водопад. Смотрите!

Он указывал на запад, и его спутники, повернувшись в ту сторону, сразу поняли, что дело, действительно, серьезное: с запада, обнимая уже весь горизонт, широкой полосой, наступала совершенно черная, непроницаемая масса. Сперва трудно было понять, что это такое — будто неведомый горный массив вдруг возник там, где его не было, и двинулся вперед, затмевая мраком весь мир. Но на самом деле то была гигантская, тяжелая туча.