Воспоминания - Иван Бларамберг

Во время штурма 10 человек было убито и 40 ранено. Поручик Ромишевский получил пулю в живот; к счастью, это был рикошет. У меня была прострелена фуражка; пуля оторвала недалеко от левого виска бархатный околыш; пройди она на четверть дюйма ближе, и я был бы убит. Жара была изнурительной. Я приказал храбрым бойцам отступить, и они под пулями врага все же подобрали раненых и убитых товарищей. Внешняя крепость была в наших руках. После захода солнца я приказал поджечь ее. Все здания, лавки, склады, конюшни и т. д. стали жертвой огня. Горящая Ак-Мечеть с ее высокой цитаделью, на белых и серых стенах которой отражались языки пламени и клубы дыма, являла удивительно прекрасное зрелище; ее эскиз у меня тоже имеется.

Я был, естественно, очень подавлен из-за того, что не удалось взять цитадель и тем самым положить конец угнетению и ограблению наших киргизов. Я был, так сказать, русским пионером, проникшим в этот район. До сих пор имелись лишь смутные представления о пересеченной местности и о строительстве кокандских крепостей. В Европе гарнизоны обычно обороняют занимаемые ими крепости. В Азии все наоборот: здесь крепость служит защитой для гарнизона, .который находится за высокими толстыми глиняными стенами в полной безопасности. Осада Герата в 1838 г. уже убедила меня в том, что ядра и гранаты исчезают в толстой глиняной стене, не нанося большого ущерба. Тут следовало бы иметь, как при Герате, батарею примерно из 20 тяжелых пушек, чтобы можно было пробить в этих толстых глиняных стенах бреши. И все же я попытался согласно предписанию провести, хотя и безуспешно, операцию против крепости Ак-Мечеть, и кокандцы получили представление о храбрости и решимости наших славных воинов.

В ночь с 20-го на 21-е вода в Сырдарье поднялась еще выше и сорвала мост через главный оросительный канал, который находился в тылу моего лагеря и через который я должен был отходить. С рассветом я велел возвести дамбу из кокандских лодок, которые заполнили мешками с глиной и затопили у впадения канала в Сырдарью, чтобы уменьшить приток воды и временно восстановить мост. Между тем топографы засняли окрестности, а также дорогу вверх по Сырдарье, но равнина была частью затоплена, частью покрыта густым кустарником, так что результат съемки был незначителен. В этой местности нет леса в обычном понимании этого слова, зато много тамариска, саксаула и камыша.

23-го я медленно отошел от крепости Ак-Мечеть. Гарнизон вел себя спокойно и дал мне беспрепятственно отступить, потому что был сильно напуган смелой атакой с нашей стороны. Позднее кокандцам пришлось еще не раз убедиться в нашей смелости. Тяжелораненых везли на башкирских телегах или несли на носилках солдаты и казаки. Мы двигались обратно той же дорогой, но вся местность была затоплена, так что отряду приходилось многие версты брести по колено и выше в воде и я был вынужден делать большие обходы, чтобы выбраться на сухую землю. Во время этого тяжелого марша нога моей лошади однажды попала в подводную рытвину, и я очутился по шею в воде. Эта вынужденная ванна в страшную жару не имела последствий.

Подойдя к каналу в районе Беш-Арык, мы переправились через него тем же способом, что и до этого, но переправа несколько задержалась, потому что кроме моего отряда здесь переправлялись все киргизы из аула моего проводника Тайпе, с женщинами, детьми и скотом, чтобы избежать угнетения, а теперь и мести кокандцев. Я видел маленьких детей, которые спали голыми под палящими лучами солнца на горбах спокойно вышагивавших верблюдов. Для лагеря я выбрал слегка возвышенную, окруженную водой местность, чтобы дать отдых измученному отряду, особенно раненым, и чтобы люди смогли постирать и починить свою одежду, белье и т. д., а я сумел составить отчет графу Перовскому. 24 июля жара поднялась до 35° в тени. Крупные капли пота падали на мой отчет, а топографам стоило большого труда перечертить набело поспешно снятый план Ак-Мечети и ее окрестностей.

25-го я послал курьера в Оренбург. Отряд шел прежним курсом, делая большие обходы из-за разлива Яксарта. Тайпе следовал со своим аулом за моим отрядом, и я делился продуктами с этими бедными людьми в лохмотьях, которым грозили голод и несчастья. 31-го расположились на правом берегу Караозека, где я выбрал удобное место для переправы, ибо дело шло теперь к тому, чтобы разрушить крепости Кош-Курган и Чим-Курган, расположенные на острове, образованном обоими рукавами Сырдарьи, а также Кумыш-Курган, находившийся на Куандарье (третьем рукаве Яксарта), и сровнять эти гнезда кокандского разбоя с землей. С этой целью я послал на остров в нашей единственной байдарке несколько солдат с лопатами, кетменями и бочкой с порохом, а также поручика Богдановича с двумя саперами, чтобы разрушить покинутую крепость Кош-Курган. Тем временем я отметил границы лагеря и разделил войска на два отряда. Затем я дал людям отдых, а сам отправился на остров, чтобы присутствовать при разрушении кокандской крепости.

Все эти крепости построены одинаково. Они представляют собой длинный прямоугольник из высоких толстых глиняных стен с зубцами, фланкированных по углам четырьмя круглыми башнями с бойницами; все это сооружение окружено более или менее глубоким рвом.

Вход в Кош-Курган располагался на правом берегу Жанадарьи, так что подступиться к воротам можно было лишь со стороны воды, что очень затруднило бы его штурм. Во внутренней части форта находились глиняные хижины для гарнизона, конюшни и несколько более крупных построек для коменданта форта и для офицеров или служащих, все грязные, без окон, с плоскими крышами. Солдаты обложили все дровами и связками камыша, разрушили верхнюю часть стен и под каждой стеной крепости заложили по мине, начиненной 30 фунтами пороха, а затем разом подожгли фитили. Через полминуты раздались четыре взрыва; поднялось огромное облако пыли и дыма. Когда пыль и дым рассеялись, мы увидели, что от форта остались только груда развалин и несколько обрушенных стен.

Жара сегодня снова поднялась до 31° в тени. Во время подготовки к взрыву форта я велел перевезти через Караозек на остров провиант и несколько кибиток. Этот рукав Сырдарьи имеет быстрое течение, вода в нем чистая, так как он на значительном расстоянии течет через густой камыш и благодаря этому очищается, в то время как в Жанадарье вода мутная, имеет грязно-желтый оттенок. В пятницу 1 августа-через быстрый Караозек на камышовых плотах (салах) переправилась половина моего отряда. Лошади, верблюды, убойный скот, казаки и солдаты переплыли реку, а обе пушки с боеприпасами, ружья и одежду, а также багаж переправили, на камышовых плотах или на моей байдарке. Есаул Буренин со 100 казаками, 50 солдатами и пушкой остался охранять, лагерь, провиант и раненых, которые выздоравливали. Я дал, ему строгие инструкции и велел соблюдать все меры предосторожности на время моего отсутствия, попрощался с остающимися здесь отважными людьми, которые сожалели, что немо гут принять участия в предстоящей экспедиции, и вечером переправился через Караозек, чтобы расположиться в середине моего нового лагеря; однако сначала я выкупался в прохладной, чистой воде этой реки.