Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя - Эндрю Соркин

– Если оно не пройдет, то Небеса всем нам в помощь, – сказал Полсон.[667]

Гарри Рид, сидя напротив Бернанке, удивленно посмотрел на Полсона. – Конгресс примет законопроект такого масштаба так быстро?

– Знаете ли вы, о чем просите?[668] – сказал он. – Мне нужно 48 часов, чтобы добиться согласия республиканцев спустить воду в туалете.

– Гарри, – заговорил Митч МакКоннелл (республиканец от Кентукки), который был напуган презентацией Полсона и Бернанке, – я думаю, мы должны сделать это[669], мы должны попытаться. И мы можем это сделать.

* * *

Джон Мак все еще был в своем кабинете на Таймс-сквер, когда Том Нидес, его руководитель аппарата, рассказал ему хорошие новости: источники в Комиссии по ценным бумагам и биржам подтвердили, что ведомство готовится окончательно ввести в действие запрет на продажи акций финансовых компаний вкороткую[670], что коснется 799 различных компаний. Скорее всего, об этом объявят на следующее утро.

Слухи уже распространялись. Джеймс Чанос – возможно, самый известный из шортистов, который вывел деньги из Morgan Stanley из-за поддержки Маком запрета, – уже встал на тропу войны. «Пусть все это политически выгодно[671] регулирующим органам, не было представлено доказательств того, что продавцы вкороткую распространяли ложные слухи на рынке, чтобы снизить цену акций», – заявил он.

В этот день акции Morgan Stanley упали на 46 %, но в последние часы торгов развернулись и закончили день ростом на 3,7 % – на 80 центов выше. Между объявлением о государственном вмешательстве и запретом на продажи вкороткую Мак надеялся немного отдышаться.

Но он знал, что на самом деле фирма несла потери. Хедж-фонды продолжали искать погашения. Другие банки покупали страховку от банкротства Morgan Stanley, покрывающую более 1 млрд долларов. В течение последних двух дней Merrill Lynch купил страховку, покрывающую 150 млн долларов долга Morgan[672]. Citigroup, Deutsche Bank, UBS, Alliance-Bernstein и Королевский банк Канады[673] поступили аналогично, защищаясь от краха.

Мак знал, что фирма нуждалась в инвесторе, чтобы взять большую долю в компании и укрепить ее. «Я не знаю, как это произошло», – признался он Нидесу Morgan Stanley считался слишком консервативным, и Мак подтолкнул фирму к тому, чтобы взять на себя больше риска, в самый неподходящий момент. Пришла буря, и они на грани банкротства.

Мак мог придумать лишь одного инвестора, который способен серьезно заинтересоваться в значительных инвестициях в фирму, – Китайскую инвестиционную корпорацию (CIC), первый суверенный фонд благосостояния Китая. Вэй Сунь Кристиансон[674], главный исполнительный директор Morgan Stanley в Китае, 51-летняя энергичная женщина со связями в правительстве, последние 24 часа вела переговоры с Гао Си Цином, президентом CIC. Она оказалась вместе с ним в Аспене на конференции, организованной Тедди Форсманном, королем выкупов на заемные средства, который в конце 1980 года в ходе торговой войны за RJR Nabisco придумал фразу «варвары у ворот». CIC уже принадлежало 9,9 % в Morgan Stanley[675], и Гао сообщил Кристиансон, что заинтересован в покупке до 49 % компании[676]. У Гао была веская причина держать Morgan Stanley на плаву: в декабре 2007 года он вложил в фирму 5 млрд долларов, а теперь цена упала вдвое. Еще одна из его крупных инвестиций в IPO Blackstone Group[677] упала более чем на 70 %. Если бы Morgan Stanley объявил о банкротстве, Гао мог потерять работу.

Мак и Нидес обсуждали сделку, и, хотя никто из них не был особо заинтересован, они понимали, что это может оказаться единственным решением. Гао, которого Мак знал по попечительскому совету университета Дьюка, собирался вылететь в Нью-Йорк в пятницу ночью.

В тот же день Мак говорил с Полсоном, который гордился обширными контактами в Китае, пытаясь убедить его позвонить китайскому правительству, чтобы уговорить их провести сделку. Немного странно просить правительство выступать в качестве посредника, но Мак был в отчаянии. «Китайцы должны думать, что их пригласили», – объяснил Мак. Полсон сказал, что работает над этим и посмотрит, захочет ли президент Буш позвонить председателю КНР Ху Цзинь Тао. «Нам нужен независимый Morgan Stanley», – сказал он.

Нидес смотрел на желание Полсона защитить Morgan Stanley более цинично. «Он будет держать нас на плаву, – сказал Нидес Маку, – потому что, если он этого не сделает, Goldman обанкротится.»

Глава восемнадцатая

Утром в пятницу, 19 сентября 2008 года, охрипший и усталый Полсон поднялся на трибуну в пресс-зале казначейства, чтобы официально объявить то, что рано утром он назвал программой выкупа проблемных активов, ставшей известной как ПВПА (TARP – список гарантий и прямых покупок «неликвидных активов[678], которые отягощают нашу финансовую систему и угрожают нашей экономике»).

Он также объявил обширный список гарантий фондов рынков краткосрочного капитала страны на следующий год, надеясь, что этот шаг удержит инвесторов. Утром он уже получил порцию недовольства от Шейлы Бэйр, председателя FDIC (Федеральная корпорация страхования вкладов), которая была в ярости, потому что с ней не проконсультировались, и беспокоилась по поводу того, что у гарантий будет обратный эффект, а инвесторы переместят деньги из здоровых банков в гарантированные фонды, инвестирующие на рынках краткосрочного капитала. Полсон лишь пожал плечами: победить он не мог.

Выступая перед прессой, он сделал все, чтобы продать главную идею – TARP. «Основная слабость нашей финансовой системы сегодня – неликвидные ипотечные активы, которые упали в цене в процессе коррекции стоимости жилья. Эти активы перекрывают поток кредитов, жизненно важный для нашей экономики, – пояснил он. Его галстук слегка съехал набок, Полсон был бледен и выглядел более уставшим, чем когда-либо прежде. – Когда финансовая система работает так, как надо, деньги и капитал движутся в домашние хозяйства и на предприятия, расплачивающиеся за ипотечные кредиты и кредиты на обучение, и из них деньги и капитал движутся в инвестиции, которые создают рабочие места. Так как неликвидные ипотечные активы блокируют систему, засорение наших финансовых рынков способно оказать существенное воздействие на финансовую систему и экономику… Я убежден, что этот смелый подход будет стоить американским семьям гораздо меньше, чем альтернатива – крах ряда финансовых учреждений и замороженные кредитные рынки, не способные финансировать экономический рост».

Будучи уверенным, что Вашингтон наконец взял финансовый кризис под контроль, оценив TARP Полсона и запрет Кокса на продажи вкороткую, фондовый рынок поднялся на 300 пунктов на открытии и продолжал удерживать позиции, пока Полсон говорил.

Полсон намеренно предпочел не упоминать, сколько программа будет стоить. После утреннего разговора с Кашкари он боялся, что ему на самом деле может понадобиться гораздо больше, чем 500 млрд, о которых он накануне говорил президенту. Вернувшись в офис после выступления, он встретился с Фромером и Кашкари, и они обсудили, какой может быть точная сумма.

– Как насчет 1 трлн долларов? – спросил Кашкари.

– Нас растопчут, – мрачно ответил Полсон.

– Ни в коем случае, – оценил сумму Фромер. – Это невозможно.

– О’кей, – сказал Кашкари. – Как насчет 700 млрд долларов?

– Не знаю, – отреагировал Фромер, – но это лучше, чем триллион.

Цифры были взяты с потолка, и все трое знали это. В конечном итоге цифра окажется такой, какую они смогут просить у Конгресса, не поднимая слишком много вопросов. Какой бы эта сумма ни оказалась, они знали, что могли рассчитывать на Кашкари, который применит «математическое вуду», чтобы подсчитать: «Там около 11 трлн ипотечных кредитов и около 3 трлн коммерческой ипотеки, что дает 14 трлн долларов, примерно 5 % от этого составляет 700 млрд». Когда он брал цифры из воздуха, даже Кашкари смеялся над абсурдом происходящего.

* * *

В пятницу утром Джон Мак смотрел CNBC, когда ему позвонил Ллойд Бланкфейн. Чарли Гаспарино, все еще наслаждаясь информацией о правительственной программе выкупа проблемных активов, утверждал: это значило, что Morgan Stanley уже нельзя принудить к сделке, или по крайней мере можно не спешить.

Мак ухмылялся – он должен был что-то сделать в выходные, или Morgan Stanley отправится следом за Lehman Brothers.

– Что вы думаете о том, чтобы стать банковской холдинговой компанией? – спросил Бланкфейн Мака.

– Разве это нам поможет? – переспросил Мак, который не изучал этот вопрос.

Бланкфейн ответил, что Goldman изучал такую возможность, и объяснил преимущества: если они позволят себе регулироваться Федрезервом, то получат неограниченный доступ к дисконтному окну, что облегчит привлечение капитала.