Продавец приключений - Георгий Михайлович Садовников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Это устроит всех, – сказал я себе. – И ребята наконец-таки обзаведутся своим главнокомандующим, и я посмотрю, что творится у них».
Я взял краски и кисточку и побежал к Феликсу.
– А вот и Вася пришёл, – сказала его мать, открыв мне дверь и пропуская в прихожую.
Но я не слушал её, мои уши сразу уловили весёлый шум, долетавший из глубин квартиры.
– Здравствуйте, – сказал я, опомнившись.
И тотчас шум в комнате стих. Такое впечатление произвёл на союзников мой голос.
– Проходи, Вася, иди к ребятам, – сказала мать Феликса.
Я вошёл в комнату и увидел их всех троих. Они сгрудились вокруг стола и напряжённо следили за мной. А Яша при этом навалился на стол, закрывая что-то обеими руками от меня.
– Вот, – сказал я, показывая краски. – Я обещал нарисовать фельдмаршала. И сейчас нарисую.
– Не надо, – сказал Феликс. – Мы обойдёмся.
– Мы его сами рисуем, – объявила торжественно Зоя.
Братья зашикали на неё, но Зоя небрежно отмахнулась от них и хвастливо сказала:
– Я рисую ноги, они остальное.
– Ну-ка, покажите, что у вас получилось, – потребовал я, чувствуя себя большим специалистом.
– Нельзя, – коротко ответил Феликс.
– Это почему? – спросил я, обидевшись.
– Вась, ты что, забыл? У нас ведь скоро война! – напомнил Яша. – А в войну знаешь как? Держат всех командиров в секрете. А этот у нас ещё самый главный.
Он был прав, и всё же мне было обидно. «Неужели нельзя хоть на минутку подумать, что перед ними никакая не враждебная держава, а просто их товарищ Вася? – сказал я себе. – Им хорошо, они опять начнут веселиться втроём, а мне придётся уйти и, точно Робинзону Крузо, ждать в полном одиночестве, когда же настанет двенадцать часов».
Я вернулся домой, горя мщением, и, едва часы показали ровно двенадцать, позвонил премьер-министру Феликсании и холодно сказал:
– Сударь, мы считаем ваши претензии необоснованными. Территория между столом и прихожей – исконная васьляндская земля. Это видно даже из архитектурного проекта.
– Ну тогда мы идём на «вы»! – воскликнул Феликс, не скрывая радости.
– Пожалуйста! Мы ждём, – ответил я с ледяной изысканностью.
Братья, наверно, держали коробки с войсками в руках, дожидаясь моего звонка. Не прошло после нашего разговора и двух минут, а они уже стучали ногами в дверях. Руки их были заняты бесценным грузом, а такой человек, который мог дотянуться до звонка ногой, конечно, ещё не появился на свет.
Я открыл дверь, и братья, пыхтя, ввалились в прихожую.
– Иногда плохо быть добрым, – пожаловался Яша. – Вот мы сжалились над твоей страной, дали на размышление столько времени. А захваченная тобой территория ждёт не дождётся, когда её освободят.
– Ничего, мы сейчас её освободим! – сказал грозно Феликс.
– Попробуйте, – ответил я с усмешкой. – Только я что-то не вижу ещё одного вашего союзника.
– Понимаешь, Зоя не рассчитала, – сказал Яша. – Съела бутерброд, а он оказался последним. И теперь она не может выйти из дома, пока не сварят варенье.
– Ничего, мы победим и без неё, – заявил Феликс.
– Посмотрим, – усмехнулся я.
И пол между столом и прихожей, голый и ненавистный, потому что раз в неделю мне приходилось натирать его мастикой, теперь стал в моих глазах краше самой прекрасной сказочной страны. Я был готов яростно сражаться здесь за каждую плитку паркета.
Увидев ребят, бабушка взяла спицы для вязания и клубок шерсти и покорно уселась в старое глубокое кресло, стоявшее в дальнем углу большой комнаты.
А мы принялись выстраивать свои полки, бросая друг на друга воинственные взгляды.
Лично я занял оборону на границе между большой комнатой и прихожей, поставил здесь самых отборных солдат. Потом разместил резерв и артиллерию. Для штаба у меня нашлось удобное место в тылу, под обеденным столом, как раз за одной из передних ножек.
Приготовив войска к отражению атаки, я улёгся на пол у выхода из комнаты и начал ждать объявления войны и первых военных действий противника, наблюдая за передвижениями его полков.
Больше всего меня интересовала наша старая калошница, потому что на её полках собрался весь вражеский генералитет. А на самом верху калошницы размещался наблюдательный пункт. Здесь стоял подбоченясь тот, кого ещё так недавно скрывали от меня. Это был верховный главнокомандующий, нарисованный совместными усилиями трёх пар рук. Они наделили фельдмаршала круглыми свирепыми глазами на пол-лица и страшными усами. Яркий мундир его сверкал созвездиями орденов. Но нижняя часть славного фельдмаршала была одета в пёстрые брючки от женского костюма и обута в туфельки на тонком и высоком каблуке.
Я сразу понял, что мужественную голову ему даровал Феликс. Добрый Яша не пожалел орденов. А склонная к прекрасному Зоя со всей своей решительностью наделила полководца изящным.
И хотя фельдмаршал воинственно вращал, как мне почудилось, глазами, стараясь нагнать страху на моих солдат, я чуть было не расхохотался, но тут меня насторожили манёвры противника.
Он собирался покончить с васьляндской армией одним ударом. Братья собрали в прихожей почти все свои силы. Они построили на тесном кусочке линолеума столько солдат, что им самим уже негде было поставить ноги. Тогда Феликс распахнул входную дверь и опустился на четвереньки. Его пятки теперь оказались на лестничной площадке.
Между братьями сразу возник разлад. Яша не согласился с союзником и начал переставлять полки по-своему. Феликс сказал, что Яша неправ, и вернул солдат на прежние позиции.
Наконец Феликсания и Яшинезия приготовились к объявлению войны. Феликс и Яша присели на корточки, набираясь сил перед ратным трудом. Над будущим полем сражения нависла грозная тишина, готовая разразиться громом пушек и криками «ура».
Я слышал, как где-то вверху шумит лифт и кто-то поднимается снизу, приближаясь к нашей лестничной площадке. Шаги говорят: топ-топ! Это идёт мужчина. Вот ему осталось три ступеньки. Две! Одна! И на площадку вышел Базиль Тихонович.
Он был, как всегда, в спецовке и держал в руках инструмент под звучным названием «вантуз». А в общем, это была простейшая резиновая штука, с помощью которой слесарь гнал воздух в засорённую трубу.
Базиль Тихонович едва не прошёл мимо нашей квартиры. Но в последний момент его рассеянный взгляд упал на пятки Феликса, торчавшие из наших дверей. И слесарь остановился.
– Что здесь происходит? – спросил Базиль Тихонович с живейшим интересом.
Он заглянул в прихожую и, увидев полчища феликсанинско-яшинезийских солдат, присвистнул.
– Ого, да у нас прямо под боком идёт война! – воскликнул слесарь.
– Ещё не идёт, – уточнил Яша. – Мы только собираемся объявить войну.
– Из-за чего же вы хотите затеять такое нехорошее дело? – спросил он строго.
Мы, перебивая друг друга, объяснили ему, из-за чего между нашими государствами возникли осложнения, разрешить которые могла только война.
Выслушав нас, Базиль Тихонович прошёл, осторожно ступая между солдатиками, в большую комнату, поздоровался с бабушкой и начал с самым серьёзным вниманием изучать территорию, ставшую предметом раздоров.
Мы оставили его за этим занятием и вернулись к своим войскам.
Я вновь высунул голову в коридор, чтоб посмотреть, кого же пошлют ко мне с поручением объявить войну.
Феликс и Яша сели по-турецки на пол, посовещались, поспорили опять, потом феликсанийский премьер-министр снял с калошницы одного из высших яшинезийских генералов, поставил перед собой и с пафосом сказал:
– Сударь, вы должны отправиться в столицу Васьляндии и поставить в известность туземное правительство о том, что ровно через четыре минуты мы имеем честь начать войну!
– Слушаюсь! – ответил за генерала Яша.
Он поднялся на ноги, взял посла, намереваясь перенести его в мой штаб. Вообще-то, пешая фигурка имела право передвигаться за один ход только на расстояние, равное двадцати сантиметрам. Но сейчас был исключительный случай, и если бы посол начал передвигаться по правилам, нам пришлось бы долго
