Звездный свет (ЛП) - Вудс Эдриенн

Девочка отпустила занавеску и посмотрела на него.

— Мамочка не вернётся?

Герберт не замечал признаки и неправильно понял её, но опустился на корточки и крепко обнял.

Он надел на неё курточку, и мы вышли. Блейк пошёл следом, пройдя дверь насквозь, как призрак.

Картинка вновь завращалась. Здесь маленькой Елене около восьми. Зазвонил телефон, трубку взял Герберт. Я ничего не услышала, но у Блейка явно получилось, и он был встревожен. Он бросился ко мне и оставался рядом, пока папа не договорил.

Герберт бросил трубку, схватил меня и ключи, и мы ушли без каких-либо вещей.

Сцена изменилась. Мы были в одной из моих комнат, которые я часто меняла, переезжая. Десятилетняя Елена рыдала во весь голос.

Стук в дверь привлёк внимание Блейка, будто бы он мог видеть сквозь стены.

Затем дверь в мою спальню открылась, и к нам вошла Тания.

— Пожалуйста, не делай этого, — взмолилась реальная я, потому что знала, зачем она здесь. Они думали, что я никогда не смогу с этим справиться, и поэтому она пришла, чтобы стереть всё.

Блейк просто стоял в стороне, наблюдая за Танией и плачущей Еленой. Тания начала заверять, что я ничего не вспомню. Что я буду считать своего отца добрым, любящим человеком, каким он всегда и был. Я заметила Герберта, застывшего на пороге, но он тут же ушёл.

Десятилетняя Елена перестала рыдать, закрыла глаза, и Тания ушла.

Тело девочки вздрагивало каждые несколько секунд от всхлипом. Последствия сильной истерики.

Блейк подошёл к моей кровати и лёг рядом. Он начал напевать что-то. В глазах моей маленькой версии всё ещё стояли слёзы, когда она закрывала их.

Я помню его лицо в тот день на репетиции его группы, когда призналась ему, какие чувства вызывают во мне его песни. У него тогда была понимающая улыбка, потому что он знал, как давно я знаю его голос.

Вот почему у меня такая реакция на его песни. Видимо, он неоднократно пел мне, пока я ещё могла видеть и слышать его.

Я заплакала, осознав, какой дурой была, когда считала это всё каким-то дурацким заклятьем.

Нет, это не чары. Он знал меня лучше, чем я сама себя. Он всегда был рядом. Бекки оказалась права: вот почему они так менялись после того, как очнулись. Это не было внезапным, мгновенным появлением чувств под действием магии, как я полагала. Это была связь, создаваемая годами, которую невозможно разрушить. Они были нашими невидимыми спутниками, которых мы не замечали столь долго, и вот почему, когда связь сформировалась, они не хотят ничего, кроме как быть с нами. Потому что мы годами их не видели и не слышали.

Картинка снова поменялась, теперь мне уже было тринадцать.

Маленькая я ругалась с Гербертом. Он заставлял меня, то есть её, поехать с ним. В тот раз он был особенно обеспокоенным, и я не знала почему.

Я осталась в этом воспоминании на два дня: смотрела, как мы уезжаем, ищем новое место. Тринадцатилетняя Елена всё время называла его параноиком. Я помню, как возненавидела тогда новую школу.

В первую ночь Блейк и Герберт смотрели новости, пока я делала домашку на кухне в новом доме.

— Нет, Елена, — сказал Блейк, заглянув в мою тетрадь. — Y равен восьмидесяти пяти.

Я улыбнулась, наблюдая за ним. Он пытался помочь мне с домашним заданием, даже когда я не могла его услышать.

Он покачал головой, осознавая всю безнадёжность своего положения.

Как вдруг что-то по телику привлекло внимание их обоих. Убийство. Папа увеличил громкость.

Настоящая я тоже прислушалась.

Папа закрыл глаза и провёл ладонью по лицу.

— Последний, — прошептал он.

Тринадцатилетняя Елена подняла на него взгляд.

— Что последний, пап?

— Ничего, медвежонок. Тебе помочь с домашкой? — спросил он. Я посмотрела на экран, а он вновь убавил громкость.

Блейк тоже неотрывно смотрел в телик, погружённый в свои мысли.

Последний. Последний из тех мужчин. Фокс уже давно пытался разыскать нас. Он убивал всех драконов, принёсших клятву защищать меня. Которые оберегали меня, тогда как я даже не подозревала об этом. Именно они каждый раз предупреждали моего отца. Возможно, ещё и помогали переехать, отвлекая ребят Фокса. И в итоге все погибли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мне было всего тринадцать. Как он справлялся ещё три года?

Очередное вращение.

Я уснула на диване, папа рядом смотрел фильм. Почти каждую пятницу у нас был киновечер.

Шёл очередной фильм про шпионов, Герберт их обожал.

Блейк сидел на краю дивана, где спала я, как вдруг резко выпрямился.

Он подскочил на месте и исчез. Раньше он никогда не исчезал.

Несколько минут спустя он появился снова. Он был как будто не в себе и присел перед моим отцом:

— Герберт, вам нужно уходить, он идёт сюда! — закричал он. Папа его не услышал. Блейк попытался ещё несколько раз, поднялся на ноги и зарычал. Затем подошёл ко мне.

— Елена, проснись, — взмолился он, но я не отреагировала. Моё сердце застучало, когда я вспомнила эту ночь. Папа перебросил меня через плечо и насильно закинул в машину, потому что я не хотела уезжать.

Затем Блейк перевёл взгляд на телевизор и уставился на него. Закрыл глаза.

Я внимательно следила за ним. Что он делает? Просто сидит на месте… Пока один из актёров не обратился к моему отцу. Миска с попкорном взлетела в воздух.

— Герберт, — снова заговорил актёр. — Он идёт за вами, оторви свою задницу от дивана и скорее валите отсюда.

После чего актёр вернулся к своим репликам, отвечая актрисе. Это было так странно. Отец попытался поговорить с ним, но актёр ничего не отвечал.

Я посмотрела на Блейка, которого слегка качало, будто бы он был пьян.

Папа молча сидел, пытаясь осмыслить произошедшее. И тут вдруг очнулся и сделал всё, как сказал ему актёр, управляемый Блейком.

Так это Блейк предупреждал Герберта?

Картинка вновь завертелась, и я увидела себя, спорящую с отцом. Я не хотела снова уезжать, как и всегда. Блейк стоял у стены, растирая пальцами переносицу.

— Просто сделай уже что-нибудь, — проворчал он.

Герберт, будто бы услышав его, перебросил меня через плечо и вышел из дома.

Снова всё закружилось и остановилось на мне, сидящей в одной из своих комнат. Мне здесь пятнадцать.

Та Елена делала домашку на кровати. Блейк сидел на стуле за столом, наблюдая за ней.

Он вздохнул.

— Как долго это будет продолжаться? — закричал он в потолок.

— Почему ты это делаешь? Это бесполезно, если она меня не видит. ЭТО ЖЕСТОКО! — взбесился он, а затем с его губ сорвался тихий смешок.

— Я так больше не могу, — он не получил ответа, и я не понимаю, к кому он обращался. Пятнадцатилетняя я всё также сидела на кровати. Подумать только, это было всего четыре года назад.

Комната снова завращалась.

Следующие сцены были короткими: все те разы, когда Блейк предупреждал Герберта. Пару раз по телику. Один раз через ведущую новостей. Это было даже забавно, когда она обратилась к моему отцу с предупреждением.

Он всегда слушался, и я начала задаваться вопросом, знает ли он, что это мой дракон предупреждает его каждый раз.

Иногда он использовал радио. И каждый раз я оказывалась в новой комнате.

Сцена закружилась, сменяясь.

Другая я возвращалась из школы, Блейк шёл рядом со мной, держа руки в карманах джинсов. Он не выглядел счастливым. Я тоже.

Прежняя Елена остановилась, увидев Митси — уличную кошку, которую я подкармливала, — и протянула ей сэндвич.

Блейк сел на мусорный контейнер.

— Так, значит, ты собираешься танцевать с Тревором? — спросил он, но ему никто не ответил. Та Елена просто погладила кошку, а настоящая я рассеялась. Вот отчего он такой подавленный — Тревор пригласил меня на танцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он покачал головой и поднялся по ступенькам в дом. Елена вошла за ним.

Он прошёл дверь насквозь, а Елене пришлось её открывать. С кухни доносилась музыка.

— Пап, я дома.

— Я на кухне! — крикнул он.

Это был тот самый день. День, когда папа умер.