Две розы - Джулия Гарвуд

– Потому что никто из полицейских не говорил с Дугласом, – последовал ответ.

– На свете тысячи похожих друг на друга людей. Взгляни в зеркало. Ты же просто извелся! Так не может больше продолжаться. Каждую свободную минуту ты корпишь над этими документами! Почему это?!

Харрисон не знал, как объяснить, чтобы жена поняла его.

– Я должен покончить с этим раз и навсегда, – в конце концов коротко сказал он.

В его голосе чувствовалось раздражение, и Мэри Роуз решила не обижаться, зная, что всему виной его усталость.

– Завтра ты уезжаешь? – спросила она.

– Да.

– А сейчас ты куда? – поинтересовалась она, когда муж потянулся за пиджаком.

– В контору, дорогая. Не волнуйся.

– Я хотела поговорить с тобой о нашем будущем. У тебя найдется время сегодня вечером?

– Постараюсь выкроить, – пообещал он.

Мэри Роуз невольно пришло в голову, что Харрисон становится таким же нетерпеливым и нервным, как ее отец, когда она начинает интересоваться событиями давно минувших лет.

Харрисон, поцеловав ее на прощание, удалился. Он должен раскрыть тайну до конца. Это его долг перед Эллиотом. Ведь лорд был так добр к его отцу!

На следующий день Мэри Роуз случайно оказалась поблизости от входной двери в тот самый миг, когда прибыла почта. Ей так хотелось выяснить, нет ли в ней писем от ее братьев, что она чуть не выхватила всю корреспонденцию из рук дворецкого. Разумеется, она сразу узнала на одном из конвертов почерк Адама и вскрикнула от радости. Затем она заперлась в своей комнате, чтобы без помех прочитать письмо.

Адам удивлялся по поводу того, что она не пишет. Неужели она не в состоянии выкроить минутку, чтобы черкнуть им несколько строк?

Мэри Роуз пришла в ужас, узнав, что братья не получали ее весточек. Интересно, почему? Неужели их перехватывали прямо здесь? Нет, конечно же, нет. Ее родственники не способны на такую жестокость.

Мэри Роуз тут же написала ответ, запечатала конверт и сунула его в карман. В это время в комнату вошла Анна-Мария.

– Куда вы собрались, миледи? Разве вы забыли, что сейчас начнутся уроки?

– Думаю, если я разок не послушаю, как надо вести домашнее хозяйство, моя тетушка не слишком расстроится, верно? – с улыбкой ответила Мэри Роуз. – Вы не могли бы прислать ко мне Элеонору?

– Она помогает леди Лилиан с приглашениями. Но если вы настаиваете…

– Не нужно, – ответила Мэри Роуз.

Элеонора явно собиралась стать незаменимым человеком для тетушки Лилиан. Мэри Роуз была рада, что ее подруга так хорошо ладит с теткой, поскольку та волей-неволей ослабляла свой контроль за племянницей.

– Неплохо бы немного прогуляться. Пойдешь со мной?

Анна-Мария с готовностью кивнула. Мэри Роуз пригласила ее с собой не без умысла – она задумала отправить братьям телеграмму, что с ней все в порядке, и хотела, чтобы Анна-Мария помогла ей найти телеграф. Кроме того, она решила попросить девушку еще об одном одолжении.

– Ты ведь бываешь свободна по средам в первой половине дня? – спросила она.

– Да, миледи, – ответила Анна-Мария. – А также утром по субботам.

– Ты меня очень обяжешь, Анна-Мария, если в эти дни будешь отправлять мои письма.

Просьба Мэри Роуз явно удивила девушку, но она согласилась помочь ей и пообещала не говорить об этом никому.

– Вы по каким-то причинам не доверяете слугам, миледи?

– Дело не в этом. Просто я не хочу, чтобы мои письма… затерялись. Когда я начинаю рассказывать о своей семье в Монтане, отец расстраивается. Если он увидит мои письма на столе в холле, это его травмирует.

– И ваших тетушек тоже, – кивнув, добавила Анна-Мария.

Мэри Роуз, обдумав план действий, почувствовала себя намного лучше. Она то и дело улыбалась, вспоминая весточку Адама.

Время летело быстро. Наступила зима. Жизнь Мэри Роуз в Англии день за днем проходила одинаково, по ставшему уже привычным распорядку. Она специально задерживалась в фойе, выжидая момент, когда прибудет почта, и внимательно следила за тем, чтобы письма, адресованные ей, случайно не попали к кому-то другому. Дважды в неделю она через Анну-Марию отправляла собственные послания.

Привычки Мэри Роуз сильно изменились. Так, она стала позже ложиться и позже вставать – невозможно было танцевать до полуночи, а затем подниматься с рассветом, как она делала это в Монтане.

Она и сама разительно переменилась: с виду стала спокойной и уверенной, но оставалась постоянно настороже. Кроме того, она никогда больше ничего не говорила, не обдумав предварительно каждое слово. Ее родственники, не замечавшие душевного состояния молодой леди, нарадоваться не могли. Им казалось, что переход ее к новой жизни – становление Виктории – успешно завершен.

Мэри Роуз стала одним из столпов лондонского высшего света. Ее круг знакомств значительно расширился. Бывали дни, когда она получала приглашения сразу на три вечера одновременно. Она ходила на балы и званые обеды, словно на работу, переодеваясь по десять раз на дню. Впрочем, в этом были и свои плюсы – ей некогда было переживать и беспокоиться по поводу того, что с ней происходит.

К ее услугам было множество недоступных большинству людей удовольствий, и она в известной мере наслаждалась роскошью, в которой внезапно оказалась. Ее отношение к тетушке Лилиан заметно смягчилось. Когда эта почтенная женщина не говорила с племянницей командным голосом, они весьма приятно общались. Кроме того, у тетки было своеобразное чувство юмора. И слушая рассказы Лилиан о ее детских проделках, Мэри Роуз от души веселилась.

Впрочем, сама она никогда не делилась с тетушкой детскими воспоминаниями, поскольку это было бы нарушением неписаного закона, который гласил, что она никогда не должна упоминать о своем прошлом.

Тетка любила ее, равно как и остальные родственники, в особенности отец. И в то же время ни один из них ничего о ней не знал.

На помощь Харрисона рассчитывать не приходилось. Он редко бывал дома и потому не мог успокоить при случае. Господи, как же ей хотелось поговорить с ним, обсудить все проблемы, поделиться одолевавшими ее сомнениями! Однако отец заставлял Харрисона скакать из города в город, словно блоху. Когда мужа не было дома, Мэри Роуз сжимала в руке свой медальон. Ощущение связи с мамой Роуз и братьями действовало на нее успокаивающе.

Легче всего было бы обвинить во всех ее несчастьях Харрисона. Но, с другой стороны, Мэри Роуз не представляла себе свою жизнь без него. Впрочем, ее супруг тоже был истерзан переживаниями: она все читала по глазам и без устали повторяла себе, что хорошая жена должна проявлять по отношению к мужу больше понимания.