Дневники Фаулз - Джон Фаулз

На следующий день она пришла в школу с Анной, чтобы вместе поплавать; мы сидели рядом на берегу и ласкались, позабыв о ребенке.

Дни проносились как в тумане. Вернувшись из Афин, Рой и я узнали, что школа на нас отыгралась[447]. Моя гордость была ущемлена тем, что меня изгоняют из такого убогого и порочного коллектива. Это увольнение — почти свидетельство о высокой нравственности. Работы теперь у меня нет, да и денег на жизнь в Англии не много.

Но все это чепуха по сравнению с той удивительной нежностью, естественностью и гармонией, какой мы с Э. достигли в отношениях за три или четыре дня. Сегодня, когда мы целовались всякий раз, когда Р. не было в комнате, он только чудом нас не застукал. Мы целовались в море, если Р. отворачивался. Целовались на крыше, когда Р. сидел за машинкой внизу. Мы находили друг в друге много общего, много нежности, взаимного соответствия. Э. помолодела, посвежела — иногда совсем школьница, нежная, одинокая.

Самое ужасное в этой истории — присутствие Р. Мы все живем на бочке с порохом. Он, конечно, понимает, что Э. от него отдаляется. Но, кажется, меня не подозревает. Однако не сомневаюсь, что за оставшиеся три недели он как-нибудь застанет нас целующимися, и тогда один Бог знает, что будет. В то же время опасность придает особую пикантность любовным отношениям; адюльтер дело безнравственное. Перед Р. у меня нет чувства вины. Любовь не подвластна законам морали. Если он потерял любовь Э. и она обрела мою, произошла химическая реакция, и тут уже ни воля, ни добродетель ничего не изменят. Но жизнь значительно усложнилась — трудно работать, трудно общаться с Р. и очень трудно скрывать свои отношения с Э. В то же время теперешнее существование прекрасно.

Кошмарная ситуация; Э. и я влюблены друг в друга по уши, все трое живем в школе, почти в соседних комнатах. Весь день мы проводим, стараясь избегать Р., украдкой целуемся за его спиной, жмем ноги под столом, обмениваемся быстрыми взглядами — словом, следуем всем порочным законам адюльтера. Треугольника никак не избежать. Э. живет в страшном напряжении. Мы оба стремимся стать любовниками, лечь наконец в постель, но здесь, на острове, это будет верхом безумия. Любовь делает нас безнравственными, лишенными стержня, потерянными, смущенными. Работать я не могу — ее присутствие или отсутствие меня постоянно занимает. Я по-прежнему пребываю в шоке — от неожиданности случившегося, от определенности, сладости и горечи. От странного, переменчивого очарования Э., которая дает и отнимает непредсказуемо, но без тени кокетства.

Дни похожи один на другой: синева, зной, в полдень легкий ветерок, душные вечера. Мы плаваем — Э. в белом атласном купальнике похожа на сильфиду; загораем; едим всегда вместе: обедаем дома, а вечером идем к Георгосу или в поселок. Мы обречены находиться втроем — выхода нет, ловушка захлопнулась. Я кажусь себе чудовищем — обманываю Р, прикидываясь его другом. Он же мне полностью доверяет. Нас с Э. гнетет чувство вины. В какой-то момент все едва не летит под откос. А через неделю мы уже думаем о том, как станем любовниками, о разводе, о крупных переменах в жизни обоих.

Пришла как-то утром с чашкой кофе, когда я еще спал. Свежая, пахнущая душистым мылом, восемнадцатилетняя девчонка да и только, летнее платье в бело-розовую полоску. Лежала рядом и смеялась; и поцелуй, очень долгий, показавшийся в полусне почти бесконечным.

Восхитительные дни, полные смеха, поцелуев, словно мы два подростка. И дни ужасные, невротичные, с комплексом вины, когда искра легко может воспламенить бочку с порохом. Ее грусть, нежный взгляд, усталость. Ее озорство, игривость, улыбки. Ее жесткость, равнодушие, грубость. Она переменчива, как море. Р. все больше молчит, грустит, отдаляется от нас, ситуация становится все более явной. Скоро она неминуемо взорвется. Сегодня особенно ужасный день. Мы сидели в кафе; Р. придрался к какой-то мелочи и довел Э. до слез. Она убежала. Мы с Р. сидели и молчали, впереди — жуткий, напряженный день. В отсутствие Р. мы с Э. вели серьезный разговор. Она жалеет его, из чего я заключаю, что она по-прежнему под его влиянием. Если она уйдет, «это разобьет его жизнь». Я намекнул на то, что может случиться в Англии, но она не поддержала эту тему. Жизнь здесь, солнце и море, дни, похожие друг на друга, нежелание смотреть вперед. Мы живем одной минутой, от опасности до опасности, от наслаждения до наслаждения. Восхитительное роковое скольжение. Прыжок в реальность будет страшен. Если бы Э. захотела, думаю, я прошел бы через все испытания — разрыв отношений, развод, поиски новой работы и все прочее. Но пока я не совсем уверен, что получу ее всю. Я страстно хочу Э., мне нужно ее общество, однако я не уверен в стабильности ее чувств и уважении (ко мне); это необходимо твердо знать, прежде чем совершить такой важный шаг. Я чувствую в ней девическое влечение ко мне, что-то вроде запоздалых подростковых отношений; ведь я смешу ее, поддразниваю и страстно добиваюсь. Но это влечение, не любовь. Она часто говорит: «Ты такой милый», «Ты просто прелесть». Но любви нужны характеристики посерьезнее.

Любовь так быстро утрачивает новизну. Такие романы нужно непременно прекращать после первой недели. Как погружение в холодную воду сначала захватывает дух, зато потом получаешь огромное удовольствие (оттого что не превратил роман в рутину) — Любовь порча. Никогда бы не поверил (Э. говорит то же самое), что стану с такой легкостью обманывать Роя, так усердно, так часто. Вчера мы были одни, разделись, рухнули обнаженные на кровать и только чудом удержались от последнего шага. Такой внезапный взрыв вожделения пугает меня. Рядом бегает ребенок, смотрит. Иногда мне кажется, что она все понимает.

Ситуация с каждым днем становится все более неестественной. Мы с Э. не можем скрыть наше желание остаться наедине. День за днем мы обманываем Р, притворяемся, что нас беспокоит его судьба, а сами обращаемся с ним как с попрошайкой. Никогда не думал, что любовь может превратить человека в негодяя. Теперь он иногда посылает в мою сторону дикий, подозрительный взгляд. Первое время я пребывал в гнусной эйфории от своей сокрушительной победы. Ведь я так легко похитил у него Э., она моя до такой степени, что свободно говорит со мной о нем и передает его слова обо мне. Теперь же я чувствую к нему жалость — моя роль мне отвратительна. Однако невозможно сопротивляться растущему чувству, влечению, симпатии, желанию, любви между мною и Э. Мы пытаемся сопротивляться, но каждый раз проигрываем. Р. по большей части пребывает в одиночестве, его мучают невысказанные упреки. Мы же то грустим, то безудержно веселимся. Если оказываемся втроем, молчим или говорим банальности. Сегодня мы с Э. долго говорили об Англии и о том, что там с нами будет. На горизонте уже маячит развод. Пришла любовь, неожиданная, сильная, глубокая. Последний страстный поцелуй вечером у лестницы, ведущей на крышу.