Лучшая зарубежная научная фантастика - Стивен Бакстер

Примо изобразил жест, который программа распознала как удивление, затем произнес несколько слов на языке ускоренных фитов. Оскорбления? Насмешка? Проверка всеведения Дэниела? Он решил блефовать до конца и вести себя так, как будто эти слова к делу не относятся.

— Пусть начнется дождь, — сказал он. По крыше хижины забарабанил дождь. — Пусть дождь прекратится. — Дэниел указал клешней на большой горшок в углу. — Песок. Цветок. Пламя. Кувшин для воды. — Горшок послушно принимал указанный облик.

— Хорошо, я тебе верю, Дэниел, — сказал Примо. Дэниел уже имел кое-какой опыт понимания языка тела фитов, и Примо, судя по всему, сохранял разумное спокойствие. Возможно, когда тебе столько лет, и ты видел столько перемен, подобное откровение шокирует меньше, чем оно подействовало бы на человека на заре компьютерной эры.

— Ты создал этот мир? — спросил Примо.

— Да.

— Ты формировал нашу историю?

— Частично. Много было предоставлено шансу. Или вашему собственному выбору.

— Это ты сделал так, чтобы у нас больше не было детей?

— Да, — признал Дэниел.

— Зачем?

— В компьютере больше не было места. И надо было выбирать: или нет детей, или много новых смертей.

— Значит, ты мог бы предотвратить смерть моих родителей, если бы захотел? — подумав, спросил Примо.

— Если хочешь, я могу вернуть их к жизни. — Дэниел не солгал — он сохранил подробную информацию обо всех последних смертных фитах. — Но не сейчас, а только когда появится компьютер большего размера. Когда для них будет место.

— А смог бы вернуть их родителей? И родителей родителей? До самого начала времен?

— Нет. Эта информация утрачена.

— Что ты там говорил про ожидание большого компьютера? Ты легко можешь остановить время для нас, и запустить его снова, когда будет создан твой новый компьютер.

— Нет. Не могу. Потому что мне надо, чтобы вы создали этот компьютер. Я не такой, как вы — я не бессмертный, и мой мозг нельзя ускорить. Я сделал все, что было в моих силах, а теперь мне нужно, чтобы вы сделали еще лучше. А это может произойти только в том случае, если вы освоите науку моего мира и придумаете, как сделать эту новую машину.

Примо подошел к кувшину, созданному магией Дэниела:

— Мне кажется, что ты был плохо подготовлен к задаче, которую перед собой поставил. Если бы ты ждал ту машину, которая тебе действительно нужна, ты не сделал бы нашу жизнь такой тяжелой. И если такая машина не может быть создана в течение твоей жизни, то что помешает твоим внукам продолжить эту работу?

— У меня не было выбора. Я не мог оставить создание вас своим потомкам. Между моими людьми идет война. Мне требовалась ваша помощь. Я нуждался в сильных союзниках.

— У тебя нет друзей в своем мире?

— Ваше время бежит быстрее моего. Мне требовались такие союзники, которыми может стать только ваш народ — со временем.

— Что именно ты хочешь от нас?

— Чтобы вы создали новый компьютер, который вам нужен. Чтобы вас стало больше, чтобы вы стали сильнее. Затем, чтобы вы подняли меня, сделали более великим, как я это сделал для вас. Когда война будет выиграна, настанет вечный мир. Шагая рядом, мы будем править тысячей миров.

— И чего ты хочешь от меня? — вопросил Примо. — Почему ты говоришь со мной, а не со всеми нами?

— Большинство людей не готово такое услышать. Лучше, если они пока не будут знать правду. Но мне нужен кто-то, кто мог бы работать со мной напрямую. Я могу видеть и слышать в вашем мире все, но мне нужен ты, чтобы во всем разобраться. Ты нужен мне, чтобы понимать происходящее и все рассказывать мне.

Примо молчал.

— Я дал тебе жизнь, — сказал Дэниел. — Как ты можешь мне отказать?

Дэниел протолкался сквозь небольшую толпу протестующих, собравшихся перед входом в его офисное здание в Сан-Франциско. Он мог бы прилетать и улетать вертолетом, но его консультанты по безопасности сочли, что эти люди не представляют для него существенной угрозы. Немного плохого пиара его не волновало; Дэниел уже не продавал что-либо такое, что люди могли напрямую бойкотировать, и ни одну из компаний, с которыми у него были деловые отношения, похоже, не беспокоило, что сотрудничество с ним может запятнать их репутацию. Он не нарушал законы и не подтверждал слухи. А несколько мрачных киберфилов, размахивающих плакатиками «Программы — не твои рабы!», ничего не значили.

Но все же, если он узнает, кто из его сотрудников допустил утечку информации о проекте, то переломает ему ноги.

Дэниел находился в лифте, когда Люсьен прислал ему сообщение: «ЛУНА ОЧЕНЬ СКОРО!». Дэниел остановил подъем лифта и направил его в подвал.

Все три кристалла сейчас располагались в подвале, всего в нескольких сантиметрах от Игровой Площадки — вакуумной камеры, содержащей атомный микроскоп с пятьюдесятью тысячами независимо перемещающимися рабочими головками, массив полупроводниковых лазеров и фотодетекторов, и тысячи микроемкостей, наполненных образцами всех стабильных химических элементов. Временной сдвиг между Сапфиром и этой машиной должен быть как можно более коротким, чтобы фиты могли проводить эксперименты по физике реального мира в условиях, когда их мир работает на полной скорости.

Дэниел прихватил стул и уселся возле Игровой Площадки. Если он не собирается замедлить скорость работы Сапфира, то бессмысленно организовывать наблюдение за текущими достижениями фитов. Наверное, запись высадки на луну он еще посмотрит, когда поднимется в офис, но к тому времени, когда он выведет ее на экран, это будет уже древняя история.

В их случае «один гигантский прыжок» высадки на Луну станет преуменьшением: в какой бы точке луны это ни произошло, они найдут там поджидающий их странный черный монолит. Внутри него будут средства для управления Игровой Площадкой; им не потребуется много времени, чтобы разобраться с управлением или понять, что это означает. Если же они будут слишком долго разбираться с находкой, то Дэниел проинструктировал Примо, чтобы тот все объяснил.

Физика реального мира была намного сложнее той, к какой фиты привыкли, но ведь и никто из людей тоже никогда не был хорошо знаком с квантовой теорией поля, а полиция мыслей уже поощрила фитов развить большую часть той математики, которая им понадобится для начала. В любом случае, не имело значения, если фитам понадобится больше времени, чем людям, чтобы открыть научные принципы двадцатого столетия, а потом шагнуть дальше. Если наблюдать снаружи, это произойдет через несколько часов, дней или максимум недель.

Ряд индикаторов замигал: на Игровой Площадке началась активность. У Дэниела пересохло в горле. Фиты наконец-то выбрались из своего мира во внешний.