Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

– Что? – Танкован наморщил лоб. – Что ты лопочешь? Зачем вообще послала мне смс?.. Мы с женой примчались сюда только потому, что испугались за тебя. Нас привело к тебе элементарное чувство локтя, желание помочь, если и впрямь случилась беда. – Он повысил голос: – Что за вопрос жизни и смерти? Зачем ты спекулируешь такими понятиями?

Маргарита вдруг подалась вперед и, с усилием преодолевая невидимый барьер, мешавший ей говорить, закричала, срываясь на визг:

– Максим! Беги-и!!!

Тот даже присел от неожиданности.

– Что? Куда беги? Ты в своем уме?

– Это я отправил вам сообщение, – раздался мягкий мужской голос, и из-за широкого коричневого серванта появилась знакомая долговязая фигура.

У Максима отвисла челюсть.

Ферзяев улыбался ему как старинному знакомому. Тонкие губы обнажали ряд неровных зубов, жидкие светлые волосы, как обычно, были аккуратно зачесаны на пробор, а светлые глаза искрились неподдельной радостью. «Стервятник» держал в руке пистолет.

– Я бы давно себя обнаружил, – признался он. – Но мне очень понравилась ваша проникновенная речь. Как там? – Ферзяев прикрыл глаза, вспоминая. – Умный, многообещающий физик, успешный и в работе и в личной жизни? – Он расхохотался.

Танкован не смог вымолвить ни слова и только беззвучно открывал рот.

– Какой талант негодяя! – продолжал долговязый. – Одну бросил, на другой женился из-за денег! И при этом – всегда держит правильный курс, говорит то, чего от него хотят услышать, когда нужно – не боится выглядеть ни циником, ни подхалимом, ни подлецом. – Он вдруг перестал улыбаться. – Я давно тебя раскусил, мразь. Таким, как ты, пускать кровь – милое дело. И рука не дрожит. – «Стервятник» досадливо цокнул языком и направил пистолет на Маргариту. – Но всегда жаль, когда приходится убивать красивую женщину, да еще и с дитем…

Маргарита зажмурилась и крепче прижала к себе Антошку.

Ферзяев наклонился к ней:

– Боюсь, сударыня, вам придется отправиться вслед за такими же, как вы, безмозглыми созданиями, которым, по сути, просто не повезло, что они встретили на своем пути этого подонка. – Он кивнул на Максима.

– Послушайте! – у Танкована прорезался голос. Он взволнованно поднял руки. – Я понял: это недоразумение.

– Недоразумение? – удивился хлыщ.

– Конечно! Я уверяю вас, что не имею никаких видов на Маргариту! Я вообще не собирался сюда приходить!

– Верю, что не собирался, – гадко улыбнулся Ферзяев. – Поэтому и послал смс с ее телефона, мол, приходи скорей, на кону жизнь или смерть. Знал ведь, что примчишься! И оказался прав.

– Что вы! – попытался улыбнуться в ответ Максим. – Мне на нее наплевать! Честное слово! Можете убивать и Марго, и ребенка – я не имею к ним никакого отношения! Считайте, что я вообще не приходил.

– Ты не понял, дебил, – нахмурился долговязый. – Видать совсем мозги со страха скукожились. Это не ты к ним, а они к тебе имеют отношение. – Он подошел к нему вплотную и, наклонившись, зашептал на ухо: – Сам посуди: для чего же мне понадобилось тебя вызывать, если бы я собирался убить только ее одну?

– Я действительно не понимаю, – пробормотал Максим. – Я-то вам зачем нужен? Меня-то за что убивать?

– А ее – за что? – Ферзяев кивнул на Маргариту. – А Свирского? А твою дуру Светку?

У Танкована задрожали губы.

– Значит, это вы их… всех…

– А я тебе отвечу – за что, – процедил долговязый. – За то, что поспешили связаться с тобой раньше меня. За то, что…

Он не успел договорить. Максим ударил его по руке и с воем бросился головой вперед. Выбитый пистолет отлетел в сторону. Ферзяев не удержался на ногах и завалился на спину, увлекая за собой Танкована. Тот вывернулся, оттолкнул противника ногой и перекатился по полу к серванту, шаря вокруг себя руками в поисках пистолета.

– А ты молодец! – раздался над ним голос Татьяны. – Прыткий. Один-ноль не в пользу Геночки.

Максим поднял голову и почувствовал на лбу холодное дуло револьверного ствола.

– Знаешь, чем мне нравятся наганы? – весело спросила Михеева. – Они гильз не отбрасывают. Все в барабане остаются. А Геночке по душе «Вальтеры». Глупо, да? Старье, на самом деле. И следов много. – Она подмигнула. – Но теперь все иначе. «Вальтера» больше нет – остался в общаге МИФИ. А у нас – семизарядный «Айсберг». Калибр – девять с половиной. Череп разносит на куски. Сила, правда?

Ферзяев поднялся на ноги, отряхнул брюки и, подойдя к стоящему на коленях Танковану, с силой пнул его в живот. Тот охнул, сломался пополам, и, задыхаясь, повалился набок.

– Один-один! – констатировала Михеева, опустив пистолет и подставляя щеку для поцелуя: – Здравствуй, любимый!

Неожиданно Антошка вырвался из объятий Маргариты и с криком бросился к дверям.

– Куда, щенок?! – Адвокатесса поймала его за руку и отшвырнула обратно к матери. – Я гляжу, в вашей поганой родне все прыткие. – Она нагнулась, извлекла из стоящей на полу сумки два рулона толстого скотча и протянула их Ферзяеву. – Вяжи всех троих, Гена. Да покрепче.

Тот взял скотч и направился к Маргарите.

– Дернешься ты или твой сопляк – порву на части обоих, – пообещал он, с хрустом высвобождая клейкую ленту.

– На этот раз давай без проколов, – напутствовала его Михеева. – Не так, как с Тузовой и с ее липовым самоубийством, которое менты раскусили в два счета. Теперь все должно выглядеть как несчастный случай.

Адвокатесса подошла к Танковану и присела рядом с ним на корточки.

– Ну что, мой дорогой физик? Кто из нас умеет играть и блефовать? Кто силен в расчетах и комбинациях? – Она ткнула его револьвером в лоб. – Ты, конечно, не глуп, но между нами говоря, абсолютный ноль. И как физик, и как оратор, и как мужчина.

Ферзяев оторвался от своего занятия:

– Ты осталась недовольна им в постели, детка? – зло спросил он.

– Я же говорю – ноль! – рассмеялась она. – Тебе даже ревновать не надо.

– С-сука… – прошипел Максим, глотая слезы. – Какая же ты дрянь…

– А ты – неудачник, – презрительно бросила Татьяна. – Ты не просто проиграл, фон Штыц, ты проиграл с позором. Если можно было бы оставить тебя в живых, ты бы хлебнул этот позор сполна! Прочувствовал бы его каждой клеточкой, каждым нервом. Но к сожалению, это невозможно. – Она встала и печально развела руками. – Прощай, Максим Танкован…

Он завыл, дернулся всем телом и попытался вскочить на ноги, но блондинка коротко и точно ударила его револьвером в висок. Оглушенный и ослепленный болью, Максим рухнул на пол, обхватив руками голову.

– Вяжи его скорей! – бросила Татьяна Ферзяеву. – Пока он не наделал глупостей.

Тот кивнул на дверь:

– А ты неси канистры. Они в прихожей…