Сквозь всю блокаду - Павел Лукницкий

Артиллерии, авиации, танков теперь у нас много, полагаю — в в два, а то и в три раза больше, чем было год назад. Первый удар и следующие наши удары оказались столь мощными, наступательный порыв наших воинов был столь высок, что фашистам вскоре же пришлось вводить в бой резервы. Еще до 1 августа на место перемолотых дивизий гитлеровцы вынуждены были поставить сначала одну (121-ю), затем еще три пехотные дивизии, а ныне, после 1 августа, они подтягивают к Синявину всё новые многолюдные подкрепления.

29 июля, когда я на велосипеде приехал к верховьям Невы в расположенную против Шлиссельбурга Морозовку, мне довелось услышать в редакции армейской газеты «Вперед за Родину» оглашенный в действующих частях приказ Военного совета по 67-й армии.

Из этого приказа я узнал много интересного, в частности первые результаты упорно продолжающейся Синявинской операции. Уничтожено пятнадцать тысяч гитлеровцев, разрушено больше четырехсот дзотов (половина всех имеющихся у врага в том районе), взято тринадцать крупных укрепленных узлов, первая линия вражеской обороны прорвана на девятикилометровом участке, и мы закрепились там; подбито и уничтожено шестьдесят танков, в том числе несколько «тигров».

И всё-таки после первых штурмовых ударов синявинские бои стали медленными, упорными, круглосуточными, кровопролитными…

Следует признать: при начале наступления планы нашего командования, окрыленного надеждой на быстрый успех, были более широкими, даже если судить только по передовой статье в армейской газете «Вперед за Родину», написанной генералами Кузнецовым и Фомиченко. Мы натолкнулись на более мощную систему немецких укреплений и на более сильное сопротивление немцев, чем ожидали, хотя их позиции перед боями были тщательно сфотографированы с воздуха, разведаны всеми возможными способами…

Да, наши части дерутся самоотверженно, прекрасно; да, нам удалось взять Арбузово; да, удалось прорвать первую линию обороны и продвинуться вперед. Но Синявино и тем более Мга — у гитлеровцев в руках по-прежнему и сейчас. Территориального успеха мы почти не добились.

Что такое, например, укрепленный узел Арбузово? Когда-то это было живописное, красивое село на левом берегу Невы. Оно стало передним краем обороны врага у нашего Невского «пятачка» — тем краешком, который много раз переходил из рук в руки.

После прорыва блокады гитлеровцы, опираясь на превращенную ими в крепость 8-ю ГЭС, зацепились и в Арбузове, создали здесь такой узел сопротивления, который считали неприступным. Только что разрушенный, как выглядит он сейчас?

От первой, опоясывающей левый берег Невы траншеи со множеством ячеек для стрельбы из пулеметов и автоматов тянутся отросточки ходов сообщения к выдвинутым массивным дзотам, откуда можно бить и вперед и вкось, вдоль самой траншеи. Многие десятки других ходов сообщения соединяют эту траншею и дзоты со следующими траншеями, протянувшимися параллельно первой в полутораста-двухстах метрах одна от другой. Таких траншей четыре, местами — пять, и все они были сильно укреплены, на случай если мы в них ворвемся, простреливались продольно пулеметами. Перед каждой траншеей между ходами сообщения были минированные поля, перед каждой — колючая проволока, кое-где — спирали Бруно и всяческие «сюрпризы». Блиндажи и землянки были построены прочно, имели по нескольку накатов из толстых бревен, укреплены рельсами, бетонными и броневыми плитами…

Разрушить и взять штурмом такой ершистый узел сопротивления, да еще на совершенно открытой местности, огражденной с одной стороны Невой, было делом трудным, потребовавшим от наших войск необыкновенного напряжения. И понятно, почему гитлеровцы считали этот и другие подобные этому узлы сопротивления в районе синявинских боев — неодолимыми.

Надо напомнить, что под склонами Синявинских высот всё болото еще до войны изрыто торфоразработками. Глубокие, выше чем в рост человека, выемки — котлованы, откуда вынимался торф, заполнены грязной, илистой кашицеобразной гущей, покрытой тиной. Эта гуща, как самая злейшая трясина, засасывает каждого рискнувшего вступить в нее бойца; попасть в нее — верная гибель. Передвигаться на десятках квадратных километров такой непролазной местности можно только по узеньким, часто в метр шириной, перемычкам. Даже в мирное время это пространство считалось почти непроходимым, — заброшенное, полное комаров, забытое, как говорится, богом и людьми место! А сейчас — в нем тысячи и тысячи наших людей, штурмующих засевшего на высотах, осатаневшего от своих неудач и потерь врага!

К концу июля заминка с продвижением наших войск стала очевидной, в армии люди стали скупы на слова, разговоры были: «Не получилось пока!.. Но получится после паузы!»

Каждый считает, что действительный успех — это только полное освобождение Ленинграда от блокады и истребление — до последнего — всех зарывшихся под Ленинградом гитлеровцев!..

И всем ясно, что на тех результатах, какие достигнуты к настоящему времени, наш фронт, безусловно, не остановится, что наступательные бои должны продолжаться и будут разгораться еще сильней!

Но если в нынешних боях снять блокаду и не удастся, то нашим войскам следует решить предварительную, важнейшую задачу. Как это и было сказано в приказе, услышанном мною 29 июля, теперь задача наших войск — постепенное, методическое разрушение Синявинского узла нашей артиллерией и авиацией, пехота должна закреплять каждый успех. Этот приказ поднял несколько было снизившееся настроение и поставил всё на реальную почву. Метр за метром расширять связи Ленинграда со всей страной, лишить гитлеровцев возможности попытаться вновь замкнуть кольцо блокады и всё больше освобождать Ленинград от артиллерийских обстрелов.

Бои под Синявином продолжаются до сих пор, не прекращаясь; артиллерии и авиации у нас настолько больше, чем у гитлеровцев, что в воздухе наше господство — полное, а в артиллерийских боях враг может противопоставить нам только сравнительно слабый и хуже организованный огонь. Но выбивать гитлеровцев надо пядь за пядью, их приходится выколупывать из каждой щели. Любой отвоеванный нами километр стоит на нашем фронте столько же, сколько стоила бы сотня километров на другом, скажем — на Южном фронте.

В таком же положении и Волховский фронт, который на стыке с Ленинградским ведет столь же ожесточенную борьбу. Другие армии Ленинградского фронта пока «молчат», там идет обычная «тихая» перестрелка, истребляют фашистов снайперы, идет поиск, работают разведгруппы, но значительных боев там нет.

Впрочем, артиллерия и авиация наши весьма активны и на всех участках Ленинградского фронта. Разведанные, тщательно пронумерованные цели вокруг Ленинграда уничтожаются нами круглосуточно.