Сто лет криминалистики - Юрген Торвальд

И все же теперь, после почти двухмесячной работы, у Карри возник вопрос, вызвавший новые сомнения.

Если Барлоу несколько лет назад говорил, что убийство при помощи инсулина невозможно доказать, так как инсулин полностью исчезает в потоке крови, то он выражал этим мнение современной медицины. И если теперь в Херроугейте удалось получить экстракты инсулина из тела пострадавшей через много дней после ее смерти, то это положение было ложным. Карри смог найти ответ на этот вопрос, лишь вникнув в сложнейшие процессы, происходящие в человеческом организме. Инсулин сохранялся в «кислых» тканях тела, и в то время как ткани внутренних органов, прежде всего органов пищеварения, после смерти под действием ферментов, расщепляющих белок, попадали в щелочную среду, мышцы вырабатывали молочную кислоту. Молочная кислота образовалась также в мышцах ягодиц и явилась причиной того, что введенный инсулин сохранился так долго и его смогли обнаружить и выделить.

29 июля 1957 года, через день после окончательных исследований в Херроугейте, Кеннета Барлоу арестовали. Он не мог скрыть своего испуга, когда суперинтендент Чешир из Скотланд-ярда, который тем временем подключился к расследованию, заявил ему при аресте, что он убил свою жену при помощи инсулина. Сначала Барлоу отрицал свою вину и продолжал утверждать, что никогда не делал никаких инъекций. Лишь спустя несколько дней он дал показания, что делал своей жене инъекции, но не инсулина, а эргометрина. Элизабет не хотела иметь ребенка, а он слышал, что эргометрин вызывает сокращение матки и может привести к выкидышу. Последнюю инъекцию он сделал в день смерти жены.

Чешир сообщил все это в Херроугейт. Но здесь признание Барлоу не вызвало замешательства. Эргометрин относится к ядовитым медикаментам, поисками которых и началось токсикологическое исследование этого дела. Если бы в день смерти потерпевшей вводили эргометрин, то, как свидетельствует многократный опыт, его обнаружили бы в моче пострадавшей. Но Карри решил все же еще раз проверить. Он ввел эргометрин в ткань, вырезанную из спины одной умершей женщины, которой не вводили раньше ни инсулина, ни эргометрина, и получил экстракт. Затем повторил свои эксперименты на мышах, морских свинках и крысах. Экстракт не дал ни одного, хотя бы отдаленно напоминавшего симптома, которые наблюдались при инъекциях инсулина. Хотя Карри знал, что эргометрин не влияет на содержание сахара в крови и никогда не вызывает расширения зрачков, он все же обратился за консультацией к гинекологам Расселу и Дину. Они придерживались того же мнения. Эргометрин не влияет на содержание сахара в крови и не вызывает расширения зрачков. Не оставалось сомнения в том, что запоздалое признание Барлоу было лишь попыткой избежать обвинения в преднамеренном убийстве.

В декабре 1957 года сэр Гарри Хилтон Фостер выдвинул против Кеннета Барлоу обвинение в убийстве Элизабет Барлоу путем инъекции инсулина. В те времена, когда токсикологический анализ стал повседневным явлением при криминалогическом расследовании и в судебной практике, такое всестороннее научное доказательство, какое представило обвинение, не являлось исключением. И несмотря на это, процесс над Кеннетом Барлоу привлек большое внимание, потому что он особенно ярко продемонстрировал, каких результатов может достичь сотрудничество токсикологов и судебных медиков со специалистами разных областей науки, если работа проводится тщательно и добросовестно.

Обвинительный материал против Барлоу был достаточно убедительным, а работа института в Херроугейте играла роль фундамента обвинения. Сколько бы Барлоу ни отрицал свою вину, сколько бы ни делал попыток представить, что здесь несчастный случай, анализы из Херроугейта опровергнуть не удавалось. Единственный медицинский эксперт, которого удалось представить защите, доктор Гобсон из госпиталя св. Луки в Лондоне, ограничился тем, что преподнес теорию, развитую им накануне процесса после изучения некоторых публикаций.

В ней говорилось, что в моменты большого волнения или страха в организме часто вырабатывается адреналин. А это вызывает увеличение количества сахара в крови. При подобных обстоятельствах может произойти также выделение организмом большого количества инсулина. Может быть, Элизабет Барлоу в тот момент, когда она в результате охватившей ее слабости оказалась под водой, и пережила такую фазу испуга. Ее поджелудочная железа выделила большое количество инсулина, что и решило судьбу женщины. Для Прайса и Карри не представило большого труда опровергнуть подобное предположение.

«Этот процесс, — заявил судья Диплок, — был очень поучительным… Никто не допускает мысли, чтобы Барлоу было неизвестно о смертельном исходе инъекции инсулина. Если вы убеждены, что он ввел своей жене инсулин, то нетрудно сделать вывод, что сделано это с одним лишь намерением — убить жену». Присяжным понадобилось для совещания всего несколько минут. Затем они вернулись и объявили Барлоу виновным. Диплок приговорил Барлоу к пожизненным каторжным работам. Произнося приговор, он сказал: «Вы признаны виновным в совершении холодного, жестокого, тщательно подготовленного убийства, которое никогда нельзя было бы раскрыть без чрезвычайно высокого уровня научной криминалистической работы…»

16. Заключение

К середине XX века возникло грандиозное здание судебной токсикологии, опиравшееся на фундамент более чем столетнего опыта. Опыт научил судебную токсикологию не останавливаться на достигнутом. Далеко позади остались времена, когда ее участие считалось необходимым лишь при рассмотрении отдельных умышленных отравлений. Поле ее деятельности распространилось теперь на убийства, самоубийства, на сомнительные случаи смерти, касалось социальных проблем с повседневной возможностью отравления миллионов людей на производстве. Более того, она проникла в проблемы современного транспорта: научилась доказывать наличие алкоголя как причину множества несчастных случаев на транспорте со смертельным исходом. Без нее не обходилась повседневная деятельность сотен тысяч врачей, которые не умели распознавать отравления и умышленные отравления.

Токсикологи знали, что их ждут новые споры, встречи с новыми явлениями, новыми формами применения яда, своеобразие которого может быть охарактеризовано словами немецкого токсиколога Герберта Шрайбера: «Отравление — это явление, при котором какое-то вещество вступает во взаимодействие с каким-то организмом, в результате чего страдает организм». Опыт научил токсикологов, что даже знакомое и понятное чревато заблуждениями. Им стало ясно, что мост между наукой и уголовной полицией еще не достроен, что он должен становиться все шире и шире. С одной стороны, полицейские уголовной полиции поняли, как велики возможности науки, с другой стороны, задача токсикологов — глубже вникать в атмосферу криминалистики и изучать ее опыт.

Если посмотреть на столетнюю историю судебной токсикологии и на все более тесные узы, связывающие ее с уголовной полицией, если взвесить все положительное и все отрицательное, то чаша весов с положительным, с завоеванным и достигнутым значительно перетянет чашу весов с ошибками и промахами, которые рождали разочарование и неуверенность.

IV. Баллада о пуле убийцы, или Пути к судебной баллистике

1. Предыстория

В 1835 году Генри Годдард, один из последних и самых знаменитых боу-стрит-раннеров, с которыми мы встречались в самом начале зарождения лондонской уголовной полиции, уличил убийцу. На пуле, поразившей пострадавшего, он заметил своеобразный «выступ». С этой «меченой» пулей Годдард и начал поиски преступника. В мрачном жилище одного из подозреваемых он обнаружил форму для литья свинцовых пуль. Форма имела углубление, которое совпало с выступом на пуле. Захваченный врасплох, владелец формы признался в убийстве.

Генри Годдард, как и большинство боу-стрит-раннеров, был грубым и продажным, жадным до денег, но хитроумным человеком. Ему и в голову бы не пришло выработать какой-либо метод или систему раскрытия преступлений. И все же его попытка найти преступника при помощи оружия убийства, используя пулю, была одной из первых. В первой половине XX столетия этот метод, как и судебная медицина или токсикология, вошел в научную криминалистику под названием «судебная баллистика», или «наука об огнестрельном оружии и боеприпасах».

После Годдарда, в 1860 году, в делах суда в Линкольне появилось упоминание еще об одном лице типа Годдарда. Однако имя его не называлось. Он тоже был полицейским и нашел убийцу своего товарища. Но ему помогла не пуля, извлеченная из тела пострадавшего, а один из пыжей, которые использовались при заряжании огнестрельного оружия. Рядом с трупом пострадавшего ветер играл пахнувшими серой остатками такого пыжа, сделанного из клочка газеты. Во время обыска в домах подозреваемых в квартире некоего Ричардсона обнаружили двуствольный пистолет, из одного ствола которого ранее был произведен выстрел. Второй ствол оставался заряженным. Его пыж тоже был сделан из клочка газеты, а именно лондонской «Таймс» от 27 марта 1854 года. Детектив обратился за помощью к издателю газеты, который, «надев свои самые сильные очки», вскоре доказал, что пыж, обнаруженный на месте преступления, также изготовлен из куска газеты «Таймс» от 27 марта. После этого Ричардсон понял, что попался, и признался в убийстве. Этот случай также остался лишь эпизодом.