Сто лет криминалистики - Юрген Торвальд

Следуя американским обычаям, судьи не требовали от них никаких свидетельств и довольствовались лишь заявлением эксперта, что он является «экспертом». Многие из них разоблачали сами себя, заявляя на перекрестных допросах, что микроскопические исследования они осуществляют при помощи дешевого увеличительного стекла. Другие на просьбу объяснить суду процесс изготовления пистолета отвечали, что «пистолеты изготовляются при помощи литейных форм».

«Доктор» Гамильтон был сделан из другого теста. Карьеру он начал с изготовления патентованных лекарств в Аубурне и Нью-Йорке. Степень доктора он присвоил себе сам. Карьера профессионального эксперта (с 50 долларами в день и суточными) неудержимо влекла его. Долгое время он называл себя «следователем-микрохимиком». С 1908 года в своей пропагандистской брошюрке «Человек из Аубурна» он рекламировал себя как эксперта по вопросам химии, микроскопии, графологии, сравнения шрифтов печатных машинок, фотографии, токсикологии, причин смерти, кровяных пятен, бальзамирования и анатомии. Неудовлетворенный этим впечатляющим перечнем специальностей, он добавил, что является также экспертом по огнестрельным ранениям, огнестрельному оружию и патронам, идентификации пуль, пороху и взрывчатым веществам. Позднее некоторые наблюдатели сообщали, что он интересовался европейскими сообщениями о произведенных опытах в области идентификации боеприпасов и приобрел себе микроскоп и фотоаппарат. Гамильтон знал, что присяжным импонируют увеличенные, таинственные фотографии.

Итак, Гамильтон появился в Альбионе, осмотрел револьвер и положил извлеченные из тела Фелпса пули под свой микроскоп. «Доктор» с потрясающей быстротой сделал заключение. В канале ствола оружия Стилоу он обнаружил «анормальный выступ», царапину от которого можно видеть на пуле. Заключение гласило: «Пуля убийцы выстрелена из револьвера Чарлза Стилоу! Она не могла быть выстрелена ни из какого другого оружия». Затем Гамильтон сфотографировал пули, чтобы произвести впечатление на судей и присяжных.

12 июля начался процесс над Стилоу. Признания Стилоу и Грина показались странными даже судье, поэтому во время совещания с присяжными он выразил свои сомнения. Сомнения вызывало и то, что ни у Стилоу, ни у его родственника не удалось обнаружить украденных денег. Теща Стилоу была даже вынуждена продать единственную корову, чтобы заплатить врачу, помогавшему при рождении второго ребенка ее дочери.

Все с нетерпением ждали выступления «доктора» Гамильтона, который наслаждался всеобщим вниманием, не испытывая угрызений совести. Продемонстрировав перед судом фотографии пуль, он повторил заключение экспертизы. Прежде всего Гамильтон произнес роковую фразу: «Пуля убийцы не могла быть выстрелена ни из какого другого оружия, кроме револьвера обвиняемого». Защитник Стилоу — молодой адвокат, назначенный судом. Дэвид Уайт — не имел никакого опыта. Это был его первый процесс об убийстве. К тому же у него не имелось средств, чтобы пригласить своего эксперта. Однако Уайту все же удалось доказать, что на фотографиях пуль, которые предъявил Гамильтон, нет никаких следов царапин от выступа в канале ствола револьвера. Но Гамильтон не растерялся. «О, — заявил он, — это не те фотографии. Здесь изображена другая сторона пули». Сила убеждения Гамильтона была столь велика, что никто и не задумался о заявлении Уайта. Граждане Орлеанс-Кантри, присяжные суда были полны решимости представить общественности как можно скорей виновного и сэкономить налогоплательщикам дальнейшие судебные издержки. Доказательства Гамильтона их вполне удовлетворяли. 23 июля 1915 года суд признал Стилоу виновным в «убийстве первой степени» и приговорил его к смертной казни на электрическом стуле. Казнь была назначена на начало декабря. Стилоу доставили в Синг-Синг, где ему предстояло ожидать исполнения приговора.

Вероятно, судьба его была бы решена, но директор тюрьмы Спенсер Миллер проявил интерес к абсолютно беспомощному кандидату смерти. Спенсер Миллер был идеалистом, мечтавшим о реформе в уголовном праве. Поэтому он обратился в нью-йоркскую организацию «Humanitarian Cult», женское общество, выступавшее за отмену смертных приговоров. Три представительницы общества: Ирэна Леб, миссис Хьюмистон и Инец Мильхолланд Буасван ринулись в бой за оправдание Стилоу. Требование нового суда было отклонено, но казнь неоднократно откладывалась. В июле 1916 года, когда Стилоу уже сидел на электрическом стуле, поступило сообщение, что казнь вновь откладывается. Организованное «Humanitarian Cult» расследование привело к очень важному открытию: бродяги Кинг и О'Конелл, уже приговоренные к длительному тюремному заключению за воровство и ложные показания, находились, как выяснилось, в ночь убийства Фелпса в Уэст-Шелби, и на следующее утро они болтали об убийстве задолго до того, как стало известно о нем из официальных источников.

Миссис Хьюмистон удалось поговорить в тюрьме с Кингом. Больше того: ей удалось убедить его, чтобы он хоть раз в жизни сделал доброе дело. И Кинг действительно признался. Он добровольно рассказал судье Георгу Ларкину, что вместе со своим приятелем О'Конеллом убил и ограбил фермера Фелпса. Он так детально описал ход событий, что все сомнительные вопросы, которые возникали во время рассказа Стилоу, теперь нашли свое объяснение.

Признание Кинга вызвало в Орлеанс-Кантри дикое волнение. Если все, что рассказал Кинг, правда, округу предстояло новое судебное разбирательство, а, следовательно, новые расходы. Прокурор, шериф Бартлетт и детектив Ньютон поспешили в тюрьму Литл-Вэли, где отбывал наказание Кинг, чтобы забрать его в столицу своего округа для допроса. Уезжая с ними, Кинг заверял, что его показания — чистая правда. Но, возвратившись через несколько дней, он отказался от сделанного им ранее признания. Нетрудно догадаться, что его «обработали» в Альбионе. Однако губернатор штата Нью-Йорк Уитмен, узнав об этом, созвал в 1917 году независимую комиссию, которой предстояло проконтролировать дело Стилоу. Возглавил комиссию Джордж Бонд, адвокат из Сиракуз. Бонд выбрал себе в ассистенты служащего бюро генерального прокурора Нью-Йорка Чарлза Уайта.

Уайт был уже немолод. Он многим занимался в жизни, но раскрытие преступлений всегда было его хобби. Поэтому он и стал работать в бюро генерального прокурора. Когда Уайт присоединился к Бонду, он и не предполагал, что вступает на путь, который сделает его пионером судебной баллистики и принесет ему бессмертную славу.

Бонд и Уайт допросили Стилоу, Кинга и О'Конелли. Уже после первых допросов у них сложилось мнение, что Стилоу невиновен, а убийство совершили Кинг и О'Конелли. Против Стилоу свидетельствовало лишь заключение «эксперта» — «доктора» Гамильтона о пуле убийцы и револьвере Стилоу. Пули и револьвер, тщательно упакованные, находились в архиве дела. Ранее Уайт никогда не имел дела с огнестрельным оружием. Но ему было известно, что в отделе детективов Нью-Йорка некий капитан Джонс уже давно занимается пистолетами, револьверами и патронами. Уайт обратился за помощью к капитану Джонсу и инспектору Фауроту, который, как нам уже известно, имел опыт работы с отпечатками пальцев.

Сначала Джонса попросили определить, когда из револьвера Стилоу стреляли в последний раз. Джонс тоже еще не владел совершенными методами исследования. Он делал заключения, опираясь на личный опыт, и не был обманщиком и авантюристом, как Гамильтон. После проверки револьвера Джонс заявил, что из него стреляли года три-четыре назад, то есть это не то оружие, из которого был убит Фелпс. Мнение Джонса подтверждали ржавчина и грязь в канале ствола. Однако это было мнение, а не доказательство. Поэтому из револьвера Стилоу произвели пробные выстрелы, первый — в ящик с хлопком, второй — в сосуд с водой. Обе пули сравнили с пулей убийцы. Даже невооруженным глазом было видно, что эти пули и пуля, убившая Фелпса, не могли быть выстрелены из одного револьвера. Пуля убийцы была чистой, а пробные — грязными и изменившими цвет.

Поскольку у Джонса не было микроскопа, пули доставили в Рочестер, где на предприятиях «Бош ломб оптикел компани» работал известный специалист по прикладной оптике и микроскопии Макс Позер. Ему и поручили найти царапину, которую якобы обнаружил Гамильтон на пуле убийцы. Если она образовалась от выступа в канале ствола револьвера Стилоу, то подобные царапины должны быть и на пробных пулях. Позер приложил максимум усилий, но даже под самым сильным микроскопом не обнаружил никакой царапины. Он не нашел ее ни на пуле убийцы, ни на пробных пулях. Царапина была, видимо, вымыслом Гамильтона. Все это были только «отрицательные доказательства».

Но тут Позер сделал открытие, которое доказывало прямо-таки преступное легкомыслие Гамильтона. На пуле убийцы остался след от пяти нарезов и промежутков между ними. Револьвер Стилоу тоже имел пять нарезов, но все они были равномерно расположены. Пуля же убийцы носила след необычно широкого промежутка между нарезами. Он равнялся одному промежутку и двум нарезам. Оружие убийцы имело дефект, оружие Стилоу дефекта не имело.