Дюна - Фрэнк Херберт

«Он слишком много болтает, — подумал Хават. — Он не похож на Лето. Тот мог сообщить обо всем, что мне нужно, лишь одним движением бровями или руки. И на старого герцога он не похож. У того одно сказанное с определенным выражением слово заменяло целое предложение. А эта глыба! Тот, кто его уничтожил бы, сделал бы ценный подарок человечеству».

— Ты не уйдешь отсюда до тех пор, пока я не получу полного и подробного объяснения, — предупредил ментата барон.

— Вы недооцениваете Салузу Вторую, — сказал Хават.

— Это колония для уголовников, — возразил барон. — На Салузу Вторую посылаются отбросы со всей Галактики. Что еще мы должны знать?

— Условия на тюремной планете более деспотичны, чем где-либо еще, — возразил Хават. — Вы слышите о том, что смертность там составляет более шестидесяти процентов. Вы слышите о том, что император практикует там все формы деспотизма. Вы слышите обо всем этом и не задаете вопросов.

— Император не позволяет Великим домам обследовать эту планету, — проворчал барон. — Но и в мои подземные темницы он тоже не заглядывает.

— И это… — Хават приложил к губам костлявый палец, — отбивает у вас охоту проявлять любопытство в отношении Салузы Второй?

— Некоторыми тамошними делами нельзя похвастаться.

Хават позволил себе улыбнуться — чуть заметно, одними губами. Глаза его блеснули в свете глоуглоба, когда он посмотрел на барона.

— И вы никогда не задумывались о том, где император берет своих сардукаров?

Барон поджал свои толстые губы, сделавшись похожим на обиженного ребенка. Голос его был сердитым, когда он сказал:

— Он проводит наборы рекрутов… так говорят… существует воинская повинность…

— Ха! — не выдержал Хават. — То, что вы слышите о подвигах сардукаров, это ведь не слухи! Эти сведения получены из первых рук, от тех немногих выживших, кому приходилось сражаться с сардукарами.

— Сардукары — превосходные солдаты, это несомненно, — сказал барон. — Но, думаю, мои собственные легионы…

— Являются в сравнении с ними группой туристов! — фыркнул Хават. — Думаете, я не знаю, почему император обрушился на дом Атридесов?!

— Это не та область, в которой тебе можно строить догадки, — предупредил барон.

«Неужели даже ему неизвестно, чем руководствовался император?» — подумал Хават.

— Моим догадкам открыта любая область, если только для этого вы меня наняли, — сказал Хават. — Я — ментат. От ментата нельзя скрыть ни информацию, ни расчеты.

Барон посмотрел на него долгим взглядом, потом сказал:

— Говори то, что ты должен говорить, ментат!

— Падишах-император обрушился на дом Атридесов потому, что военачальники герцога, Гурни Хэллек и Дункан, готовили воинов, маленькое войско, почти таких же великолепных, как сардукары. Некоторые из них были даже лучше. И герцог собирался увеличить свое войско, сделать его таким же, как у императора.

Обдумав это открытие, барон спросил:

— И что собирались делать с ним Атридесы?

— Это следует из тех суровых испытаний, которым подвергались рекруты.

Барон с сомнением покачал головой.

— Уж не Свободных ли вы имеете в виду?

— Именно их.

— Ха! Зачем же было тогда предупреждать Раббана? После разгрома, учиненного сардукарами, и после репрессий Раббана Свободных осталось не больше горсточки.

Хават молча посмотрел на него.

— Не больше горсточки! — повторил барон. — Только в прошлом году Раббан убил их шесть тысяч!

Но Хават молчал.

— А годом раньше число убитых составляло девять тысяч, — сказал барон. — И сардукары, прежде чем уехать, отчитались почти за двадцать тысяч.

— А сколько потеряли за последние два года войска Раббана? — спросил Хават.

Барон потер подбородок.

— Ему, конечно, пришлось вести усиленную вербовку. Его агенты давали весьма экстравагантные обещания и…

— Скажем, тридцать тысяч для круглого числа? — спросил Хават.

— Такая цифра, пожалуй, чересчур велика.

— Совсем наоборот, — не согласился Хават. — Я, подобно вам, могу читать в докладах Раббана между строк. И вам, конечно, должны быть понятны мои отчеты о полученных от наших агентов сведениях.

— Арраки — суровая планета, — сказал барон. — Потери от бурь могут…

— Мы оба знаем, сколько списывается на бури, — возразил Хават.

— Что из того, если мы потеряли тридцать тысяч? — жестко спросил барон. Его лицо потемнело от прилившей крови.

— По вашим собственным подсчетам, — сказал Хават, — он убил пятнадцать тысяч более чем за два года, потеряв при этом в два раза больше людей. Вы говорите, что сардукары отчитались еще в двадцати тысячах. Я видел отчет по их возвращении из Арраки. Если убили двадцать тысяч, то их потери составили пять человек к одному. Почему вы не хотите посмотреть этим цифрам в лицо, барон, и понять, что они означают?

— Это твоя обязанность, ментат, — нарочито ледяным тоном проговорил барон. — Что же они означают?

— Я давал вам цифры, сообщенные Дунканом Айдахо после посещения им сьетча, — сказал Хават. — Они выверены. Имей они даже двести пятьдесят сьетчей, их население должно составлять около пяти миллионов. По моим подсчетам, у них по крайней мере в два раза больше общин. На такой планете вы только зря тратите свои людские резервы.

— Десять миллионов! — Щеки барона дрогнули от изумления.

— По меньшей мере.

Барон поджал жирные губы. Похожие на бусинки глаза, не мигая, уставились на ментата. «Действительно ли таковы его расчеты? — размышлял он. — Как такое могло пройти незамеченным?»

— Мы не нанесли им сколько-нибудь существенного ущерба, — сказал Хават. — Мы лишь уничтожили некоторое количество наименее выносливых особей и сделали сильных еще более сильными — точно так же, как на Салузе Второй.

— Опять Салуза Вторая! — взревел барон. — При чем тут планета-тюрьма императора?

— Человек, выживший на Салузе Второй, становится жестче, чем большинство других людей, — сказал Хават. — А когда к этому прибавляется превосходная военная подготовка…

— Чепуха! Судя по вашим доводам, вы считаете, что я могу принимать Свободных в солдаты после тех репрессий, которым они подвергались со стороны моего племянника?

Хават холодно проговорил:

— Разве вы не подвергаете репрессиям некоторые ваши отряды? Репрессии имеют и положительную сторону: ваши солдаты лучше многих других. Будучи солдатами барона, они все время помнят об острастке.

Барон молчал, не отводя взгляд от ментата. Новые возможности?.. Не дал ли Раббан в руки дома Харконненов мощное оружие, сам того не предполагая?