Посвящение в Мастера - Павел Парфин

В мертвого жизни не вдохнешь,- Ходасевич повторил одну из строк.- А в меня-то можно еще вдохнуть? Найду ли силы самому себя вдохновить?.. Или, может, ей удастся? - Вадька на миг представил себе Катаринины бледно-зеленые, цвета разведенного виноградного сока, глаза,- Может быть, она... за неимением в душе моей Бога,- Вадька невесело усмехнулся,- как сказано в этой книжке, оживит, восхитит, воспламенит, пробудит наконец мой дух? Может, она, энергичная, мыслящая, современная, совершит чудо - вернет мне способность к самовыражению? Освободит мой дух, и я вновь проявлю себя сильно, напористо, чисто! Во как! Ходасевич подивился собственной патетике. Потом сник, продолжая бесцельно разглядывать содержимое полок. Тем не менее заставил себя нагнуться, чуть ли не встать на колени и вдруг выволок из-под этажерки размером с декоративный пивной или коньячный бочонок бочкообразный предмет, золотисто-красный в тусклом электрическом свете, отлитый, по всей видимости, из бронзы и, скорее всего, очень давно, потому что сильно тянуло к бочонку и одновременно отталкивало от него. Как это часто случается при первом знакомстве с очень древней вещью - нам так хочется познать ее, но защитное поле прошлого не пускает...

Ходасевича заинтересовал рисунок на стенках бронзовой вещи, назначение которой он никак не мог определить. Рисунок был рельефным, на удивление четким, безудержная фантазия древнего автора целиком овладела воображением Ходасевича. И снова в центре - дракон, с огнедышащей пастью, с бивнями слона и хвостом змеи. Чьи-то головы или морды с оскаленными зубами валялись подле его лап, какие-то маленькие люди, запрокинув головы, казалось, с благоговением смотрели на дракона. Рядом ползла великанская улитка, ее подгонял копьем рослый богатырь со свирепым китайским лицом. На спине чудо-улитки вместо спирального домика вознеслась крепостная башня. Рядом, будто в наказание, была насажена на кол изящная пагода... Красавица опустилась устало на землю, в ногах ее лежал мешок, полотнище его было разорвано, из дыры высыпалась уйма шаров неправильной формы, из некоторых, как птенцы из яиц, вылезали крошечные люди...

Ходасевич не заметил, увлеченный изучением сказочного рисунка, как за этажерками, как раз напротив того места, где стоял Вадька, всколыхнулась легкая стенка ширмы, как мелькнула маленькая тень и замерла, упав неслышно на спину Ходасевича.

- Здеся все очень просто, мужчина! - произнес вдруг знакомый голосок, тут же завороживший Вадьку детским косонязычием вперемежку с нездешней певучестью, звонкостью.- Мужчина, это древний лаквьетский барабана. Нгок лу называется. Здеся - история лаквьетов. Вся, вся!..

- Вансуан?! - Ходасевич по-настоящему обалдел, увидев рядом миниатюрную потаскушку.- Ты-то здеся... Тьфу! Какого черта ты тут делаешь?!

- Лаквьеты, ты должен знать, мужчина,- это предки народа Вьетнама,- как ни в чем не бывало продолжала Вансуан.- Прародитель лаквьетов, мудрый их наставник - Лак Лаунг Куан. Что значит: государь Дракон Лак. Вот он, на барабане, убивает врагов Намвьета. Намвьета, мужчина,- это первая государства лаквьетов. Их враги - китайские воины из империи Западный Хань. Господин Дракон освободил народ...

Ошалевший и неизвестно отчего злой, Ходасевич оглянулся, словно ища поддержки в Катарине - Вадька вдруг испугался маленькой вьетнамки, точнее, ее неожиданного рассказа, ее знания удивительной истории древнего народа. Слова Вансуан растворились в сознании Ходасевича, сделали его против воли причастным к трехтысячелетней истории, внезапное знание ощутимо надавило на плечи, как горе или как безмерное счастье. Слушает ли, видит ли, познает ли человек, новое знание подвергает его риску, никто наперед не знает, чем оно отзовется - познавший обретет силу или будет повержен... Ходасевич остро нуждался в этот миг в поддержке, но Катарина по-прежнему хлопотала над идиотским ложем.

- Что ты меня грузишь разными лак... и драконами тоже? - Вадька решил пойти в наступление на маленькую Вансуан.- На этом на твоем барабане всякая чушь! Что еще за баба с рваным мешком? А улитка с башней на горбу!

- Мужчина, сначала успокойся. Катарина тебя позовет,- Вансуан взглядом, спокойным и мудрым, как история лаквьетов, смерила Вадьку с головы до ног.Лак Лаунг Куан - храбрый воина. Но, мужчина, ты не знал этого: господин Дракон был хороший хозяина. Настоящий хозяина! Он научил лаквьетов выращивать рис и угождать червям.

- Тьфу! Каким еще червям?

- Эти черви священны, мужчина! Больше не плюй так! Черви рождают шелк...

- А-а! Шелковичные черви! Так бы сразу и сказала!

- ...Красавица фея Эу Ко - жена государя Дракона. Она родила мешок. Мешок лопнул, в нем - сто теплых яиц...

- Вкрутую или всмятку?

- ...Вылупились сто сыновей - целое царство!.. Мужчина, у тебя есть сыновья?

- Да нет. Не обзавелись как-то детьми,- Ходасевичу почему-то стало неудобно, что у него нет детей.

- А у государя Дракона - сто! Лак Лаунг Куан увел пятьдесят мальчиков к морю, его жена, красавица фея Эу Ко, повела пятьдесят мальчиков в горы. Так и стала Намвьета - первая государства лаквьетов! И был царь Хунг - любимый сын Эу Ко.

- А улитка? А пагода?

- Улитка - это мечта лаквьета. Она сбывается медленно, лаквьет прячет ее в храме-башне. Калан называется. Золотая башня, серебряная башня, медная башня - разные каланы бывают. Как мечты разные... Пагода на столбе гордость Вьетнама. Деревянный Дьен-Бо называется. Приезжай в Ханой - сам увидишь.

- Я больше слушать люблю. Расскажи еще что-нибудь. У тебя забавно получается,- Ходасевич успокоился, более того, по телу вдруг разлилось приятное тепло - то ли спокойный голос Вансуан так на него подействовал, то ли он, ощутив внезапную усталость, перестал сопротивляться, поплыл по течению рассказа вьетнамки.

- Ты любишь слушать, мужчина? Тогда я сыграю тебе любовь лаквьетов.

С этими словами Вансуан, подойдя ко второй этажерке, почти не исследованной Ходасевичем, выдвинула из-под нижней овальной полки чемоданчик с обитыми медью углами. Медь была грязно-желтой, крышка чемоданчика иссиня-черной, а иероглифы на ней ярко-красные, как кисть рябины на фоне ночного неба. Чемоданчик битком был набит экзотическими музыкальными инструментами, многие были сделаны из бамбука и незнакомой Вадьке породы дерева. Ходасевич присел на корточки и запустил руки в чудо-чемодан. Рядом Вансуан сосредоточенно настраивала странный инструмент с одной струной.

- Что это?

- Бау,- сказала маленькая вьтнамка и издала короткий вибрирующий звук.

- Нет, я про это спрашиваю,- Ходасевич с грохотом вытащил из чемоданчика подобие флейты - бамбуковую трубочку с рядом отверстий и набалдашником на конце. Набалдашник, красный и морщинистый, как лицо старика, был сделан из сушеной тыквы.