Опер-мечник - Владимир Лошаченко

— Ко мне, охрана, тревога, нападение!

Из бараков выскочили двуполые в рогатых шлемах, к ним добавилось несколько бандерлогов с большими бичами в руках, видимо, надсмотрщики. Альвхейд рванула из-под меховой безрукавки царский знак — золотой диск на крупной цепочке.

— На колени, урод недоделанный.

Начальник рудника сдулся, стараясь сделаться ниже ростом. Охрана, потеряв воинственность, тупо переминалась с ноги на ногу. Опер подошел к "бочонку" и просканировал его память. Да, год назад поступили новые рабы, но от двух тысяч осталось шесть сотен с небольшим. Причины самые уважительные с точки зрения начальника: часть погибла при обвале, часть сдохла с голоду, многих надсмотрщики забили насмерть — провинившиеся якобы не выполняли норму. Дальше опер действовал быстро и жестко. Выстрел из "Кобры" проделал во лбу "бочонка" аккуратную дырочку, и тот мешком рухнул под ноги коней.

— Охране и надсмотрщикам сложить оружие и доспехи у ворот. Спешившиеся амазонки прошерстили казармы, выгоняя двуполых на плац. Бывшие охранники с надсмотрщиками сгрудились большой толпой, посверкивая злыми глазами. Вскоре воительницы вытащили рабов из пещеры рудника — многие оказались прикованы к тачкам. Два кузнеца сноровисто освобождали их от кандалов.

— Этих в железо на бессрочную каторгу, — махнула головой Альвхейд.

Охрана с рабами поменялась местами. Не обошлось без сопротивления — с десяток непокорных гермафродитов амазонки зарубили мечами. С бывших рабов поснимали ошейники. Неделю Пашка занимался с ними и кое-чего добился. Как ни странно, из всей массы стать надсмотрщиком согласились всего пятьдесят три человека. Перед отъездом Чернота дал ясно понять — в течение года нынешние каторжане должны сдохнуть — они этого заслужили. Оставив в охране сотню амазонок во главе с жесткой Сигди, направились в город Бурген, находившийся в километрах двадцати с лишком. В Северном царстве насчитывалось всего семь городов. Город Бурген встретил запылившийся отряд мрачной пустотой — будто вымер. Случайно встретившаяся горожанка поведала:

— Дык, все в храме Светлой Матери, сегодня большоежертвоприношение. У десятка рабов вырвут сердце.

Альвхейд беспомощно оглянулась на Пашку, тот молча хлестнул коня и рванул с места в карьер. Амазонки поспешили следом. У храма колыхалась толпа — горожане, толкаясь, ждали бесплатного кровавого зрелища. Воительницы, работая плетками и ножнами, пробились к алтарю, успели. Жрицы гнусавыми голосами тянули нечто заунывное. Опер, не спешиваясь, принялся отстреливать фигуры в черных капюшонах. "Банг-банг-банг" — выстрелы из карабина прозвучали непрерывной очередью. Жрицы большей частью обезглавленные отлетали от алтаря окровавленными куклами. Толпа онемела от подобного святотатства. Пашка, ринувшись к алтарю, срезал кожаные ремни с лежащего на нем раба и, создав нехитрый иллюзорный антураж, обратился к публике:

— Я Великий Отец… Ну и далее по тексту.

Зажав в тисках пальцев ухо старшины города-гермафродита со спесивой мордой, ласково спросил:

— Почему ты, падла такая, не подчиняешься указам царицы?

Тот лишь пучил глаза, слов оправдания не находилось, и Чернота резким движением свернул ему шею. В Бургене порядок навели быстро и жестко. На серебряный рудник в бронзовых кандалах отправились двести одиннадцать двуполых — бывшие бойцы местного гарнизона. Освобожденных рабов насчитывалось семьсот пятьдесят три человека. С ними Пашка возился двенадцать дней, включая сюда детишек из приюта. Следующим оказался город Трамсе — повторилась та же история. Никто ничего не знал, что не спасло местных баб от новых реформ. Через порталы посетили остальные города — Ханар, Свангер, Эйде и другие. Жрицы уничтожались, а двуполые большей частью отправлялись на бессрочную каторгу — на рудники. Ремесленников Пашка пока не трогал до лучших времен. Экспедиция затянулась на полгода. В Тронхайм вернулись втроем — опер с царицей и Дата, остальные амазонки остались малыми гарнизонами в городах. Все деньги, что везли в четырех кожаных мешках, — серебро с медью, истратили на подъемные бывшим рабам и на материальную помощь приютам. В столице Пашка с удовлетворением заметил округлившиеся животики почти всех выбранных амазонок. Утром Альвхейд преподнесла новость, от которой у большинства мужчин екает сердце:

— Дорогой, я беременна…

Конечно, опер знал, что от постельных упражнений бывают дети, но как-то неожиданно, даже растерялся в первые минуты. Положив руку на голый живот царицы, обескураженно спросил:

— Ничего не путаешь? И не видно совсем.

Альвхейд залилась счастливым смехом:

— Какой у тебя глупый вил, Великий Отец.

Чернота однако быстро пришел в себя:

— Слава Единому Творцу, у меня будет наследник или наследница!

Не строя далеко идущих планов, сошлись в одном — по достижении ребенком года объявить его наследным правителем Северного царства. У Пашки неожиданно образовалось свободное время, и они с Альвхейд решили поваляться подольше. Вспоминая минувший тур по городам царства, опер с вялым любопытством поинтересовался о необычайном храме в Ханаре, что лежит в предгорьях к северо-востоку. Собственно необычайным был не сам храм Светлой Матери, а ее скульптура, выполненная тщательно со всеми деталями. В других храмах просто каменные идолы. Ответ царицы насторожил Пашку — ушки поднялись топориком, шерсть на загривке — дыбом. По преданиям, жизнь на планете началась именно с Ханара, и скульптура воплощала истинный облик Светлой Матери. Легенда гласила, что основательница бабьего мира якобы живет в огромной пещере, даже есть скала, загораживающая вход, куда каждый год стекаются паломники со всей страны.

— Аля, если она жива, дак чего вам-то не помогла жизнь устроить?

— А она спит вечным сном, — беспечно пожала плечами царица. — Иди ко мне, любимый.

Трудясь над роскошным телом, опер понял, придется наведаться в Ханар — довести, так сказать, дело до конца. В Тронхайме под его руководством построили две улицы из срубов разной готовности для будущих матерей. Плотники и плотничихи соорудили дома несколько корявые, но крепкие. У кузнецов выяснил, наконец, насущную проблему с выделкой железа, залежи которого есть и немалые, но никто всерьез этим не занимался. Ну выплавили чугун, а что с ним делать дальше не знают, да так и бросили — пустяшная затея. Чугуну полезного применения не нашли — ни оружия из него не сделать, ни доспехи. Показал им Пашка устройство тигельной печи, стали ковать стальные полосы — начало положено.

Спустя месяц, прихватив несколько амазонок, отправился опер в Ханар известным методом — через портал. В городе взяли проводника и отправились к горам, на пятый день конного пути достигли пункта назначения. Места примечательные — густой лес, живности разной море. Свежее мясо не переводилось. Проводник, а вернее проводница указала на здоровенную скалу мрачного темного цвета.