Очаровательная идиотка - Шарль Эксбрайя

— Пенелопа… — взволнованно пробормотал он.

Но девушка была слишком занята — она снимала шляпку, стараясь не растрепать волосы, а потому ответила не оборачиваясь:

— Ну как, нравится вам моя комната?

Гарри крадучись приблизился к Пенелопе.

— Да, она мне очень нравится, но вы — еще больше, darling! — заворковал он и уже протянул жадные руки, чтобы обхватить девушку за талию, как вдруг сзади послышался голос:

— У тебя гости, Пенни?

Даже если бы Комптона неожиданно кольнули ножом в мягкое место, вряд ли ему удалось бы подпрыгнуть еще выше. Гарри обернулся. На него с улыбкой взирала седая дама. Остолбеневший от изумления молодой человек не мог издать ни звука. Положение спасла Пенелопа.

— Я как раз собиралась представить тебе, мама, мистера Комптона. Но он во что бы то ни стало хотел взглянуть на мою комнату.

Покраснев до корней волос, Гарри начал раскланиваться и, отчаянно путаясь в словах, забормотал нечто довольно бессвязное. По правде говоря, он сейчас предпочел бы оказаться в дырявой лодке посреди Темзы…

— То есть… э-э-э… Добрый вечер, мэм… Я просто хотел взглянуть, понимаете?.. Здравствуйте!.. Гарри Комптон… Меня зовут Гарри Комптон… У вас очень милый дом… Я представитель торговой фирмы — рекламирую новую марку кукурузных хлопьев… Я познакомился с Пенни… то есть с мисс Лайтфизер… вашей дочерью, насколько я понимаю… в ресторане… уже довольно давно… Мы ездили в Доркинг… Прошу прощения… меня зовут Гарри Комптон…

Седая дама по-прежнему улыбалась.

— Значит, вы ухаживаете за Пенни?

— Простите?.. Что… Ничего подобного! То есть, с вашего разрешения — да!..

— Ну, разрешения надо спрашивать не у меня, а у нее… И вы хотели посмотреть, как Пенни живет? Это вполне естественно и доказывает ваши добрые намерения. Выпьете с нами чаю?

— Да, конечно, с удовольствием… Меня зовут…

— …Гарри Комптон, я уже знаю. Побудьте тут с Пенни, а я пойду заваривать чай.

20 часов 00 минут

Возвращаясь на метро в центр Лондона, Гарри все никак не мог успокоиться — уж слишком велико было разочарование. Сначала он даже подумал, уж не нарочно ли Пенни подстроила ловушку, надеясь таким образом вынудить его жениться, но, поразмыслив, признал, что девушка вовсе не пыталась заманить его в гости и это он сам почему-то вообразил, будто миссис Лайтфизер уже переселилась в мир иной. Нет, во всем виновата лишь невероятная наивность Пенни, ровно ничего не понявшей в маневрах своего воздыхателя. Да, не очень-то умна бедняжка Пенни, зато как хороша!.. По мере того как самолюбие успокаивалось, Комптон находил в девушке все больше достоинств и даже его неудача начинала казаться лишним доказательством того, что Пенелопа вполне заслуживает доверия. Непостижимо, где она только жила до сих пор, если все уродства капиталистического мира прошли мимо, нисколько не омрачив ее чистоты?

На Тоттенхем Корт-роуд Комптон вышел из метро и направился в Сохо, на Грик-стрит поговорить с Тер-Багдасарьяном. Навстречу то и дело попадались парочки, и Гарри, глядя на курящих и слишком громко смеющихся женщин, с нежностью вспоминал старомодную квартирку на Саус Гроув, где так заботливо культивировали исконно британские добродетели. Когда-нибудь Пенелопа станет примером для их общих советских друзей, ибо Комптон снова воспылал отвращением к капиталистическому обществу, которое в лице фирмы «Пирл и Клементин» так чудовищно несправедливо обошлось с той, кого Гарри уже считал своей подопечной. Вдвоем они возьмут сокрушительный реванш над существующим порядком вещей, при котором униженные и жалкие бедняки постоянно сталкиваются с непреодолимыми препятствиями. Да, они с Пенелопой докажут мистеру Мак-Миллану, что с его стороны было весьма опрометчиво не обратить на них должного внимания! Настанет день, когда вся Англия будет горько оплакивать совершенную ошибку, раскаиваясь, что не оценила по достоинству Гарри Комптона и Пенелопу Лайтфизер!

Ресторанчик Тер-Багдасарьяна специализировался на восточной кухне. Любители заранее заказывали столики, чтобы отведать барашка по-венгерски, мамалыги по-румынски, болгарской баницы, турецкой дауд-паши, греческих тарато, египетской мехаллабии или советского борща. Тер-Багдасарьян в широкой блузе и феске окидывал клиентов тяжелым взглядом, который многие дамы находили весьма многообещающим, хотя на самом деле армянин испытывал лишь глубокое презрение к этим эксплуататорам народа, чьи аппетиты ему приходилось удовлетворять, несмотря на все свое отвращение. Под набухшими веками мелькали кровавые видения — Тер-Багдасарьян представлял, как все эти люди, вытянув шеи, стоят перед ним на коленях, а он играючи рубит головы чуть заметным движением сабли, запивая каждую казнь хорошим глотком густого пелопоннесского вина, которое очень любил.

Армянин сразу заметил Гарри Комптона, но сделал вид, будто не выделяет его из числа прочих клиентов. Слегка поклонившись молодому человеку, он повел его к отдельному столику.

— Есть новости? — тихо спросил он, протягивая меню.

— И еще какие!

— После ужина зайдите ко мне домой. Ключ я положу в хлебную корзину. Подождите меня в гостиной. — И уже громче он добавил: — Я бы особенно посоветовал вашему вниманию, сэр, — если, конечно, вы его еще не пробовали, — афганское национальное блюдо китчири.

Дабы усыпить бдительность соседей, Комптон поддержал игру.

— Не то чтобы я пытался выведывать секреты вашей кухни, но все же из чего вы делаете это кит… китпи…

— Китчири, сэр! Это рисово-маисовая каша на кислом молоке. Подавая на стол, блюдо заливают очень ароматным соусом.

Привычный к вареной картошке, пирожкам, приготовленным на говяжьем жире, и сыру, всегда имеющему такой вид, будто его случайно забыл на тарелке какой-нибудь рассеянный штукатур, Комптон все же счел, что китчири — настоящая пища для дикарей. Однако пока СССР требует от своих сторонников только таких жертв, им, право же, нечего особенно роптать. Тем не менее при всей жажде самопожертвования (хоть и весьма непостоянной — что верно, то верно), поднеся к губам первую ложку китчири, Гарри Комптон горько пожалел о своем ресторанчике на Стекли-стрит, не говоря уж о том, что Элинор, несмотря на свое физическое несовершенство, все же выглядела гораздо привлекательнее Тер-Багдасарьяна.

21 час 00 минут

У армянина не было жены, во всяком случае — в Лондоне. Возможно, супруга терпеливо ждала его на родине, но так это или не так — знал один Багдасарьян. Сам он, однако, никогда о себе не рассказывал и не терпел ни малейших расспросов о личной жизни. Открыв дверь в жилище армянина, Гарри чуть не задохнулся — в нос сразу шибанул мощный запах перца и чего-то сладкого. Подумав, какой дьявольской кухней, должно быть, тешит себя его коллега по шпионажу, Комптон невольно вздрогнул. В гостиной, где устроился Гарри, тоже стоял на редкость тяжелый дух — смесь восточного табака и испарений каких-то масел. Молодой человек счел это отвратительным. Меблировку составлял диван, на котором, надо думать, нередко возлежал хозяин дома, разнообразные пуфы, ковры и множество подушек всевозможных размеров. Взгляд притягивали блестящие медные подносы: на одном стоял кофейный прибор, на другим — наргиле, на третьем — горшки с розовым вареньем. Медь тускло поблескивала в сумраке, разбрасывая по неопрятной комнате золотистые блики. Тер-Багдасарьян не заставил гостя томиться ожиданием. Очень скоро он вошел в гостиную, и к прочим удушающим ароматам добавился резкий запах прогорклого сала. Это совсем доконало Гарри.

— Немного ракии?

И, не дожидаясь ответа, армянин достал бутылку и бокалы, потом, чокнувшись с молодым человеком, удобно устроился на диване, среди подушек. Закурив наргиле и выпустив первый клуб дыма, он с довольным видом проговорил:

— Выкладывайте, товарищ, я вас слушаю!

Комптон рассказал, какая неудача постигла его в доме сэра Реджинальда Демфри и как он столкнулся со свирепым драконом в обличье кухарки Маргарет Мод Смит. Поведал он и о глубоком унынии, охватившем его после провала, так что сперва он было собрался идти к Тер-Багдасарьяну и отказаться от миссии, выполнить которую явно не в силах.

Наконец Гарри добрался до встречи с Пенелопой и живописал девушку в самых ярких тонах. Не забыл он рассказать и о происшествии в Доркинге, и о том, с каким радостным волнением узнал, что леди Демфри — клиентка Пенелопы, а последняя — член коммунистической партии. В заключение молодой человек признался, что, не отделайся он от такого буржуазного предрассудка, как вера в потусторонние силы, непременно поставил бы в церкви свечку за столь счастливый поворот событий, поскольку теперь благодаря Пенелопе похищение досье «Лавина» снова представляется возможным.

Армянин слушал не перебивая и все это время курил наргиле так невозмутимо, что клубы дыма выбивались изо рта с величайшей размеренностью — Гарри ни разу не заметил, что Тер-Багдасарьян сбился с ритма. Когда молодой человек наконец умолк, армянин вытащил изо рта мундштук.