Крестовый дранг - Руслан Мельников

— Бери этих пятерых, бери Вейко в проводники… веди полон… гостей наших веди к Исменьскому урочищу — к Мехикоорме. Туда как раз подступает сейчас из Пскова войско Александра. Вы должны встретиться с князем. Поедете через торфяники, потом — лесами, самыми короткими тропами. Двигаться скрытно, но быстро.

— А как же вы?

Домаш Твердиславич сдвинул брови:

— Мы останемся здесь. У меня слишком много раненых и слишком мало лошадей. Далеко нам все равно не уйти.

— Но если немцы…

— Тогда будем держать оборону в Моосте, — жестко оборвал воевода. — Сколько сможем, столько и продержимся. Даст Господь — немцы пройдут стороной. Или подмога от князя Александра подоспеет.

Немцы стороной не прошли. И помощи остатки Разгона Домаша и Кербета не дождались.

Глава 12

Небольшой отряд — пяток татарских лучников под предводительством Юлдуса, лыжник Вейко, севший на этот раз в седло, Бурцев и его спутники — едва-едва успели выйти из деревни. Перевалили небольшую гряду с редкими чахлыми и кривонькими березками, когда опять началось… Тишину леса вновь нарушил зловещий гул.

«Мессер» возвращается? Нет, звук иной — глухой какой-то, надсадный, с металлической лязгцой… Татарские всадники, наученные горьким опытом, заранее сползли с седел, привязали коней к березкам и испуганно всматривались в небо. Да только не там шарит глазами Юлдус со товарищи. Бурцев тоже спешился, вытащил из седельной сумки бинокль фон Берберга, вернулся к пройденному невысокому холмику, залег на вершине…

Все верно! Не вверх пялиться надо, а ниже. Туда, где уже пришел в движение молодой ельник. Где многотонная махина подминала под себя хрупкие деревца, где сыпался от тяжелого рокота мотора снег с хвойных лап. Где выползал из леса новый дракон, новая змеюка в крестах. Танк!

Бурцев сплюнул. Ну, конечно! Если в прошлом у немцев появились люфтваффе, почему бы не забросить туда и панцерваффе? Цайткоманда действовала по всем правилам военной науки. Сначала авианалет, теперь вот добивающий танковый удар. А за танком…

Бронированная машина припечатывала снег, оставляя позади глубокую колею. Следом тарахтели два мотоцикла с колясками. Гитлеровцы в эсэсовской форме с сосредоточенными лицами тряслись по примятому гусеницами бездорожью. На груди мотоциклистов болтались «шмайсеры». Над люльками торчали в турелях пулеметные стволы.

Ну, точно, как в старом добром кино про фашистов! Вот только замыкали процессию не эсэсовцы и не солдаты Вермахта. Полусотня закованных в броню орденских братьев с оруженосцами ехала в арьергарде. Непривычные к новому походному порядку рыцарские кони воротили морды от вонючих выхлопов, но, повинуясь шпорам наездников, все же покорно шли по пробитой колее. Тяжелые подкованные копыта дробили и затаптывали следы мотоциклетных шин и гусеничных траков.

Блин! Так сразу и не скажешь, что смотрится более дико: танк с мотоциклетками на фоне средневековых рыцарей или ливонская конница, плетущаяся в хвосте моторизированной цайткоманды. Впрочем, одно общее сходство у этой бредовой ударной единицы, несомненно, имелось. Кресты: черные тевтонские на белых плащах и щитах. И черные фашистские, с белой окантовкой, на танковой броне и мотоциклетных колясках. Да, ребята все-таки нашли друг друга… Сквозь тьму веков дотянулись, сцепились крестами. Союзнички, мля!

Рядом скрипнул снег — к Бурцеву подползали остальные. Осторожно поднимали головы над невысокой грядой, смотрели, разевали рты.

Танк приближался к деревне. Все понятно: пилот «мессершмитта» сообщил по рации об обнаруженном скоплении противника и попросил разобраться. Вот и рвется в драку бронированная махина. Прет напролом — через кусты, деревья и сугробы, оставив далеко позади «группу поддержки». А чего бояться танку в тринадцатом веке? Не копий же и мечей, в самом деле? Такой машине даже стрелять сейчас не нужно — намотает, на фиг, любого противника на гусеницы вместе с кольчужкой — и дело с концом! Танк ревел, танк приближался.

— Сихер![8] — возбужденно прошептал Юлдус. — Алтасты![9] Качабыз![10]

— Смок?[11] — голос Освальда дрожал. — Странно, вообще-то раньше драконов я представлял себе иначе.

Бурцев изучал вражескую бронемашину. Любопытный экземпляр. Для тяжелого «тигра» маловат и легковат. Да и для средней «пантеры» тоже. Хотя некоторое сходство с «пантерой» все же имеется. Только попроворней этот «малыш» будет и маневренней. И скорость у него повыше. Помнится, фон Берберг рассказывал о разведывательном танке серии «лухс» — «рысь», найденном немцами под развалинами Взгужевежи. Уж не это ли самое чудо откопают фашики на польской земле семь веков спустя? Похоже на то…

Бурцев смотрел. Танк ехал. Большие опорные катки, расположенные в шахматном порядке. Широкие гусеницы, обеспечивающие неплохую проходимость. Дополнительные баки с горючим. Высокий корпус, небольшая приплюснутая башенка, антенна над люком, короткоствольное орудие. Калибр невелик — два сантиметра. Ну, и пулемет, разумеется. Весит тонн десять, может быть, больше. В общем, категория легких танков. Правда, «легкость» для подобных машин — понятие относительное. Особенно здесь. Особенно сейчас.

Броня на вид приличная, но не супер — рассчитана на выживание после попаданий бронебойных снарядов малого и среднего калибра. Так ведь и бить из крупнокалиберных орудий по танку в тринадцатом столетии некому, а стрелы и ядра катапульт ему — что комариные укусы. Зато вот движок — мощнее не нужно. И скорость обеспечит, и по бездорожью протащит. И ходовая часть надежная. Вооружение, правда, у «рыси» не столь впечатляющее, как у более тяжелых «кошачьих» собратьев из фашистских панцерваффе. Однако для нужд цайткоманды большего, наверное, и не требуется, даже при штурме замков и городов. Пробить брешь в стене или высадить ворота в крепости, до сих пор не нюхавшей пороха, можно и скорострельной 20-миллиметровкой, а 7,92-мм пулемет запросто выкосит со стен всех защитников. Кроме того, при необходимости сам танк можно использовать в качестве тарана.

Что, по-видимому, и намеревался сейчас продемонстрировать экипаж «рыси». До Моосты оставалось совсем ничего, а танкисты не сделали еще ни единого выстрела. Небось, предвкушают свою излюбленную забаву — давить по живому гусеничными траками.

И ведь есть, есть кого давить-то! Бурцев громко и витиевато выругался. Десяток всадников выезжал за частокол — на обширную пустошь перед эстонской деревенькой. Нет, они и не думали спасаться бегством. Они готовились принять бой… Бой с танком! Безумству храбрых, короче, поем мы… Он крякнул от досады. Траурные марши петь придется. Ибо после подобных кавалерийских наскоков на бронированные машины не выживают.

— Сумасшедшие!

— Храбрецы! — возразил ему Освальд. — У этих русских рыцарей душа истинных шляхтичей!

— Да на что они рассчитывают, эти «храбрецы»?!

— Ясно же, как божий день, Вацлав: хотят напасть на дракона, пока он не взлетел. Хотят защитить деревню и уберечь своих раненых от лютой смерти.

Невероятно! Воины, что совсем недавно в панике разбегались от атакующего «мессершмитта», теперь демонстрируют чудеса бессмысленного героизма. Устыдились былого страха? Или, быть может, прав Освальд: все дело в том, что неведомый противник на этот раз движется по земле и от того кажется более уязвимым, чем в воздухе. Возникает иллюзия, будто «дракона» можно достать в рукопашной схватке. Наслушались, видать, наивные дружинники Домаша сказок о славных победах былинных богатырей над погаными змеями. Теперь сказочки те боком выйдут!

Безумцы уже послали коней в галоп. Теперь точно никого не остановить! Впереди во весь опор несутся Домаш с Кербетом. Русский воевода удерживает раненой левой рукой круглый щит и поводья. В здоровой правой — древко копья. За спиной огнем реет алый плащ. Отчаянный черкес мчит навстречу танку с непокрытой перевязанной головой. Не пожелал джигит ни на что менять пробитый пулей шлем-танж, и жаждет джигит реванша. Сабля в руке Кербета так и пляшет, блестит на солнце маленький, будто игрушечный, щит.

За воеводой и горцем следовали отборные дружинники. Не израненные, уцелевшие при налете «мессершмитта». Ровно столько бойцов, сколько оставалось еще лошадей в отряде Домаша. Все сейчас под седлом — все до единой. На глазах животных — шоры. Уши закрыты плотными тканевыми колпачками. Чтобы не пугались «драконьего» вида и рыка, надо полагать. Чтоб не чувствовали ничего, кроме шпор, терзающих бока, и жесткой узды, рвущей пасть. Чтобы резвее переставляли копыта. Чтоб неслись вперед и только вперед. Скакать по плотному насту было удобно. И в свой последний бой этот десяток всадников вступал как на парад.

На конях — расшитые попоны и блестящие стальные налобники. За спинами дружинников реяли червленые плащи. Сияла дорогая броня. Словно она могла защитить от пуль и снарядов… Над небольшой группкой развевался стяг с изображением святого лика. Полотнище трепетало на ветру — Бурцев так и не разобрал, на покровительство какого небожителя рассчитывали бойцы.