Любой ценой - Ян Альгин

В отличие от большинства присутствующих, изрядно помрачневших, Бенедикт Альеде стал доволен ещё больше прежнего, Фэй заметила, что на секунду он даже не смог сдержать улыбки. Неужели заранее знал слова, которые будут сказаны сегодня?

– Ваше величество! – обратился он к королю, – а как быть с лордом Орве, также не продемонстрировавшим верности?

Отец молча повернулся к нему.

– У вас ведь нет доказательств его измены?

– Нет, Ваше величество. Пока нет.

– Раз так, то я дам ему время. Ему – и вам, – с этими словами он тяжело встал с трона, давая понять, что совет окончен.

– Все они потом пришлют извинения и золото, и ничего не попишешь – будут в своём праве, – раздражённо сообщила Фэй отцу на пути в его покои. – Сколько людей должны были выставить Эквилли, к примеру?

– Тридцать пять сотен, из них минимум пять конных, – он тяжело переваливался с ноги на ногу, хромота его как будто усилилась.

– А они выставили всего десять сотен, включая сотню конных. Рыцарей из них, я так понимаю, человек пятнадцать.

– Двадцать один, – поправил отец.

– Ого, почти по три рыцаря на знамя, для орльвирцев, видимо, отличный результат, – заметила она с сарказмом. – И что получится в итоге? Они извинятся и выплатят по тридцать золотых за каждого отсутствующего рыцаря, по семь за конного, и по одному за простого воина. Всего шесть, что ли, тысяч. Что можно купить на шесть тысяч? Разве что пару новых платьев для меня, но на отряд хотя бы в пять сотен хороших наёмников этого не хватит. Сам золотой подешевел с тех пор, как устанавливались эти условия, так что нужно поднимать выкуп вдесятеро: тогда ваши вассалы трижды подумают, стоит ли забывать про свою службу, а даже если забудут – вы сумеете найти им замену.

– Ты права. Артур уже предлагал мне сделать это в прошлом году.

Фэй поморщилась.

Опять этот бастард, даже по имени его называет!

– Быть может, стоило его послушать, ведь он так умён? – спросила она с ядом в голосе.

– Слишком быстро. Нельзя стеснять вассалов так сильно и сразу – совсем недавно я уже хорошенько растряс их кошельки. Теперь нужно ждать, иначе они обернутся против меня, – объяснил он ей терпеливо, словно маленькой девочке. – У нас сейчас и без того хватает золота, чтобы купить множество наёмников. Проблема в отсутствии товара.

– Вот как?

– Большая их часть сейчас уже в деле: южные королевства защищаются от какого-то удачливого царька варваров, явившегося с юга с большим войском чёрных и слонами; мелленцы развязали кошелёк и скупают всех; Архипелаг готовится к войне против Островов Бури – экзархи твёрдо решили положить конец пиратству, – он чуть поморщился. – Как видишь, нужду в наёмниках сейчас испытывают многие, любой мало-мальски способный отряд получает контрактные предложения отовсюду, даже самые ненадёжные и слабые уже разобраны. Я надеялся на флот – гелрийцы всегда были слабы на море, но им удалось нанять «Чёрные паруса». Когда мой представитель вышел на них, мне ответили, что будут иметь честь сражаться против Эставалля, а не за, но всё равно опустошат мою казну. А ведь тогда Кнуд только заварил всю эту кашу, и с тех пор флот стоял без дела – гелрийцы совсем не считают золото.

– Это странно, – согласилась Фэй. – Раньше их казна всегда пустовала.

– Именно. Хотелось бы мне знать, откуда они его взяли. Также им удалось нанять «Вольных странников», а всех остальных, менее ценных, забрал себе Архипелаг.

Ой темнишь. Как же могло выйти, что ты, ещё в прошлом году зная про намечающуюся войну, всё это время сидел сложа руки, пока другие уводили наёмников у тебя из-под носа?

– Я удивлена лордом Весте, – переменила тему Фэй после того, как они оказались в королевских покоях, вне досягаемости чужих ушей.

– Почему? – отец подошёл к большому аквариуму на низком круглом столике в углу. Она только сейчас его заметила. Надо же, взял с собой. Да он любит своих рыбок больше, чем жену.

– В день, когда большая часть ваших вассалов отвернулись от вас или, по крайней мере, так и норовят послать на помощь не всю свою силу, он – он! – повторила она с отвращением, – является к вам лично и обещает гораздо больше, чем должен. Притом, что уж кому как не ему сейчас сидеть в своей неприступной Кроне, радуясь вашим неприятностям с кубком пунша в руках. О, я уверена, что он с удовольствием увидит падение нашего Дома, он нас ненавидит и мечтает возродить старую державу своего рода, вам ли не знать. Если вы проигрываете сейчас, то он легко сможет осуществить свою мечту. Да даже его столица называется Кроной, Разжигающий его забери! – Фэй оперлась руками на стол, дожидаясь, пока отец соизволит отреагировать.

Её экспрессия его не особенно тронула, казалось, он и не слушал вовсе, вместо этого с чем-то до странности похожим на умиление наблюдал за обитателями аквариума: ярко-синими и пурпурными рыбками с жёлтым задним плавником; вытянутыми, в чёрно-зелёную полоску; красно-белыми, ужасно колючими на вид; венцом коллекции, вероятно, была большая и очень толстая рыбища красно-золотистого окраса. К стенкам крепились полупрозрачные красные улитки, на дне лежали несколько почти плоских бело-коричневых раковин, а из гротика среди ярких разноцветных рифов виднелись клешни бледно-голубого рака. На поверхности воды мятыми комками плавали синеватые водоросли.

– В этом-то он точно не виноват, – спокойно ответил король наконец, легонько постукивая пальцами по стенке аквариума. – Знаю, ты терпеть не можешь Весте и потому несправедлива к нему, – Фэй попробовала было возразить, но он остановил её взмахом руки. – Сейчас я с тобой согласен – меня тоже удивила его чрезмерная услужливость. Особенно в свете наших с ним давних… затруднений.

Она поправила волосы:

– Ваши затруднения в прошлый раз могли окончиться для вас большими неприятностями. А ваши неприятности – мои неприятности. Он опасен, и становится всё сильнее с каждым годом. Эти браки, союзы…

– Ничего опасного, – прервал её отец.

– И всё-таки, мне кажется, что за ним надо пристально следить.

– Разумеется. Он ни одного шага не ступит без моего ведома, в этом ты можешь быть уверена. Я знаю обо всех его планах. Это не твоя забота, у тебя будет другая.

– Помню. У вас есть ко мне какое-то дело, и сейчас вы наконец-то соизволите о нём рассказать.

– Да, – он вернулся к столу и взял один из больших пергаментных свитков из стоявшей рядом плетёной ивовой корзины, – смотри, – пергамент оказался картой юго-запада Эставалля. – Ты должна отправиться сюда, – указательный палец короля с массивным перстнем, сверкающим тёмным рубином, опустился на границу с Гелре, – там встретишься с кем-то из Оденфи.

– Их стало так много нынче, что всех и не упомнишь, – проворчала Фэй.

– Король Филипп послал свою кровь, и я должен сделать то же. Ты понимаешь, что это значит?

– Дело серьёзное, – буркнула она, – клятва. О чём именно я должна с ним говорить?

– Трон под королём Филиппом шатается, надеюсь, ты знаешь это? Пожалуй, самое время их покормить, – он ушёл в другой конец комнаты к шкафу из тёмного дерева и достал оттуда маленький мешочек из бирюзового шёлка.

– Да, что-то слышала. Он захватил власть против их обычаев, и теперь у пятерых его дядюшек прав на трон больше из-за того, что у гелрийцев на редкость идиотская система наследования. Так?

– Именно. Люди верили, что молодой смелый принц, уже сумевший показать себя великолепным полководцем и мудрым правителем при своём старом больном отце, справится с королевством лучше, чем его дяди – один безумнее другого, – отец высыпал из мешочка на руку что-то отвратительное, напоминающее мелко нарубленных сушёных гусениц, и стал понемногу ссыпать это в аквариум. – Тогда ему все пели оды – и не из желания попасть в фавор, вернее, не только из-за него. Уж не знаю, чего от него ждали, но бесплодное ожидание многим быстро наскучило – популярность короля падает, теперь всё чаще вспоминают, что он, если по справедливости, и не король вовсе. Оказывается, и правил-то мудро тот самый старый больной отец, и победы одерживали советники, а особенно старый Лис Берни. Люди так переменчивы. И вот уже его дядья бунтуют, а он до сих пор король лишь потому, что друг друга они ненавидят ничуть не меньше, чем его, и не в состоянии сговориться надолго.

Это и погубило Кнуда.

Фэй всегда настораживало, когда отец начинал рассказывать о чём-то подробно. Это означало одно – на самом деле он что-то недоговаривает.

– Он сделал большую глупость, когда подарил жизнь своим дядьям и позволил им свить осиное гнездо у себя под боком. Настоящий лев такого бы не допустил, – решила она. – Хорошо, а какое отношение это имеет к моему делу?

Ледвиг стряхнул остатки корма с ладоней, рыбки тем временем устроили небольшую потасовку.