Любой ценой - Ян Альгин

– Ещё бы, – хихикнула Мелисса. – Песни и не должны отражать реальность, они должны её создавать.

– Моя дочь умна, правда? – спросил его Ферье и сразу же ответил сам: – Уж точно умнее сыновей. Да, я не раз ходил в проигранные ещё до начала бои, и знаю, как это бывает, когда люди не верят в своих вождей. Вера – вот то, на чём стоит мир. Вера в Создателя лишь одно из её проявлений, и только. Я был множество раз ранен или взят в плен, – продолжал Ферье. – И теперь благодарю небеса за то, что вообще могу ходить и дышать. Но чаще мне везло оказаться на стороне победителей, чем я заработал достаточно золота и авторитета, чтобы основать собственный отряд, – менестрель как раз пел про это. – Более полутысячи воинов: два десятка рыцарей, полторы сотни конных, две лучников и три копейщиков – столько нас было в лучшие времена.

– Не обращайте внимания, – шепнула Мелисса, – он всегда это гостям рассказывает.

– Большой отряд, и востребованный, – старик о чём-то задумался на несколько мгновений, – когда умер брат, и отец послал за мной, меня совсем не воодушевила перспектива. Отказаться от моей жизни, и ради чего? Ради чужой доли, к которой меня не готовили? Однако я вернулся, пусть и не сразу. Было тяжело бросать свой отряд, я как-то странно к нему привязался. И знаете, что я понял со временем, быть может, слишком поздно? Все эти люди, которые здесь живут, все они – мой отряд. – А вот и проповедь. Старый пройдоха будет корчить из себя святошу, а мне придётся глупо кивать и соглашаться. – И мне не хочется посылать своих людей в бессмысленную бойню, ваша светлость. Почему-то подобное времяпрепровождение совершенно перестало меня прельщать. Понимаю – долг, присяга, честь… сам я, не будь так стар и немощен, охотно пошёл бы, и позвал своих рыцарей – это наш общий долг. Но причём здесь простые люди? Они платят нам за защиту, а не за то, чтобы мы играли их жизнями. Мы ведь те же наёмники, которые возомнили о себе лишнего.

Фэй I

Расстилавшийся внизу лагерь был огромен, как город, а вонь от него разносилась на милю вокруг; оставалось надеяться, что внутри воняет не так сильно, как здесь. Привольно раскинувшись на большом цветущем лугу между холмами, он осел, вгрызся в землю и стал почти что настоящим городом. Прямые линии палаточных улиц пересекались у пышных шатров лордов и отделяли друг от друга «кварталы»: ярко-оранжевые палатки – лагерь в лагере для людей лорда Ферье, властителя Побережья и премерзкого лживого старика; соседствовали с ними пурпурные, над которыми серебряный единорог бил копытом оземь – знамя Весте, могущественного и строптивого лорда Риксмарка; ещё чуть дальше расположились тёмно-синие с серебряной каймой, а на знамени сова в ночи – орльвирцы, вассалы Эквиллей; жёлто-пунцового цвета было больше остальных, в него окрасилась едва ли не половина всей армии, и неудивительно, ведь это цвета молодого лорда Бенедикта Альеде, хозяина этих земель; с окрестным лугом сливались изумрудно-зелёные знамёна лорда Фалька с клыкастым коричневым кабаном; наконец едва заметная среди прочих утлая кучка чёрно-белых палаток и ощерившийся кот на знамени принадлежали её чёртовым бельтирцам, будь они неладны. А посередине лагеря разлилось кроваво-красное море, и на самом высоком древке из всех реял гигантский золотой грифон на багровом поле. Королевское знамя. Знамя отца.

Фэй недовольно поджала губы. Много лордов явилось на его зов, и они привели много воинов. Но гораздо меньше, чем нужно, и чем должны были. Храбрые рыцари не слишком спешат на битву. Здесь совсем нет северян: не видно ни чёрных знамён Озёрного Края, ни серых ледяного лорда Инга, именующего себя конунгом всего Севера, ни бурого медведя Готторна, властителя Стылого Берега, которого никто и никогда, кажется, вовсе не видел. Южане тоже не явились: сладкоречивый и скользкий лорд Орве, крылатая чаша на гербе которого очень уместна, и ядовитый болотный лорд Виррел с острохвостой виверной на жёлто-зелёном знамени. Даже внявшие зову отца явно привели с собой далеко не всех своих воинов, иначе лагерь внизу был бы по меньшей мере втрое больше. Такая наглость вассалов приводила её в ярость.

– Господа, – оторвавшись от созерцания отцовской армии, обратилась она к двум своим спутникам: едва достигшему совершеннолетия долговязому кареглазому юноше с тонкими пальцами и длинными вьющимися волосами, и ещё одному, немногим младше её самой, но при этом не столь высокому, как первый, с некрасивым непропорциональным лицом, увенчанным большим носом, напоминавшим орлиный клюв, – не будем медлить – спустимся вниз и поприветствуем наших отцов.

Их отцы действительно находились в лагере и оба были вассалами Ниены Эстергор, подруги Фэй, леди-правительницы всей провинции Бельтир и хозяйки Нислотта, города ремесленников и мясников, захолустного и пыльного, с низкими старыми стенами, монетным двором, открывающимся в лучшем случае раз в два года, и кривыми улочками, по которым постоянно текут помои. То, что этот забытый Создателем городишко являлся центром владений Великого Дома Эстергор многое говорило об остальных землях Дома. Фэй провела в Нислотте последние два года: Ниену всегда интересовали песни, стихи, танцы и досужие сплетни, и никогда – управление своим пэрством. Его она предоставила попечению Фэй, которая чувствовала к этому занятию немалую страсть с детства. Раньше она мечтала, что отец подарит ей замок. Возможно, гигантский Дом Грифона с чудовищно толстыми и высокими стенами, рассчитанный на огромный гарнизон и производивший неизгладимое впечатление своими шестнадцатью могучими башнями – одна выше и мощнее другой. Был ли замок сильнее во всём королевстве? Она сомневалась. Его построил дядя Роланд, всегда любивший мощь и силу. Он лишь на год пережил обоих своих сыновей, погибших на войне с гелрийцами, и не оставил наследника; так Дом Грифона лишился своего грифона и с тех пор пустовал уже дюжину лет. Фэй полагала, что он был бы не прочь вновь обрести хозяина. Лучше хозяйку. Она бы согласилась даже на другой пустой замок в Землях Престола – стройный белокаменный красавец Знак Небес, стоявший на границе с владениями Ниены, совсем недалеко от Нислотта. Ей даже не раз снилось, как отец дарит ей один из них. Но жизнь – не сон, и король не торопился отдавать ей ни тот, ни другой. Вместо этого её выдали замуж за маленького мальчика и отправили на чужбину, отняв два года. А теперь, когда она вновь свободна, отец хочет выдать её замуж опять. Вот только чёрта с два у него выйдет.

Она натянула поводья, съезжая с холма к восточным воротам лагеря. С поста, который они проезжали полчаса назад, деревянной башенки, прикрытой невысоким земляным валом, им дали человека в сопровождение; завидев его, часовые на воротах не стали их задерживать, а начальник охраны, когда они проезжали мимо его недостроенной избушки, и вовсе узнал Фэй, стремглав кинулся к ней и раболепно приложился к перстню на левой руке, хотя этикет этого не требовал. Я же всё-таки не королева. Не здесь. Хотя, учитывая, что наша королева – гелрийка…

Габриэль Оденфи, четвёртой жене её отца и по совместительству младшей сестре короля Гелре приходилось несладко теперь, когда её муж и брат вновь начали враждовать друг с другом. Её и замуж-то отдали в ознаменование примирения между королевствами, случившегося семь лет назад. Тогда был провозглашён двадцатилетний мир, королями и лордами с обеих сторон произносились громкие слова про вечный, а Фэй едва не пришлось выйти за одного из младших принцев. За Лионеля, мальчика с золотыми волосами, того самого, которого Кнуд забрал с собой к Разжигающему.

Теперь положение королевы Габриэль незавидно: она так и не сумела родить царственному мужу ни единого ребёнка, к тому же её брат Филипп, едва лишь стал королём в обход законов собственного королевства, как сразу же нарушил мир. Фэй она нравилась, к тому же ей стоило посочувствовать: народ не любит свою королеву-гелрийку, так же, как её не любит дворянство и сам король, а потому сейчас она стала изгоем, проводящим дни в одиночестве в покинутом двором Речном Замке. Если бы тогда меня всё-таки отдали за молодого принца Лионеля, я бы сейчас была в Гелре в таком же положении, как и она, только ещё и без мужа. Впрочем, Фэй не была уверена, что последнее так уж плохо. Да и из Гелре она наверняка сбежала бы, как сбежала из Арля.

Въехав за палисад, они разделились: её сопровождающие свернули налево, дальше им предстояло добираться до северных ворот, неподалёку от которых и расположились их земляки, ей же в центр. Она пообещала Седрику и Теодору, что навестит их завтра, держа свою походную подушечку над головой, чтобы защититься от неожиданно начавшегося холодного дождя, косыми струями вспарывавшего землю. Они были милые и во всём её слушались, к тому же ей требовалась лояльность их отцов, – в Бельтире было неспокойно, а потому она всегда держала по сыну или дочери каждого из лордов провинции при себе, во дворце Ниены в Нислотте. И – вот уж никогда бы не подумала такого про себя! за это время успела к ним привязаться. Хорошо хоть они сами этого не поняли. Она фыркнула и обнаружила, что приехала.