Земля, которой нет - Сергеевич Клеванский

Проигнорировав боль в руках и тяжесть дыхания, я взмахнул в третий раз. Этот вышел даже слабее предыдущего, даже не долетев до глыбы. Не в силах устоять, я воткнул младшую саблю в землю, оперевшись на неё всем весом.

— Слабо, землянин, очень слабо.

Впереди стоял малас, а рядом с ним возвышалась копия моей глыбы. Я заподозрил неладное и старец поспешил оправдать мои ожидания.

— Смотри, землянин, какой силой обладал ваш Элиот.

Старик занес руку, складывая её в кулак, он резко выдохнул и вдруг его кожа потемнела, загрубела, словно обращаясь в камень. Он неуловимой молнией выкинул вперед этот каменный кулак и его рука по локоть вошла в глыбу. Мгновение позже раздался дикий треск, грохот сравнимый с падением небес, а вместо глыбы была лишь пыль и нечеткое очертание горки щебня.

Можно было открыть рот, можно было не верить своим глазам, но я лишь сыпал проклятья. Я проклинал сам себя за то что так горделиво посмел мечтать о сыре, совсем забыв про наличие мышеловки. Сбежать с острова где живут подобные монстры? Что ж, у меня есть только один шанс.

Сплюнув кровь, скопившуюся во рту, я с трудом выпрямился и поднял саблю. Еще один взмах и четвертый серп улетел к глыбе, оставляя на неё белесый разрез. Говорят нельзя стучаться головой в стену, нужно обойти её и искать иной выход из ситуации. Но порой все что ты можешь — это только посильнее размахнуться. Вот и я стал просто «сильнее размахиваться».

В то время пока я на краю сознания играл роль камнетеса, в себя приходили остальные участники Состязания. Каждому из них служанка мигом подносил чашу с жижей, которую народ лакал с такой жадностью, будто та была самой амброзией. Что удивительно, ни одному человеку малас не объяснял, как призывать их стихию, они словно умели делать это уже в заранее, будто с рождения. Большинство призвали землю, трое огонь и двое — воду, а ветер был только у меня.

И тем не менее, перед каждым, как и предо мной, возникла каменная глыба и все мы погрузились в круговерть изнуряющей тренировки. Невозможной, нереальной, такой, которая не под силу даже самым великим магам. Потому как, клянусь своим выдуманным именем, на том плацу не было ни грамма волшебства.

К вечеру десять человек представляли из себя жалкое зрелище — измотанные, взмокшие, валяющиеся на песке словно поломанные куклы. А над ними с немой насмешкой и грубой укоризной возвышались каменные глыбы, на которых виднелись лишь мелкие трещинки, выбоины и порезы.

Нас вновь, разве что не насильно, накормили этой странной жижей, которая уже стала безвкусной, потом намыли в банях и растащили по комнатам. Так или иначе, каким-то чудом и в этот раз я нашел в себе силы подпереть дверь стулом, а потом нашкрябать пару строк на доске.

Следующий день прошел в том же русле. Утром, после побудки, все десятеро вышли на плац, где, закончив «разминку» принялись колошматить свои глыбы. Пока что каждый делал это словно механически — даже не задумываясь, но я понимал, что в данном случае не все так просто. Возможно, стоило вникнуть в ситуацию и разобраться со всеми этими стихиями, но пока что просто не было времени и возможностей на размышления. Я просто, раз за разом, поднимал свою саблю разрезая воздух, будто вырывая из него воздушный серп. А тот, в свою очередь, оставлял на глыбе очередной порез. В тот момент, все о чем я мог мечтать, так это о том что сегодняшние трещины глубже чем вчерашние.

— Подходим по одному и вытягиваем свой камень, — приказал старик.

Вперед вышел молчаливый суровый боец, доставший из бочонка черную гальку. Вслед за ним потянулась вереница остальных гладиаторов. В простоватом бочонке находилось десять камней пяти цветов. Черный, синий, белый, красный и желтый. Как не сложно догадаться — те кто вытянули одинаковые цвета, должны будут схлестнуться сегодня на арене.

Наконец подошла и моя очередь сыграть в смертельное лото. Я спокойно подошел к лотку, протягивая руку. Впрочем, я стоял последним и уже знал кто мне уготован на роль противника. Так и есть — красный камень и юнец фехтовальщик в роле соперника.

— Каждый из вас получил свою метку, — продолжил малас, жестом приказывая одной из служанок убрать бочонок. — Сражайтесь с честью, примите свою участь с достоинством. Во славу Термуна!

— Во славу Термуна! — хором грохнули девятеро.

Я лишь покачал головой, но от меня никто не требовал надрывать глотку. Через пару минут, копии левого и Правого, вышли на плац, неся нам — участникам Состязания, подставки с белым порошком и амуницию. В этот раз у каждого была своя. У кого-то строгая, кожаная броня подбитая железными пластинами, у иных — обычные, легкие кожухи, отличающие теми же вставками и толщиной швов.

Мне достался обычный легкий доспех из сыромятной, коричневой кожи. Сверху он был сплошным корсетом, а внизу жесткой… юбкой, разрезанной на своеобразные языки. Надев этот ширпотреб, я на какой-то момент ощутил себя римским легионером, потому как у них форма была ну просто один в один. И тем не менее двигаться в таком облачении было очень легко и свободно. Напялив своеобразные военные сандалии с ремешками по самое колено и изваляв руки в белом порошке, я двинулся за своими сопровождающими. Каждому гладиатору выделили, как я теперь уже знал, почетный эскорт из двух стражей. Каждый из стражей был младшим маласом, набранным из тех халаситов, кто провалил свое испытание на право вступить на песок арены.

Мы ровным строем прошествовали через вереницу пустых коридоров, безжизненность которых не могли разогнать даже пляски масляных светильников, поставленных на треноги у каждого поворота. С каждом шагом, приближающим нас к арене, все отчетливее слышались крики толпы. Гул их воплей и гам подбадривающих аплодисментов. Все жарче разгоралось сердце с каждым призывным кличем, все сильнее руки сжимали сабли, до хруста костяшек сдавливая их рукояти.

Но в этот раз на не выдалось выйти под палящее солнце, мы свернули за угол и оказались в той самой комнате с подъемной стеной. Только в этот раз здесь не стояло стойки с оружием и доспехами, только скамейки и столитровая бочка, где по водной глади плавала пустая чарка.

— У каждого своя очередь, — пояснил малас, возникший будто из ниоткуда. — Приготовьтесь.

Не знаю, что он подразумевал под этой фразой и как надо было готовиться. Видимо этим вопросом страдал не я один, так как все просто расселись на скамейках. Редкий человек отходил к бочке, чтобы сделать глоток, возможно — последний в своей жизни. Но удивительно, здесь не ощущалось присутствия безысходности, которая появляться каждый раз, когда знаешь, что сегодня Седой Жнец обязательно кого-то запихнет в свой мешок душ.