Полет Стрижа - Евгений Сартинов

— Они даже работают?

— Ну да, сутки дежурят, двое дома. Это своеобразная дань с директоров, деваться им некуда.

Стриж всмотрелся, кивнул головой, отдал фотографию Семенову.

— Ну, ни пуха ни пера! — заключил тот.

— К черту! — бросил Стриж, не попрощавшись вылез из машины и не торопясь пошел вдоль Волги.

"Черт, и вправду тяжелый человек, — думал, глядя ему вслед, лейтенант. — Но, похоже, дело свое сделает.

Такого не остановишь. У него и походка особенная. Не идет, а словно надвигается. Дай бог, чтобы он сломал шею Мураю".

И, развернув машину, Семенов нырнул в лабиринт переулков.

17

Вечером Ольга пришла с дочкой. Стриж крутился около плиты, колдовал над ужином.

— Ба, ты чего это?! Сама бы приготовила.

— Знаешь, никогда не любил кашеварить, только по большой нужде, на рыбалке, например. А сейчас прямо зуд какой-то.

Он вытер руки полотенцем и наклонился к ребенку.

— Ну здравствуй. Тебя как зовут?

— Вера, — тихо и серьезно ответила девочка, разглядывая Стрижа большими черными глазами.

— Слушай, а она на тебя не похожа, — заметил Стриж.

— Вылитый папа, — ответила Ольга, появляясь уже в домашнем халатике. — Что ты тут наготовил? Ага, мясо, картошка. Сейчас я это приправлю и можно есть. Ой, вкусно, — заметила она, пробуя мясо.

За обедом Вера поглядывала на Стрижа все так же серьезно и вела себя очень чинно.

— Работы сегодня было страх как много. Вчера двоих мотоциклистов привезли, это уже после моего дежурства. У одного сломан нос, сотрясение мозга. У другого пострадал шейный позвонок. Еще повезло парню, спинной мозг не задет. А сегодня твоего крестника доставили — Голому. Опять перелом нижней челюсти, не такой сложный, как в прошлый раз, но Михеев с ним повозился.

— Положили?

— Нет. Перемотали зубы проволокой, гипсовый воротник наложили и отпустили домой. Где ему так повезло?

Стриж поперхнулся бифштексом, прокашлялся сквозь смех.

— Завтра в ночь работаю, — сообщила Ольга.

— Чего это?

— Да поменялись с одной девчонкой, попросила очень. Веру к бабушке отведу.

— Не хочу к бабушке, — вступила в разговор дочка, — хочу к тебе.

— Я в ночь дежурю, так что не выступай! — прикрикнула на нее Ольга. Вера недовольно надула губы.

— Эх и упрямая, противная, — пожаловалась мать. — И в кого только? Из Витьки разве что узлы вязать не пробовали, но эта, о-о…

— Как в кого — в тебя! — засмеялся Стриж. — Ты припомни, какая сама была. Вредная — страх! Что не по тебе, так не переспоришь. А, товарищ комсорг?

— Ладно придумывать.

После ужина Ольга принялась мыть пол, а Стриж наконец-то растормошил упрямую девчонку и гонялся за ней из комнаты в комнату, мешая хозяйке. Она вроде бы сердилась, кричала на них, даже замахивалась мокрой тряпкой. Но глаза улыбались, ей давно уже не было так хорошо, спокойно и радостно на душе. "Два ребенка:

маленький и большой", — думала она, глядя на Стрижа, галопирующего с Верочкой на плечах.

— Мам! Смотри, какая у меня лошадка! — закричала дочка, крепко вцепившись руками во взлохмаченную шевелюру Стрижа.

— Какая же это тебе лошадка, это конь, жеребец. — И, не выдержав, она все-таки приложилась мокрой ладонью по голой спине Стрижа. Тот радостно заржал и прибавил аллюру.

В десять еле-еле уложили уставшую Веру спать и снова остались одни.

Отдыхая от затянувшейся ласки, Ольга внезапно подняла голову и спросила Стрижа:

— Толь, а про Оксану ничего не знаешь?

— Нет. Исчезла. Ни звука. Приехала один раз, сказала, что разводится и умотала куда-то на свою Украину.

Правда, говорили, что она ушла в монастырь. Но это только слух.

— На нее смотреть жалко было. Как побитая. Ходила, глаза прятала. Почернела вся.

— Я ее не виню. Я во всем виноват, не смог защитить, — он помолчал. — Оль, не говори никому, что я у тебя живу, ладно?

— Хорошо. Спать будем?

— А который час?

— Двенадцать.

— Знаешь, мне, наверное, пора.

— Куда это?

— Да надо сходить проведать старых друзей.

Стриж натянул на себя старое трико, неизменный свитер, куртку. Ольга вышла его проводить на крыльцо в одной сорочке. Анатолий заругался на нее, чмокнул в щечку и втолкнул обратно в дом.

— Я скоро, — шепнул он на прощанье.

18

Дождавшись, пока Ольга закроет дверь, Стриж подошел к конуре, потрепал по голове вертящегося под ногами Шарика, отодрал доску от тайника. Повертел в руках семеновский пистолет с глушителем, отложил — слишком большой. Сунул в карман «Макаров» и две зажигалки.

Ночь была темной, безлунной. Только на реке перемигивались цветные огни бакенов, да изредка появлялись елочные гирлянды проплывающих ярко освещенных судов. Берегом Стриж добрался до молокозавода. Забор вокруг него был высокий, бетонный, поверху еще пропустили колючую проволоку. Но у самого спуска к реке нашелся деревянный пролет. Анатолий негромко стал постукивать ладонью по доскам частокола, одна дрогнула. Стриж поднажал, и доска вместе с гвоздем нехотя отошла, образовав вполне приличную щель. Через эту дыру рабочие с завода в свое время бегали за водкой. Годы прошли, но ничего не изменилось. "Как там

Семенов говорил: да здравствует наше русское разгильдяйство?" — подумал Анатолий, осторожно пробираясь по территории завода. Он уже видел новый цех, ярко освещенный изнутри и снаружи.

— Эй, пацан, ты что тут делаешь? — Чьи-то руки грубо схватили его за шиворот и резко развернули. Верзила слишком поздно понял, кто перед ним. Прямой в челюсть, проведенный Стрижом, откинул его голову назад, рука на воротнике разжалась. Стриж добавил падающему еще раз, и тот без чувств грохнулся на землю.

Анатолий провел рукой по телу, нащупал холодную сталь оружия. Это был короткоствольный уродливый АКС с воронкообразным дулом и откидным прикладом. Накинув его на плечо, Стриж, уже не таясь, направился к цеху.

Работа еще не началась, в углу, за обеденным столом, человек десять женщин в белых халатах оживленно судачили о чем-то, хохотали. Это были самые обычные женщины из его города, толстые, работящие бабы.

— Эй, подруги, быстро отсюда валите, — строго обратился к ним Стриж.

— Чего это еще? — недовольно ответила одна.

— Быстро, кому сказал! — И Стриж как бы невзначай снял с плеча автомат. Не помогло — на заводе давно привыкли к местным громилам, щеголяющим оружием.

— Какой ты строгий, однако, неласковый, — нараспев поддела его курносая молодая бабенка с такими греховными глазами, что Стриж поневоле заулыбался. — Нет, чтоб повеселить одиноких женщин, он приходит тут, командует, — молодуха легла пышной грудью на край стола. Подперев голову, она продолжала обстрел

Стрижа своими томными глазками. "Вот шельма!" — подумал Анатолий, еще раз улыбнулся и спокойно сказал:

— Ну как хотите, тогда вместе с вами сожгу.

Он отошел чуть подальше, нашел взглядом серебристый щит противопожарной защиты и дал по нему очередь. Баб как ветром сдуло из-за стола. Они гурьбой кинулись к выходу, через несколько секунд здание опустело.

"Черт, и правда хорошо сделано", — вздохнул Стриж, двигаясь по цеху и разглядывая на диво ровно уложенную кафельную плитку стен и пола, сверкающие хромоникелем разделочные столы, хитроумные формы центрифуги. У торцовой стены загудела лента транспортера, и на стол шлепнулся увесистый полиэтиленовый мешок с черной икрой.

"Ведра на два будет", — прикинул Стриж.

Лента все крутилась с легким шуршанием, на первый мешок упал второй, за ним третий. Сзади хлопнула дверь, Анатолий обернулся. К нему бежали трое в черных куртках.

— Вот он, — крикнул первый, и Стриж узнал своего «крестника», владельца автомата. Выхватив из кармана цилиндр зажигалки, Стриж рванул кольцо и швырнул ее под ноги бегущим, а сам ласточкой прыгнул в небольшой проем над лентой транспортера. Он услышал очередь и, уже летя вниз и ощущая ребрами и всем телом твердые катки под движущейся резиной, уловил вспышку в окнах цеха. И крики, просто рев ужаса попавших в огонь людей.

Стоящие внизу, на причале, занимались обычным, монотонным трудом. Двое принимали икру, третий взвешивал, четвертый рассчитывался. Рутина. Когда наверху полыхнул цех, они застыли на месте с открытыми ртами. Пламя рвалось из окон, кричали сгорающие «кентавры», но осознать, что случилось, люди на причале не успели. Сверху, по транспортеру, на них свалилось что-то темное и тяжелое. Стрижу повезло, что на пути его падения оказались сразу два грузчика. Им повезло меньше. Не удержавшись, оба с криком полетели в воду.

— Стриж! — закричал весовщик, вглядевшись, и бегом рванул вверх по лестнице, подальше от греха. Второй, с деньгами, сразу схватился за багор, каким подтягивают лодки. Это был здоровый мужик, крапленный кровью и повязанный с шайкой Мурая. К тому же он знал, во сколько оценил Мурай голову своего врага. Стриж уклонился от удара, поскользнулся, упал, перекатился в сторону от другого удара, выкинул руку с коротким, уродливо куцым «калашниковым» и нажал на спуск. Детина, приняв очередь в живот, захрипел, выронил багор и, покачнувшись, загремел с мостков в воду, камнем ушел на дно. Сверху раздались крики, прогремела очередь. Вскочив на ноги, Стриж увидел, что вниз по лестнице бегут человек пять с оружием. Их было хорошо видно в свете полыхающего цеха, но и Стриж был как на ладони на ярко освещенном причале.