Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер

В Константинополе мобилизация Теодориха в сочетании с необычайным счастливым случаем – тем самым, который заставляет вас верить в Судьбу, – пустила под откос режим Василиска. Перемещение Теодориха из Эвбеи было нацелено именно на фракийских готов: связать руки Страбону и его войскам – ключевым силам, брошенным на борьбу с Зеноном, имевшимся в распоряжении Василиска летом 476 г., когда Зенон с восстановленными силами наступал на Константинополь. Это наступление само по себе было результатом того счастливого случая, который сначала совсем таким не казался. К весне 476 г. Иллус прохлаждался у ворот крепости Зенона уже в течение года, когда ему случайно удалось захватить в плен брата Зенона – Лонгина. Это должно было бы стать еще одной неудачей свергнутого императора, но в мире персонифицированной политики эффект был как электрический удар. Имея в своем распоряжении Лонгина, Иллус получал рычаг воздействия на бывшего императора, гарантию того, что Зенон будет соблюдать условия любой сделки, которую они заключат. Возможно, они уже вели переговоры – мы этого не знаем, но Лонгин был жизненно важным гарантом, который требовался Иллусу. Он быстро переметнулся на сторону Зенона, и двое изаурийцев, объединив свои войска, направились назад к Константинополю.

К этому этапу озабоченность Василиска превратилась в тревогу, и он отправил остатки своей действующей армии под командованием своего племянника Армата, чтобы противостоять изаурийцам. Это был достаточно надежный выбор, который только можно было сделать. Но у Василиска были дети, в том числе сыновья, тогда как у Зенона после смерти Льва II их не было. Так что Зенон предложил Армату все обычные придворные почести, а затем бросил решающий аргумент: он сделает сына Армата (которого тоже звали Василиском) императором – наследником трона. Армат клюнул на это, тоже переметнулся на его сторону – и внезапно у Василиска не оказалось никаких вооруженных сил вообще. Его власть улетучилась, пока каждый из ключевых игроков искал, как бы побольше выгоды извлечь из восстановления на троне Зенона, а Теодорих Амал отвлекал на себя фракийских готов.

Как учебный пример человеческой мерзости и тщеславия этот – едва ли может быть превзойден, и события вскоре привели к должному исходу. Василиск и члены его семьи нашли себе убежище в церкви и вышли из нее, поддавшись на обещание Зенона не казнить их. Вместо этого тот сослал их в каппадокийскую крепость Лимны, где – он сдержал слово – их не казнили, замуровали в пустом водохранилище и оставили там умирать. Что касается Зенона, то он вернул себе трон в августе 476 г., как раз к тому времени, чтобы принять посольство от Одоакра – нового правителя Италии, который вручил ему императорские одежды низложенного Ромула Августула (с этого мы и начали наше повествование). После стольких веков западная половина Римской империи прекратила свое существование. Как и почему молодой Теодорих сыграет главную роль в первой попытке восстановить ее, следует непосредственно из того, какой следующий шаг предпринял император Зенон[32].

Хотя Зенон вернулся к власти или, по крайней мере, ее подобию после полутора лет изгнания, его положение было далеко не удовлетворительным. Во-первых, теперь он слишком многим был обязан ряду влиятельных людей, особенно Армату и Иллусу, которые в решающий момент переметнулись на его сторону по своим собственным причинам. А еще была проблема с готами. Фракийским готам помешали удержать Василиска на троне, но сила Страбона осталась в целости. Некоторые вопросы были решены легко. По-видимому, никто особенно не любил Армата. Заносчивый щеголь, которому нравилось одеваться как Ахиллес и разгуливать по ипподрому, – предательство собственного дяди Василиска привело его к справедливому концу. Зенон в подходящий момент приказал одному из своих собственных протеже – некоему Оноульфу, брату Одоакра, правителя Италии, убить его; тот решил строить свою карьеру в Константинополе, нежели следовать за своим братом на западе. Оба они изначально были принцами скиров, но каждый из них пошел своим путем после того, как скиры потерпели тяжелое поражение от паннонийских готов в 460-х гг., хотя в этом же сражении был убит Валамир (этот момент будет иметь значение в последующих событиях). Сына Армата пощадили, но он был посвящен в духовный сан, и никто, по-видимому, и глазом не моргнул. Однако пытаясь понять поведение различных политических оппонентов Зенона в последующее десятилетие, следует помнить о том, что тот предпочитал прямые действия.

Фракийские готы представляли собой более серьезную проблему. Их численность, сохраненная в исторических источниках (вполне приличная для раннего Средневековья), указывает на то, что они могли выставить более 10 тысяч воинов. Частью сделки были гарантированные Страбону продовольствие и жалованье для 13 тысяч бойцов – хорошее указание на размеры его войска. Последователи Теодориха Амала тоже имели приблизительно такую же численность, поэтому ни одна из этих двух группировок сама по себе не могла решительно противостоять другой. И в этом была проблема Зенона. Теодорих изначально обещал напасть на фракийских готов, но в конце концов предпринял не более чем небольшие стычки в 476 и 477 гг., прося Зенона об оказании помощи. Император колебался и даже подумывал о том, чтобы попытаться вместо этого заключить сделку со Страбоном, не в последнюю очередь потому, что тот привлек к себе некоторых перебежчиков от паннонийских готов[33]. Если это звучит странно, то следует помнить, что Теодорих был еще не победоносным правителем Италии, а молодым вождем, который рисковал своими людьми в большой игре. И по крайней мере некоторые из них явно пришли к мнению, что лучше поставить на Страбона.

В конечном счете Зенон выбрал молодого союзника, и зимой 477/478 г. было достигнуто соглашение на следующую военную кампанию о том, что «Теодорих должен выдвинуться со своим собственным войском, которое сосредоточено вокруг Марцианополя, и привести его ближе. Когда он достигнет прохода в Гемских горах, командующий фракийцами выйдет к нему с 2 тысячами всадников и 10 тысячами пехотинцев. Когда Теодорих перейдет через Гемские горы, его встретит еще одна армия, состоящая из 20 тысяч пехотинцев и 6 тысяч всадников… неподалеку от Адрианополя».

И еще имелись солдаты из гарнизонов городов, расположенных на Фракийской равнине, но они наверняка не понадобились бы. Так как у Страбона было, возможно, чуть больше 10 тысяч воинов, как и у самого Теодориха, план состоял в том, чтобы мобилизовать против него около 50 тысяч человек, чтобы получилось преимущество один к четырем. Этого было более чем достаточно, чтобы разбить фракийских готов раз и навсегда (карта 2, с. 50)[34].

Однако результат и отдаленно не напоминал тот, которого ожидал Теодорих. Через полтора года он оказался опять в Западных Балканах у огромного римского порта Эпидамна (современный Дуррес в Албании) и вел дискуссии с императорским послом. У гота были три конкретные жалобы насчет того, что действительно произошло в ходе военной кампании 478 г. по сравнению с тем, что планировалось:

«Во-первых, вы обещали, что полководец из Фракии немедленно присоединится ко мне со своим войском. Он так и не появился. Затем вы обещали, что придет Клавдий – казначей войска готов с жалованьем наемникам. Я его так и не увидел. Третье: вы дали мне проводников, которые не выбрали более простой путь к врагу и повели меня стороной по крутой тропинке с отвесными скалами по обеим сторонам. Так как я двигался с кавалерией, повозками и вещами своей армии, здесь я был близок к полному уничтожению вместе со всей своей армией, если бы враг напал внезапно»[35].

Фактически путь вниз, по которому его вели проводники, как известно из повествования Малха, привел армию Теодориха прямо в руки (в обоих смыслах этого слова) Страбона и фракийских готов. Это было не случайно. Зимой 477/478 г. Зенон вел переговоры со Страбоном, прежде чем приступить, очевидно, к решению проблемы с готами путем оказания Теодориху помощи в достижении победы, так что он точно знал, где находился лагерь фракийских готов. Вместо того чтобы выполнять договоренности, Зенон намеревался на самом деле (в 478 г.) путем манипуляций двумя готскими группировками заставить их прийти к детально спланированному им столкновению, которого они избегали с 476 г. Он действительно мобилизовал армии, упомянутые в договоре с Теодорихом, но придержал их, очевидно чтобы «зачистить» остатки обеих армий после того, как два Теодориха сразятся друг с другом. Убрав Армата со сцены, наш император-изауриец попытался и дальше упростить политическую шахматную игру, организовав решительное удаление с игральной доски фигурок обоих готов одним махом.

На деле коварный план Зенона расстроили два события: одно из них было вне его власти, а другое – творением его рук. Во-первых, готы отказались сражаться. Малх предлагает нам весьма высокопарную сцену, в которой Теодорих Страбон убеждает своего молодого тезку признать предательство императора: