Анхен и Мари. Выжженное сердце - Станислава Бер

– Я ни в чём невиновата! – запротестовала Ольга, но городовой уже подталкивал её к выходу.

* * *

Когда Анхен добралась до дома, она в изнеможении опустилась на стул и позволила сестре напоить себя чаем с пирожками. Голубая керосиновая люстра освещала прямоугольный стол, от угла изразцовой печи шло уютное тепло – немного протопили на ночь. Как же приятно было оказаться дома после всех этих убийств, драчливых подозреваемых, краж, таинственных ночных бричек. Просто оказаться дома. Анхен улыбнулась и прикрыла глаза на минуту. Правда, долго так сидеть не удалось. В ногу уткнулся сухой нос.

– Джоконда! Девочка моя, – сказала Анхен и погладила крольчиху по лбу. – Мама гостинцы тебе принесла. Целый мешок самой сочной травы. Такой травушки во всём Петербурге не сыщет никто. Только за городом могут так травы расти.

– Неужели ты, и правда, видела труп? – спросила Мари и, найдя глазами-васильками икону Пресвятой Богородицы, стоящую в красном углу, перекрестилась. – Ну, ты и смелая, сестрица, скажу я тебе. Я бы точно лишилась чувств от сего зрелища.

– Не смелая, а глупая. Удумала тоже, трупы малевать. Нет чтобы красоту нарисовать какую, природу там, сенокос али херувима, – ворчала себе под нос Акулина, поднося к столу варенье.

– Не просто видела я труп, а нарисовала оный с разных сторон. Хочешь, покажу? – спросила художница, не слушая старую служанку, и потянулась к сумке с блокнотом.

Мари в это время подливала чай сестре в фарфоровую чашку – остатки прежней роскоши.

– Упаси Господь! – воскликнула она, чуть не расплескав горячий напиток, и опять перекрестилась. – Ну, душегуба хоть поймали? Нашли его?

– Не его, а её. Всё сходится на том, что мужа погубила Ольга, – доложила Анхен, раздумывая, брать ли третий пирожок. А он, румяный и ароматный, так и манил её к себе.

– Ольга?! Не может быть! – воскликнула Мари, поправила сползающие на кончик носа очки и встала.

В глазах сестры полыхнуло васильковое зарево.

– Да, да, подружка твоя с гнильцой оказалась, с червоточинкой. Недаром её я сторонилась, – сказала Анхен и всё-таки взяла третий пирожок. Не устояла перед соблазном.

– Она невиновата! – воскликнула Мари и заметалась по комнате. – Как же такое возможно? Нет!

– Во-во, и подозреваемая уверяла всех, что невиновна. Но кто же ей поверит, если улики её выдают?

– Какие ещё улики? – спросила Мари, останавливаясь перед сестрой.

– Завещание прятала она под платьем. Завещание составлено в пользу пасынка. Со стола убитого украла его она, – ответила Анхен, запивая пирожок чаем.

Мари пододвинула к себе стул, развернула его и села рядом с сестрой. Выхватила из её рук фарфоровую чашку с остатками чая и убрала подальше. Анхен ничего не оставалась, как тоже развернуться лицом к Мари.

– Давно это было. В позапрошлом учебном году. Помнишь, была у нас Леночка Федотова? – спросила Мари.

Анхен непонимающе посмотрела на неё.

– Выпускница?

– Да. Так вот. Её опекал старший брат. Очень приятный молодой человек, – сказала Мари и слегка покраснела.

– Не продолжай. Ты втрескалась по уши и вздыхала по нему три недели перед Рождеством? – вспомнила художница.

– Фу, Анхен! Как ты можешь использовать такие вульгарные выражения?! – возмутилась Мари и добавила с достоинством. – Я просто была им очарована.

– Ну и…? – ждала продолжения Анхен.

– Ну и… не заметила, как… взяла расчёску у Леночки, – наконец выдавила из себя Мари и густо покраснела. – Голубым лаком покрытую. С инкрустацией.

– Украла, – подытожила Анхен.

– Я ничего не могла с собой поделать. Право слово! – Мари опять встала и заходила по комнате. – Как наваждение! Как помешательство!

– Стибрила, – добавила Анхен.

– Помнишь, маменька водила меня к доктору? Он сказал, что клептомания будет возвращаться в периоды волнения. Так вот. Я тогда была взволнована – он из хорошей семьи, а на нас лежит позорное пятно. Понимаешь?

– Умыкнула под шумок, – сказала Анхен, улыбаясь.

– Хватит!

– Стырила, – продолжала сестра.

– Замолчи!

– Ладно, не ори как ямщик на загнанную лошадь, – смилостивилась Анхен и спросила. – Но почему не помню я историю сию?

– Потому что ты её не знаешь. Мне стыдно было тебе рассказывать об этом. Леночка Федотова заявила о пропаже дорогой вещицы, я занервничала, и директор гимназии меня разоблачил. Я рыдала в его кабинете. Он грозился увольнением и позором. Тут вошла Ольга. Они тогда только поженились, и господин Колбинский души в ней не чаял. Ольга упросила его замять это дело, я отдала расчёску, и меня не уволили. С тех пор мы подружились с ней.

– Не ожидала такого благородного поступка от Ольги, – Анхен удивлённо приподняла чёрные брови.

– Она чудесная! Ты просто плохо её знаешь, – уверила Мари.

– Чудесная, а мужа на тот свет спровадила, – опять вмешалась в разговор сестёр Акулина.

Служанка прошла, шаркая больные ногами по тусклому паркету, остановилась перед иконами. Перекрестилась трижды – Господи, спаси её душу грешную.

– Возможно, – задумчиво сказала Анхен, не обращая внимания на Акулину. – Я плохо её знаю.

– Ты должна ей помочь, – заявила сестра, присев обратно на стул.

– Как?

– Просто обязана, – сказала Мари, взяв руки сестры в свои.

– Ну как помогу я ей? – не понимала Анхен, пытаясь высвободиться.

– Как хочешь. Ольга невиновна. Если ты ей не поможешь, она отправится на каторгу. А там так ужасно! Там так жутко! Нет, она этого кошмара не выдержит.

– Во-первых, Ольга намного крепче душевно, чем о ней ты думаешь. Во-вторых, я не понимаю, что от меня ты требуешь, сестра.

– Помощи! Вот что. Ты в полиции теперь служишь. Помоги Ольге. Пожалуйста, – сказала Мари с навернувшимися на глаза слезами.

– Ладно. Бог с тобой. Попробую я, – сдалась Анхен.

– Ура!!! – закричала Мари и кинулась обниматься.

– Я не обещаю ничего. Только попробую, – едва смогла выдавить из себя эти слова Анхен в крепких объятиях сестры.

Развод и девичья фамилия

Господин Громыкин расположился за своим столом размером с Марсово поле, уткнувшись в бумаги. В широком вытянутом кабинете сыскарей столы разместились вдоль стен таким образом, что чиновники сидели лицом друг к другу. Стол дознавателя возглавлял сие построение мебели, и его обладатель восседал спиной к большому арочному окну.

Господин Самолётов напротив не мог усидеть на месте и ходил взад-вперёд.

– Ну, что тут понимать-то? О чём ещё думать? Фёдор Осипович, право слово, всё же предельно ясно. Pur et simple! Ольга узнала об изменении завещания и решила убить благоверного, а завещание уничтожить. Вот и всё! – воскликнул делопроизводитель, останавливаясь у стола начальника.

Анхен уставилась на рыжебородого дознавателя. Как он будет парировать на сие заявление? Как? Художница разгладила складку на бордовом платье в пол с чёрной оторочкой, поправила